Ждал он недолго, но успел задремать, устав от волнений сегодняшнего дня. Пробудился Бенвенуто от того, что кто-то коснулся его плеча. Не понимая спросонья, где он находится, Бенвенуто прижался спиной к колонне и выхватил из-за пояса свой маленький нож.
– Осторожнее, сынок! Убьешь родного отца, – услышал он знакомый голос.
– Как ты меня нашел, отец? – удивился Бенвенуто, еще не понимая до конца, сон это или явь.
– Где ты еще мог укрыться как не здесь, не опасаясь подвергнуть приютившего тебя наказанию за твое укрывательство? – Джованни низко склонил голову перед аббатом Джеронимо.
Тот осенил его крестом и сказал:
– Я говорил Бенвенуто, что он может быть совершенно спокоен за свою безопасность, оставаясь в стенах монастыря.
– Вы святой человек, отец Джеронимо, – Джованни поцеловал руку аббата.
– Никто не свят, кроме Бога, – возразил Джеронимо.
– Что в городе, отец? Меня ищут? – нетерпеливо произнес Бенвенуто.
– Какой сегодня жаркий день выдался, – Джованни нагнулся над бассейном и плеснул себе воды на лицо. – Я спал после обеда, и мне снились кошмары. Вдруг влетает ко мне Франческо и кричит, что Бенвенуто зарезал сначала двух ювелиров, а затем истребил всю их родню числом не менее пятидесяти человек. Я решил, было, что это продолжение кошмаров, перекрестился, перевернулся на другой бок и вновь попытался уснуть. Но твой сумасшедший друг стал отчаянно трясти меня, продолжая орать мне на ухо, что тебя надо срочно спасать, – тут уж волей-неволей пришлось проснуться.
Прежде всего, я пошел к прислужникам Городского Суда и вызнал у них подробности твоего дела: они всегда в курсе всех дел, разбирающихся в суде, и понимают их лучше, чем господа судьи. Выяснив, что, благодарение Господу, ты никого не убил, и сам не пострадал, я немного успокоился и пошел в зал заседаний, где как раз собралась судейская коллегия, чтобы вторично разобрать твои проступки. Я пал перед судьями на колени и принялся умолять коллегию не выносить строгий приговор, почтительно указывая на то, что один человек, будь он хоть трижды одержимым, не может дважды за день напасть без всякой поддержки на целый легион своих врагов. Мне ответили, что может, если этот человек – Бенвенуто. Судьи так разозлись на тебя, сынок, что немедленно приняли постановление о твоем изгнании из города! Особо было сказано, что самая тяжкая кара грозит каждому, кто не донесет о том, где ты скрываешься, или даст тебе убежище…
Джованни многозначительно взглянул на аббата Джеронимо.
– Лишь Бог может покарать человека. Без воли Господа ничего не свершается в мире, – сказал аббат, нахмурившись. – Если я заслужил кару от Бога моего, то приму ее с благодарностью, радостно чувствуя, как Его высшая воля, – самая мудрая, самая могучая, самая совершенная, – коснулась меня! Не страшно, когда Господь карает; страшно, когда Он оставляет нас без своего внимания. Человек, оставленный Богом, обречен на лютые муки, ибо душа человеческая, божья частица, без Господа подобна листу, оторванному от ветки дерева. Падает тот лист с высоты и кружится, и ветром уносится, и долго может падать, а все же засохнет и погибнет!.. Ты не смотри на меня так, Джованни, не испытывай меня. Совесть, голос Божий, говорит мне, что я поступаю правильно, укрывая твоего сына. Так неужели решения людей, в гордыне своей взявшихся судить подобных себе, значат для меня больше гласа моей совести?
– Ах, святой отец! О, падре! – выпалили Джованни и Бенвенуто, и нагнулись одновременно, чтобы поцеловать руку Джеронимо.
– Бога, Бога благодарите за все! – отдернул тот руку, не забыв, однако же, перекрестить их.
– Если бы судьи были столь же совестливы, как вы, – вздохнул Джованни, продолжая свой рассказ. – Но они отвергли мои мольбы о помиловании Бенвенуто. А заместитель председателя вскочил со своего места и сказал мне злобно: «Встань и убирайся отсюда! Завтра же твой сын будет с позором изгнан из нашего города и отправлен в ссылку в сопровождении стражи, вооруженной алебардами!». Эти слова задели меня за живое. Я поднялся и говорю всем им: «Вы сделаете только то, что повелит вам Господь, и ничего больше».
– А я тут перед тобой распинаюсь! – аббат даже хлопнул в ладоши от удовольствия. – Джованни, если тебе надоест мирская жизнь, милости просим в нашу обитель! В сердце своем ты уже пришел к Богу.
– «Без сомнения, Господу угодно то, что мы хотим сделать с твоим сыном», – заявил мне тогда заместитель главного судьи, – Джованни загнусавил и осклабился, изображая его.
– Что за нахал! – возмущенно воскликнул аббат Джеронимо, смутился и пробормотал: – Прости, Господи, мое прегрешение!
– А я ему в ответ: «Думаю, что вам неведома воля Божия»…
– Джованни! Да ты уже можешь сам стать настоятелем какой-нибудь обители и руководить братией! Дай я тебя обниму! – Джеронимо расцеловал Джованни.
– Ах, святой отец! – расчувствовался Джованни, и оба заплакали.
– Но я-то пока не собираюсь стать монахом, – проворчал Бенвенуто. – Мне-то что делать?
– Бежать из Флоренции, – немедленно откликнулся Джованни, хоть и продолжал всхлипывать.
– Бежать? Из нашего города?
– Да, бежать. Другого выхода нет.
– Твой отец прав, – кивнул аббат. – Ты можешь, конечно, жить в монастыре Святой Марии сколько хочешь, но с твоим характером ты вряд ли долго здесь выдержишь.
– А куда мне бежать?
– В Рим. Ты помнишь, что говорил мой старый друг Петруччио? Он звал тебя к папскому двору, обещая, что ты не останешься там без работы. Видно, пришло время, сынок, тебе отправиться туда, – Джованни с грустью поглядел на Бенвенуто.
– Да, но как я поеду с пустыми руками? Работы, которые я мог бы взять с собой и показать Святейшему Папе, не закончены, к тому же, они находятся в новой мастерской, куда мне проникнуть теперь невозможно. У меня нет денег, нет даже оружия для защиты, кроме маленького ножа в поясе.
– Того ножа, которым ты надеялся отпугнуть всех своих завистников? – горько напомнил Джованни.
– И они испугались, отец! Как оказалось, зависть часто сопровождается трусостью, – усмехнулся Бенвенуто.
– Это не удивительно, – вставил аббат Джеронимо. – Хорошее дополняется хорошим, а к плохому липнет плохое.
– Деньги я тебе принес, – Джованни вытащил из-за пазухи кошель с монетами и отдал его Бенвенуто. – А оружие доставит Франческо; я зашел к нему перед тем как придти сюда, и он обещал принести шпагу и кольчугу.
– Но как мне выйти из города? – нерешительно спросил Бенвенуто.
– Откуда в тебе эта робость? Сегодня днем ты был смелее, – улыбнулся Джованни. – Просто ты не хочешь уезжать. Думаешь, мне хочется с тобой расставаться? Однако, такова наша судьба: она велит тебе уехать, а мне приказывает отпустить тебя. Езжай, Бенвенуто.
– Бог предоставляет нам выбор пути, и выбор этот обычно труден, – сказал Джеронимо. – Но тебе, Бенвенуто, Господь облегчил задачу: перед тобою только одна дорога. Ступай же по ней, отбросив сомнения!.. Ты спрашивал, как выйти из города? Я дам тебе рясу, ты наденешь ее, накинешь на голову капюшон и пройдешь через городские ворота под видом монаха. Надеюсь, Бог простит нам этот невинный обман.
– Еще один мирянин стучится в наши двери, – подошел к Джеронимо все тот же монашек. – Говорит, что его зовут Франческо. Он с каким-то большим мешком.
– Впусти его, брат Джан Доменико Себастиано Пьетро Джисмонда Луиджи Аугустино, – сказал Джеронимо. – Ты, наверно, не прочь поболтать со своим другом наедине, Бенвенуто? Мы не станем вам мешать. Пойдем, Джованни, я попрошу братьев, работающих на кухне, покормить тебя. Ты, наверное, сегодня не ужинал? И тебе, Бенвенуто, принесут поесть и дадут провизии на дорогу. Позже мы придем проститься с тобой, – добрый аббат взял Джованни под руку, и они ушли из сада.
Вскоре после их ухода во внутреннем дворике появился Франческо.
– Бенвенуто, весь город восхищается твоими подвигами! – закричал он еще издали. – Какая досада, что меня не было с тобой! Ты тоже хорош: почему не зашел ко мне, когда шел убивать этих подлецов? Дал ты им шороху! Тебя везде ищут: целая армия стражников рыщет по улицам, а у твоего дома шпионов больше, чем шелковицы на кустах!
Подойдя к Бенвенуто, он бросил на землю свой мешок и нетерпеливо сказал:
– Я принес тебе кольчугу и шпагу. Быстрее облачайся, – и в путь! Нас ждут друзья на постоялом дворе за городом, на южной дороге. Попрощаемся с ними, – и в Рим, к папскому двору!
– В Рим? А почему ты решил, что надо ехать именно в Рим? – удивился Бенвенуто.
– Вспомни, сколько раз я предлагал тебе поехать к Папе! А теперь и подавно, – нет у нас другого пути! Не в деревне же нам прятаться.
– Может, правда, это судьба? – задумчиво произнес Бенвенуто. – Как я понял, ты собрался ехать со мной? – спросил он затем у Франческо.
– А как же! Не думаешь ли ты, что я оставлю тебя? Да и что мне делать во Флоренции? Войны у нас в ближайшее время не предвидится, – выходит, я зря обучался в военной школе? Нет, дудки! А наш Святейший Папа вечно с кем-нибудь воюет, поэтому ему нужны храбрые воины, и в его войске легко дослужиться до офицерского чина. Я поступлю в папскую гвардию и добьюсь славы и богатства на полях Марса, – может быть, я стану вторым Цезарем или Траяном!.. Ну же, что ты медлишь, Бенвенуто! Надевай кольчугу, вынимай шпагу, и будем пробиваться через городские ворота! Теперь, когда нас двое, мы – сила! Вперед, на прорыв! Пусть выставляют против нас хоть миллион солдат!
– Постой, Франческо, не горячись! Нет необходимости сражаться: я могу уйти из города незаметно, переодевшись монахом, – остановил его Бенвенуто.
– Переодевшись монахом? Ты ли эти говоришь, Бенвенуто?! – вытаращил глаза Франческо. – Перестань меня дурачить! Хватит шутить; надевай кольчугу, и в бой!
– Сражаясь со своими соотечественниками славы не добудешь, Франческо! Побереги свой пыл для битв с иноземными врагами. Я тебе сказал: я уйду из города незаметно.
– Это тебя здешний аббат успел испортить, – с досадой произнес Франческо. – Никогда не слушай монахов, Бенвенуто, они люди не от мира сего.