– Да, синьор. Он скоро придет на дворцовую площадь, – сообщил помощник, но глаза его как-то странно вильнули в сторону.
Бенвенуто с подозрением посмотрел на него, однако помощник выглядел приличным человеком.
– Ладно, – произнес Бенвенуто, поднимая корзину. – Пойду. До свиданья, синьор Бантинели.
– До свиданья, синьор Бенвенуто, – буркнул тот себе под нос.
Бенвенуто вышел из ворот дворца и огляделся. Роберто нигде не было. Бенвенуто подождал с полчаса, – его брат не появился. Между тем, уже темнело, и надо было на что-то решаться: либо вернуться во дворец, либо идти к брату одному. Бенвенуто потрогал кольчугу под камзолом, поправил шпагу на боку, и направился к Роберто.
Перейдя мост, Бенвенуто пошел вдоль реки, держась складской ограды, которая доходила до переулка, где жил Роберто. Это место было самым опасным на всем пути от дворца герцога до дома Роберто: до жилья отсюда было далеко, и взывать о помощи было бесполезно, она бы все равно не подоспела вовремя. И вот тут-то от ограды отделились четыре человека в черных масках и полукольцом окружили Бенвенуто.
Он живо вытащил шпагу и грубым голосом закричал:
– От солдата можно поживиться только его клинком да плащом, но прежде чем их отдать, я надеюсь заставить вас дорого за них заплатить!
Прибавив пару отборных солдатских ругательств, он смело вступил в бой с разбойниками.
Сражаясь с ними, Бенвенуто специально распахнул свой плащ с правой стороны: таким образом, если они были предупреждены о том, что он идет с деньгами, то могли убедиться: сумки при нем не было.
Борьба длилась недолго; мало-помалу разбойники, устрашенные яростным напором Бенвенуто, отступили, говоря при этом:
– Да он не тот, кого мы ищем! Это какой-то сумасшедший старый солдат, а вовсе не ювелир! Ну его к черту, этого забияку! Бежим, ребята, а не то он нас всех переколет свой проклятой шпагой!
– Всех перебью, как бешеных собак! – прорычал Бенвенуто и в доказательство нанес укол в бок одному из нападавших.
– А-а-а! – завопил злоумышленник. – Он меня насквозь проколол! Помогите! На помощь, люди добрые! Убивают!
– Ты чего орешь?! Совсем спятил?! Молчи, дурак, из-за тебя нам всем придется болтаться на виселице! – оборвали его другие разбойники и, подхватив раненого под руки, скрылись во тьме.
Бенвенуто, еще чувствуя опасность, закричал во все горло:
– К оружию! К оружию! Все ко мне! Режут! – и побежал к переулку. Здесь ему навстречу выскочил Роберто со своими сыновьями, а в руках они держали пики и ножи.
– Бог мой! Говорил я вам, что это голос Бенвенуто! – воскликнул Роберто. – Что с тобой случилось, родственничек?
– На меня напали бандиты, – вон там, у ограды! – показал шпагой Бенвенуто.
– Ах, мерзавцы! Ну, мы их догоним! Дальше моста не уйдут! – Роберто рванулся вперед.
– Не надо, черт с ними! – остановил его Бенвенуто. – Эти четыре труса не в состоянии были отнять у одного человека тысячу сто золотых монет, которые оттягивали ему руку. Пошли лучше домой.
– Тысячу сто золотых монет? – переспросил Роберто, а его сыновья застыли от изумления.
– Да, тысячу сто. А разве к тебе не приходил помощник Бантинели и не передавал мою просьбу сопроводить меня от герцогского дворца до твоего дома? – спросил Бенвенуто, уже начиная понимать, кому обязан нападением разбойников.
– Нет! Никто ко мне не приходил! – замотал головой Роберто. – Я бы, конечно, немедленно явился охранять тебя, если бы знал, что ты несешь такую уйму золота! Пресвятая Дева, как же ты решился идти ночью один с такими-то деньжищами! Ты, видать, не знаешь, что у нас в городе полно воров и бандитов; сколько наш герцог не борется с ними, все без толку. Святые Угодники, да мы теперь спать не будем, денно и нощно станем караулить твое золото! Да я еще позову надежных друзей, – пусть и они придут в караул.
– Не беспокойся, милый Роберто. В ближайшие дни я сниму для себя отдельный дом с мастерской и найму хороших подмастерьев, которые и в работе искусны, и в драке сильны. Деньги создают проблемы, но деньги и решают их, – сказал Бенвенуто и потряс корзиной с золотом.
Портрет мужчины в доспехах. Художник Франческо Граначчи.
Соскучившись по делу, Бенвенуто работал над солонкой весело и споро. Его кипучий настрой подогревал подмастерьев, которые на лету схватывали то, что хотел от них хозяин, и выполняли свои задания со старанием и тщательностью.
Солонка состояла из двух частей: нижняя невысокая часть представляла собой овал с вогнутыми стенками, на которых были помещены, на коричневом фоне, золотые фигуры богов и богинь, а между ними располагались забавные головы морских великанов, окруженные узорами и вензелями.
Крышка солонки была выполнена в виде большого выпуклого овала; на нем, на синей рифленой поверхности океана, золотом были выделены туловища морских животных, держащих на себе изящнейший ковчег с чеканкой, росписью и драгоценными камнями по бортам.
По двум сторонам ковчега, лицом друг к другу, восседали обнаженные Посейдон и Афродита, самым искусным образом отлитые из золота. Посейдон в одной руке держал трезубец, а другой управлял конями повозки, на которой сидел; Афродита, слегка прикрывая левой рукой грудь, правую руку откинула вниз, где находился золотой храм с четырьмя колоннами, на портале которого была помещена еще одна маленькая женская фигура.
…Когда Бенвенуто закончил солонку, он представил ее на суд герцогу. Цезарио, которому доложили о приходе Бенвенуто, немедленно принял его.
– Добрый день, маэстро, – сказал герцог, встречая Бенвенуто в дверях кабинета. – Что это у вас за сверток? Попробую отгадать: вы, наверно, принесли новую модель солонки? С нетерпением хочу ее увидеть; если и первая модель была прекрасна, то вторая, должно быть, выше всяческих похвал. Покажите же мне ее, Бенвенуто, дайте восхититься вашим талантом!
– Нет, ваша светлость, – отвечал Бенвенуто, развертывая сверток. – Мне очень жаль, но вы ошиблись. Я не стал делать вторую модель; в надежде на ваше снисхождение я изготовил солонку по первому образцу, внеся в него кое-какие изменения.
– Вы хотите сказать, что принесли уже готовую вещь? – изумленно спросил Цезарио. – Да вы шутите: никто на целом свете не сможет выполнить такую сложную работу за столь короткий срок!
Бенвенуто протянул герцогу солонку:
– Тем не менее, вот она, ваша светлость.
Цезарио принял солонку из рук Бенвенуто и понес к окну, чтобы рассмотреть на свету. С жадным любопытством он стал поворачивать и ощупывать ее пальцами, восхищенно качая при этом головой.
– Вы – гений, Бенвенуто, вы – гений! – промолвил он. – Бантинели! Бантинели! Позовите кто-нибудь Бантинели! Хочу, чтобы и он посмотрел на это чудо.
– Вы звали меня, ваша светлость? – в кабинет вошел запыхавшийся мажордом.
– Да, Бантинели. Вы прожужжали мне все уши, говоря, что я назначил слишком высокое жалование для Бенвенуто. Взгляните-ка на это! Ну, что вы скажите теперь? – герцог протянул мажордому солонку.
Бантинели насупился и недовольно проговорил:
– Я не знаток искусства, ваша светлость, но мне кажется, что тут слишком много всего. Да, слишком много, – поэтому и ушло столько золота на эту солонку.
– Ах, Бантинели, Бантинели, – укоризненно протянул герцог, – неужели вы не понимаете, что одна эта вещица обессмертила имя Бенвенуто, даже если бы он больше ничего не сделал в своей жизни. А заодно с ним и я войду в историю; пусть забудутся все мои дела, но то, что эту солонку Бенвенуто изготовил для меня, не забудется никогда. Возможно, при упоминании моего имени потомки скажут: «А, герцог Цезарио! Ну, как же, как же, – это тот, для которого Бенвенуто сделал свою удивительную солонку!».
Бантинели недоверчиво хмыкнул, а Бенвенуто с благодарностью поклонился герцогу:
– Спасибо, ваша светлость, за добрые слова, но думаю, что вы останетесь в памяти потомков не только из-за моей солонки, но и по своим великим делам.
– Вы мне льстите, маэстро, но и я благодарю вас за добрые слова, – шутливо поклонился в ответ герцог.
– А если бы у вас украли золото? – буркнул Бантинели, обращаясь к Бенвенуто. – Сидеть бы вам в темнице до конца дней своих. Как вы могли быть так неосторожны? Разве я вас не предупреждал?
– Ладно, Бантинели, что вы вспоминаете о том, что прошло! – прервал его герцог. – Ваш помощник, сговорившийся с грабителями, во всем признался, и в ближайшее время будет повешен. Грабителей мне тоже обещали поймать и повесить, – так о чем здесь толковать? Слава Богу, что все закончилось благополучно; впрочем, мессера Бенвенуто не так-то легко ограбить! Говорят, вы задали бандитам хорошую взбучку, маэстро?
– Когда на меня нападают, я защищаюсь, – ответил Бенвенуто.
– И у вас это хорошо получается! – подхватил Цезарио. – А ваш побег из тюрьмы? Алессандро до сих пор не может прийти в себя, он просто лопается от бешенства при упоминании о вас! Знаете что, Бенвенуто, приходите на бал, который я устраиваю в будущую субботу. Вы будете на нем одним из самых почетных гостей.
– Стар я для балов, ваша светлость, – сказал Бенвенуто, показывая на седые волосы на своей голове и бороде.
– Вы стары? Перестаньте прибедняться, вы дадите фору любому из молодых кавалеров, – засмеялся герцог. – А еще ваша слава, ваш талант, – дамы и так уже пеняют мне, что я прячу вас от женского общества. Итак, я жду вас в субботу и постараюсь, чтобы все ваши грустные воспоминания забылись.
По случаю бала все парадные помещения дворца Цезарио были открыты для гостей.
Длинная анфилада просторных залов, где было освобождено место для танцев, продувалась легким весенним ветром. Между висящими на стенах медальонами, на которых среди античных мыслителей и героев были изображены герцог Цезарио и его отец, вились длинные гирлянды из свежих цветов. Мраморные лоджии, окруженные живой изгородью, были уставлены столами с прохладительными напитками, фруктами и сладостями; более основательные закуски, а также вина должны были подаваться на ужине в герцогском парке.