ила, что это он по неопытности и молодости преувеличивает. Потому что рассказал он странные вещи. Про то, что директор компании часто бегает по залу, где сидят сотрудники, работающие с клиентами, и вмешивается в их работу («помогает» – как он говорит). Сотрудники могут ввязаться в перепалку с директором при клиенте. Нередко сами хамят клиентам (что действительно удивительно, так как серьезно стоит вопрос о привлечении и удержании клиентов). Клиенты, которые приходят не первый раз, также ведут себя странно: скандалят, бегают к директору без всякого приглашения (просто врываются в кабинет) выяснять отношения. Сотрудники еще более странно ведут себя на тестировании: нервничают, не хотят отвечать на вопросы, просят не ставить их имя под тестами, или начинают высмеивать и тесты, и специалиста. И самое главное, что беспокоило нашего сотрудника, – результаты тестов слишком противоречивы. «Нормальные люди так не могут думать и делать», – закончил он.
К сожалению, картина при моем рассмотрении оказалась еще более печальной, это мой сотрудник был очень корректен. Нервозность в зале была запредельной. Суета, постоянные недоделки и несостыковки, крики, беготня, поиск документов, раздраженные клиенты, мечущийся, орущий директор. На свою беду, я обнаружила среди клиентов знакомую. Это очень тактичная, выдержанная женщина, но на ней лица не было. Выяснилось, что она уже два часа не может решить свой вопрос. И это уже не первый ее визит, а на ее предварительные телефонные звонки, когда она пыталась узнать, готовы ли документы, менеджер не подходил к телефону и сам не перезванивал. В результате, у нее оказались под угрозой важные дела. А так как она не бегала и не кричала, то ее просто игнорировали. Конечно, мне не следовало вмешиваться, но уж очень было жаль человека. Я пошла поговорить с директором, при этом там как раз находился мой сотрудник. Боже, что я выслушала! Невзирая на лица, на то, что я представитель его потенциального партнера (в котором он реально заинтересован), на то, что здесь мой сотрудник, директор начал отчитывать меня, как провинившуюся школьницу. Рассказал, что я ничего не понимаю в их бизнесе, «какие сволочи эти клиенты», и что сотрудник прав, что «на всех не наздравствуешься» и т. д. и т. п. Как я его приводила в чувство, удалив своего сотрудника из кабинета, рассказывать не буду. Но все пункты, по которым может не состояться будущее его партнерство, я перечислила методично и хладнокровно. То же потом сделала и для своего клиента. А мой сотрудник говорит, что после той компании ему уже никакие «Синие Бороды» не страшны.
Многие руководители ведут себя по отношению к подчиненным снисходительно-покровительственно, похлопывают их по плечу, любят бывать в низовых коллективах, «встречаться с народом» и думают, что тем самым оказывают эмоциональную поддержку. Однако атмосфера страха и неопределенности сохраняется. Некоторым это нравится. Они даже «не моют руку, которую пожал начальник». Но ведь это – рабы.
Суть эмоциональной поддержки, с моей точки зрения, заключается не в панибратских отношениях, а в атмосфере безопасности, в проявлении инициативы. Кроме того, подчиненный должен уметь прогнозировать действия своего начальника. Четко знать, за что его поругают, а за что похвалят. Кроме того, он должен быть уверен, что и другого за такие же действия ждет то же самое.
А нужна ли критика? Да, нужна! Но критика поступка, а не критика личности. Если я критикую поступок, то могу быть даже резок в выражениях.
Подчиненный на меня не обидится. Я наблюдал, как проводит тренировки и игры старший тренер одной женской гандбольной команды высшей лиги. В пылу игры он позволял себе оскорблять игроков: «Дура ты этакая, идиотка, кто ж так бьет!» Когда я сделал ему замечание, он сказал мне, что и сам не рад этому, и девочки потом обижаются, но сдержаться не может, так как очень переживает за каждую ошибку: «Ведь они могут лучше!» «Вот так вы им об этом и говорите», – сказал ему я. Он внял совету и продолжал кричать, даже позволял себе крепкие выражения, но теперь девочки на него не обижались. Что же он кричал? «Валя! Это не твой удар! Ты же мастер спорта! Покажи, что ты можешь на самом деле! Нет, я тебя не узнаю! Давай еще раз! Вот теперь другое дело!» Когда у девочек случались срывы, он говорил примерно следующее: «Ничего, бывает, в следующий раз сделаешь лучше!» Руководителю стоит вести себя в коллективе в соответствии с правилом, выработанным К. Роджерсом для руководителей тренинговых групп: «Поменьше вмешиваться в работу группы. Группа сама, как лейкоциты, будет отторгать от себя чужеродное. Но каждый член группы должен знать, понимать и чувствовать, что как в момент горя и печали, так и в момент радости есть хоть один человек, который принимает тебя целиком и полностью». И этим человеком должен быть руководитель!
А как же наказания? Об этом мы поговорим в главе IV. Здесь лишь отмечу, что на одно наказание необходимо семь (!) поощрений, если я хочу получить продукцию от работника, а не проявить свои амбиции. Не надо прямо наказывать своего подчиненного. Есть один весьма действенный прием – игнорирование. Почувствовал его действие на себе и сейчас с успехом применяю, но стараюсь делать это реже.
Шла конференция. Разбирали сложный и редкий случай одного заболевания. Я тоже высказал свое мнение, как и другие врачи. Председательствующий подводил итоги. С кем-то из выступающих он согласился, кого-то поругал, над кем-то поиронизировал, но вот о моем выступлении не сказал ни одного слова. Я был очень ущемлен. Лучше б уж поругал! А так даже пожаловаться нельзя!
Из практики Татьяны Солдатовой
Игнорирование – сильнейший прием, и я знаю нескольких руководителей, которые его применяют просто мастерски. Причем кто-то из них осознанно и по делу, а кто-то на уровне неосознанной манипуляции. Как-то мне рассказывал начальник отдела компании, что они очень ценят и уважают собственника компании, порученные им лично ответственные направления и проекты выполняют изо всех сил, буквально «разбиваясь в лепешку». Я поинтересовалась, а что бывает, если они все-таки не справляются? Оказалось, что собственник не делает выговора, не ругается (боже упаси), а просто забирает проект, больше об этом не напоминает, но и столь ответственных поручений больше не дает. И вот этого сотрудники боятся больше всяких карательных мер.
А вот директор департамента другой компании всякий раз игнорировал подчиненного, если был им недоволен, и так, что тот реально начинал чувствовать себя несуществующим фантомом. Ни взгляда, ни жеста, ни отклика в его сторону. Честно скажу, ощущение не из приятных, знаю на своем опыте. Однажды мне пришлось вместе с таким сотрудником оказаться рядом, а практически вместе, когда тот рассказывал о неудаче в программе, а я присутствовала на совещании и у меня была информация обо всех программах, идущих в это время. Сотрудник выступил, руководитель заледенел, отвернулся и начал ровным тихим голосом говорить с другими подчиненными. Я сделала попытку донести цифры и факты (программа была не такой уж провальной, была возможность исправить ситуацию) – «а в ответ тишина». Ужасное ощущение, «глас вопиющего в пустыне» – все окружающие тоже молчат. Я повторила еще раз, уточнив, слышат ли меня? Реакция та же. Я вспомнила Фаину Раневскую, которая позволила себе экстраординарную выходку в ответ на бойкот молчанием, устроенным режиссером Завадским. Я, конечно, не Фаина Георгиевна, но и не в том качестве и статусе, чтобы позволить губить программу ради любви руководителя к манипуляциям. Я поднялась, стала «глаза в глаза» к руководителю, четко проговорила, что я держу в руках папку со всей информацией и моя задача ее донести. Но так как меня не слышат, я считаю лишними и свое присутствие, и саму информацию. Оставила папку (позволив материалам рассыпаться) и вышла из помещения (успев увидеть безмерное удивление на лице руководителя). Мой коллега, присутствовавший там, говорил, что пару минут разыгрывалась финальная сцена «Ревизора», а потом наш руководитель как будто очнулся, извинился и предложил перенести совещание. У нас был далее серьезный разговор, и теперь метод игнорирования он использует осторожно, направленно и дозированно. Об этом я хотела бы попросить и вас, уважаемые читатели. Знаете, как говорят: ножиком можно хлеб порезать, а можно и человека убить. Так и с любым инструментом.
Но если уж нужно наказать подчиненного, лучше предоставить ему самому выбрать меру наказания. Вот как происходит диалог в таких случаях:
Руководитель: Ума не приложу, как вы могли такое сделать. Ведь это вам совсем не свойственно!
Подчиненный: Да я и сам не пойму! (или начинает объяснять обстоятельства).
Руководитель: Я все понимаю! Ну, а что делать мне? Как бы вы поступили по отношению к вашему подчиненному в подобном случае?
Как правило, подчиненные выбирают себе наказание более строгое, чем выбрал бы сам руководитель. Ему остается только смягчить наказание.
Из практики Татьяны Солдатовой
Жаль, что руководители недооценивают и редко используют способ передачи выбора своего наказания самим подчиненным. Правда, способом действительно нужно уметь пользоваться, потому как если подчиненные распознают его как манипуляцию, то используют в ответ антиприем, и способ не сработает. Но это уж как везде – надо выходить на уровень профессионализма. Тогда будет получаться даже в самых сложных и неприятных ситуациях.
В крупной производственной компании произошло ЧП (чрезвычайное происшествие): руководитель строительного подразделения ошибся в расчетах, в результате образовалась большая сумма долга. Он написал на имя генерального директора и собственника заявление с просьбой погасить долг за счет фирмы, и прибыл на общую планерку.
Вот что бы вы сделали на месте генерального? Гасить за счет фирмы – накладно, заставить компенсировать за счет самого провинившегося – сложно (и есть риск, что затаит обиду, на его поддержку станут руководители других подразделений и т. д.). Так как директор был уже неплохо подкован в психологии управления и команда прошла не через один тренинг, он использовал прием «побудьте на моем месте». Правда, говорил потом, что возникал у него вначале соблазн устроить разнос, чтобы всем неповадно было, а потом «волевым решением», героически, все-таки принять убытки на фирму. Но, слава богу, вспомнил, что уже умеет, и сдержался.