ожем наметить пути возвращения. Возвращения к более полному миру. Конечно же, оказавшись ограниченными нашими собственными опорами – словами, – мы теперь вряд ли сможем полностью вернуться в реальность. Карта – это не территория . И все же мы можем стать чуть ближе к ней самой.
И сейчас я предлагаю обратить наше внимание на слова, которые мы произносим. Слова – это краски, с помощью которых мы создаем наше видение окружающего мира. Именно они помогают фиксировать постоянно изменяющуюся обстановку в виде устойчивых понятий, ложащихся в основание наших моделей мира . И чем богаче наша речь, тем разнообразнее получается карта реальности . И тем она щедрее.
Звонит отец новому русскому и приглашает его в деревню помочь заколоть поросенка. «Базара нет», – говорит он. Приезжает, как положено, на «шестисотом» «Мерседесе» и резво помогает папе.
– Значит, так, я с собой возьму передний, задний мост и раму поросенка, – говорит помощничек.
– ???
Проходит год – та же история. Закололи зверя.
– Hу, папа, я – как обычно.
– Э нет, сынок, теперь ты возьмешь передние фары, кардан и выхлопную трубу.
Именно с помощью слов мы передаем львиную долю информации другим людям. Точнее, с помощью условных обозначений на наших картах, которые могут иметь собственные значения в карте собеседника. И если он принимает свою интерпретацию ваших слов за истину, то он рискует получить совсем не то, что вы хотели передать. Более того, благодаря тому, что вы передаете упрощенную модель, он оказывается вынужденным самостоятельно дополнить недостающую информацию.
Чукча спрашивает в кассе Аэрофлота:
– Самолет до Чукотки сколько летит?
– Минуточку…
– Спасибо.
Теперь-то мы знаем про обобщения, упущения и искажения . Осталось только выяснить, каким образом эти процессы выражаются в речи. В самые первые годы развития НЛП была сформирована мета-модель языка. В ней были выделены основные способы упрощения нашей речи.
Рекомендую еще раз перечитать определение мета-модели из эпиграфа. Оно почти кристально ясное (улыбочку!). Разве что нужно пояснить еще пару понятий. Сенсорный опыт – это то, что воспринимается органами чувств. Глубинная структура – это то, что значит каждое конкретное слово (фраза) – поверхностная структура – для конкретного собеседника.
Теперь понятно. Перейдем к самой мета-модели. Конечно же, распределение их по трем категориям – обобщения, упущения и искажения – весьма условно, но определенный порядок все же сохраняется.
Так, мы обобщаем , когда произносим что-нибудь вроде «все», «всегда», «везде», «любой», «каждый» . При этом единичное событие разрастается по месту, времени на всех участников… И получаем в полной мере все достоинства и недостатки обобщений. Как говорится, смотри выше. Соответственно, рождаются вопросы: «Любой?», «Каждый?», «Везде?», «Всегда?» И более интересный: «А нет ли каких исключений из этой закономерности?» Наконец: «Какой конкретно? Приведите хотя бы парочку примеров».
– Почему ты все время молчишь?
– ВСЕ время? Даже прямо сейчас?
Про отрицательные сверхобобщения: «никто», «нигде», «никогда» – аналогично.
Если в моей речи встречаются слова «(не) могу», «(не) должен», а также «(не) следует» , то я также обобщаю. Сравните: «он может петь» и «он вчера пел» . Разве это одно и то же? В первом случае речь идет о его способности , а во втором – о действиях. Если человек сделал что-то однажды, то это не значит, что он всегда сможет это повторить. Один раз у него могло получиться чисто случайно. О способности можно говорить лишь после многократного повторения этого действия. Точно такое же бессмысленное занятие заявлять об отсутствии способности на основе одного неудачного опыта. Возможно, это было просто такое стечение обстоятельств…
Не менее интересная история со словами типа «должен», «обязан», «следует» … Это опять же обобщение некоторого действия, превращающегося в предписание или же ограничение в зависимости от наличия или отсутствия предваряющей частички «не». Когда произносятся подобные слова, то все богатейшее пространство выборов схлопывается в единственный возможный вариант. Точнее, этот вариант обобщается и, разрастаясь, вытесняет из поля зрения всех своих конкурентов.
А ведь есть же масса интересных вопросов, которые остаются «за кадром»: «Что случится, если не сделать то, что «должен»?», «А если сделать то, что «не следует»?», Что мешает сделать то, что «не могу»?», «С чего вы взяли, что кто-то кому-то что-то должен?» Это весьма незатейливые вопросы, но мало кому удавалось говорить с прежней уверенностью, хотя бы однажды попытавшись на них ответить.
Только будьте осторожны со всеми этими вопросами! Прежде чем спросить, убедитесь, что вам будут рады ответить. Ведь, начиная с некоторого момента, беседа рискует превратиться в допрос, что может вызвать очень даже адекватную реакцию.
В трамвае:
– Вы выходите?
– Да.
– А впереди вас выходят?
– Да!
– А вы спрашивали?
– Да!!
– И что они вам ответили?
Одесса-мама… Но мы отвлеклись – продолжим.
А как прячутся упущения ? Например, с помощью деперсонализации и суждений: «Война была развязана». – Кем? «Считается, что данное поведение недопустимо». – Кто так считает? Как видите, главное действующее лицо попросту умалчивается. Или упускается.
Не менее замечательным способом работают неконкретные существительные и местоимения. Конечно, фраза «некоторые люди могут быть опасными» звучит весьма осмысленно, но невольно задаешься вопросом: «Какие конкретно люди?» Кстати, если вы получаете какое-либо задание от начальства, то требование конкретики может существенно уменьшить объем работ.
– Официант! Эти мухи в супе меня уже достали!
– Скажите, какие конкретно, и я их выловлю.
Не правда ли, сервис на высоте?
Иногда действительно лучше вовремя уточнить, нежели самому додумывать подробности.
Приземлился самолет. Пассажиры сходят с трапа. У одного сваливаются штаны:
– Задолбал Аэрофлот: то застегните ремни, то расстегните…
Как вы думаете, какие именно ремни имела в виду стюардесса?
Мы упускаем массу информации, когда употребляем неконкретные глаголы. Скажем, очень любимый мною глагол «отдыхать» содержит в себе огромное количество различных действий. Кто-то отдыхает, лежа на диване, кто-то – на теннисном корте. Кому-то поможет отдохнуть чашечка крепкого чая, кому-то – бутылка пива… Как именно вы отдыхаете? Как конкретно вы это делаете? Получили ответ и восстановили недостающую информацию.
Но с глаголами-то еще можно разобраться. А что делать с номинализациями ? Это когда некоторое действие, процесс превращается в нечто застывшее и неизменное – искажается.
Номинализация – лингвистический термин для обозначения процесса превращения глагола в абстрактное существительное и для обозначения самого существительного, образованного таким способом. Компонент мета-модели.
Словарь НЛП
Глагол превращается в существительное. При этом за таким существительным стоит не предмет, а действие или качество. Любовь, свобода, учеба – эти «вещи» не удастся потрогать, их просто нет в застывшем виде. Это процесс. Можно любить, быть свободным, учиться… А превратив эти действия в нечто статичное, мы крадем у самих себя возможность изменяться.
«Грусть-тоска меня съедает…»
Грустить и тосковать можно перестать, а куда деть грусть с тоскою? Возвратим миру динамику! (Обратите внимание на это слово! А также на слово «внимание»).
Как только мы заменяем номинализацию глаголом, становится очевидным недостаток информации . Соответственно: «Где, когда и с кем вы этого хотите?» А еще: «Как именно?» По крайней мере, нелишним было бы поинтересоваться: «А как вы себе это представляете?»
Не менее милые упущения мы можем себе позволить при сравнениях. В речи встретились слова «лучше», «больше», «интереснее», «качественнее» , и мы уже заостряем на них свое внимание. Как вам нравится такое заявление: «Мог бы и получше постараться!» — А по сравнению с чем (с кем)? Правда, логичный вопрос? Старания заботливых мамочек: «Сегодня ты плохо поел!» — Что является критерием? «Плохо» – это как?
– Мамочка, ты такая красивая, такая красивая… ну, как мотоцикл!
Добрались и до искажений (хотя их и в предыдущих примерах было с избытком). Самый родной способ исказить окружающую реальность – это установить причинно-следственные отношения между различными явлениями. «Меня огорчает твое поведение». Буквально эта фраза гласит, что чье-то поведение является причиной огорчения другого человека. Разве это так? Задумайтесь! От кого на самом деле зависит наше внутреннее состояние? Кто хозяин в нашей душе? В моей – я! Посему: «Как именно мое поведение связано с твоим огорчением?» «Что ты такого делаешь, чтобы огорчиться?» (Любимая сфера действия когнитивной (познавательной) психологии.) В общем случае: «Как причина связана со следствием?» После этих вопросов представлять себя следствием каких-либо внешних событий становится затруднительно. И даже если такая причинно-следственная связь оказывается верной, то заданные вопросы помогут смягчить невольное искажение.