–5 при нахождении в воздухе), в Ассоциации дельтапланеризма и парапланеризма 3000 членов, а их увлечение (в зависимости от продолжительности полета, от 20 минут до нескольких часов) характеризуется уровнем риска от 10–4 до 10–3. Популярность бейс-джампинга растет (особенно в Норвегии и Швейцарии), но в США им увлекаются лишь несколько сотен человек, преимущественно склонных испытывать судьбу мужчин, риск смерти для которых во время непродолжительного прыжка составляет 4 × 10–2[435]. Явная обратная зависимость между риском и количеством людей, толерантных к нему, очевидна: многие готовы рискнуть вывихнутым плечом или растянутой лодыжкой, спускаясь на лыжах с горы по оборудованной трассе, но немного найдется таких, кто рискнет прыгать в пропасть с обрыва.
И наконец, несколько основных цифр, касающихся вынужденного риска, которого в наше время боятся больше всего: риска терроризма. В период с 1995 по 2017 г. жертвами террористических атак в США стали 3516 человек, причем 2996 из них (85 % от общего количества) погибли 11 сентября 2001 г.[436]. Таким образом, для всей страны уровень риска за эти 22 года составляет 6 × 10–11, а для Манхэттена на два порядка выше, но и в этом случае общий риск повышается лишь на одну десятую процента, величину настолько малую, что учитывать ее не имеет смысла. В странах, которым повезло меньше, жертв террористических атак гораздо больше: в Ираке в 2017 г. (более 4300 погибших) уровень риска вырос до 1,3 × 10–8, а в Афганистане (7379 погибших) до 2,3 × 10–8, но даже при таких уровнях это повышает общий риск жизни на несколько процентов и остается ниже, чем добровольный риск, который принимают люди, садясь за руль автомобиля (особенно там, где не соблюдают рядность и правила дорожного движения)[437].
Эти сравнения, несмотря на их справедливость, также показывают естественные границы бесстрастного количественного анализа. Большинство людей, которые добираются на работу на машине, делают это в определенное время, редко проводят за рулем более часа или полутора часов в день, ездят знакомыми маршрутами и (за исключением моментов плохой погоды и неожиданных пробок) считают, что контролируют ситуацию. Во время террористических атак взрывы и стрельба в Кабуле или Багдаде не связаны с определенным временем и интервалами, происходят в самых разных общественных местах — от мечетей до рынков, — и для жителей города не существует надежного способа избежать этой опасности. В результате меньший уровень риска террористической угрозы несет с собой не подлежащий количественной оценке страх, качественно отличающийся от опасений по поводу скользкой дороги во время утренней поездки на работу.
Природные катастрофы: не такие опасные, какими они выглядят на экране телевизора
А как сравнить несущие смерть естественные опасности с обычной жизнью и с рисками экстремального спорта? В некоторых странах регулярно (но не очень часто) происходят природные катаклизмы одного или двух типов, например наводнения и сильные ветры в Великобритании, тем временем в США каждый год случаются и многочисленные торнадо, и сильные наводнения, и ураганы (с 2000 г. на страну обрушиваются по два урагана в год), и мощные снегопады, а штаты на тихоокеанском побережье живут при постоянном риске серьезного землетрясения и возможного цунами[438].
Торнадо каждый год убивают людей и разрушают дома, и подробная статистика позволяет точно вычислить уровень риска. В период с 1984 по 2017 г. в 21 штате с наивысшей частотой этих разрушительных смерчей (регион между Северной Дакотой, Техасом, Джорджией и Мичиганом, с населением около 120 миллионов) погибли 1994 человека, причем 80 % этих смертей пришлись на шесть месяцев года, с марта по август[439].
Эти цифры дают уровень риска приблизительно 3 × 10–9 (0,000000003) в час, на три порядка меньше, чем повседневная жизнь. Очень немногие жители штатов, страдающих от торнадо, знакомы с этой цифрой, но они — как и люди в других местах, где регулярно происходят природные катастрофы, — понимают, что вероятность погибнуть от торнадо достаточно мала, и поэтому риск жизни в этих регионах остается для них приемлемым. Распространяемые в СМИ картины разрушений после мощных торнадо вызывают у жителей более спокойных регионов недоумение, почему люди хотят заново строить дома на том же месте. Но такие решения нельзя называть ни иррациональными, ни безрассудными, и поэтому миллионы людей продолжают жить на «аллее торнадо», протянувшейся от Техаса до Северной Дакоты.
Интересно, что расчеты уровня риска для других распространенных природных катастроф дают тот же порядок (10–9) или даже меньше. Эти низкие уровни риска помогают объяснить, почему целые страны мирятся с постоянно присутствующей опасностью землетрясений. С 1945 по 2020 г. в Японии землетрясения (они могут произойти в любой части островного государства) убили почти 33 000 человек, причем больше половины жертв пришлось на землетрясение и цунами 11 марта 2011 г. у Восточного побережья острова Хонсю (15 899 погибших и 2529 пропавших без вести)[440]. Но для населения, численность которого выросла с 71 миллиона человек в 1945 г. до почти 127 миллионов в 2020 г., уровень риска составляет лишь 5 × 10–10 (0,0000000005), на четыре порядка меньше, чем общий уровень смертности: совершенно очевидно, что прибавление 0,0001 к 1 вряд ли станет решающим фактором, который заставит пересмотреть оценку риска жизни.
Уровень риска от наводнений и землетрясений в большинстве регионов мира имеет порядок от 1 × 10–10 до 5 × 10–10, а для американских ураганов после 1960 г. (под ударами которых оказались 50 миллионов человек в прибрежных штатах, от Техаса до Мэна, и от которых погибает около 50 человек в год) этот показатель составляет 8 × 10–11[441]. Это чрезвычайно низкий уровень, сравнимый (или даже ниже) с уровнем риска, который люди считают ничтожным, — быть убитым молнией. Сегодня в США от молнии погибают меньше 30 человек в год, и, если учесть, что эта опасность подстерегает вас только на улице (в среднем четыре часа в день) и только шесть месяцев в году, с апреля по сентябрь (на которые приходятся около 90 % молний), уровень риска получается порядка 1 × 10–10, а если растянуть опасный период на 10 месяцев, то еще меньше, 7 × 10–11 (0,00000000007)[442].
Тот факт, что ураганы в Америке представляют не большую опасность, чем молнии, показывает, насколько эффективными оказались спутники, система оповещения и эвакуация. В то же время причины для беспокойства остались, поскольку в последнее время во всем мире каждый год растет число природных катастроф, а также экономический ущерб от них. Мы можем утверждать это с большой долей уверенности, потому что крупнейшие в мире страховые компании (прибыли которых уменьшаются при таких непредсказуемых событиях, как землетрясения, ураганы, наводнения и пожары) тщательно отслеживают тренды на протяжении десятилетий.
Страхование — это древняя практика той или иной компенсации за разные риски. Если страхование жизни основано на в высшей степени предсказуемых возрастных нормах, то страхование непредсказуемых природных опасностей вынуждает страховые компании разделять риски, связанные с такими катастрофами, страхуя собственный риск. В результате крупнейшие в мире компании перестрахования (швейцарская Swiss Re, немецкие Munich Re и Hannover Rueck, французская SCOR, американская Berkshire Hathaway, британская Lloyd’s) пристальнее всех следят за природными катастрофами, поскольку от точности оценки зависит само их существование: чтобы избежать убытков, они не должны рассчитывать страховые премии на основе устаревших данных, которые могут недооценивать будущие риски.
Количество всех природных катастроф, зарегистрированное Munich Re, показывает ожидаемые колебания от года к году, но повышающий тренд очевиден: медленный рост с 1950 по 1980 г., удвоение в период с 1980 по 2005 г. и примерно 60-процентный рост с 2005 по 2019 г.[443]. Общие экономические потери (отражающие высокие расходы, связанные с крупными катастрофами) демонстрируют еще большие ежегодные колебания и более резкий рост. В ценах 2019 г. убытки до 1990 г. составляли около 100 миллиардов долларов, а к 2011 г. превысили 350 миллиардов — почти столько же составили убытки за один 2017 г. Страховые убытки составили от 30 до 50 % от общей суммы — почти 150 миллиардов долларов в 2017 г.
До 1980-х гг. растущий ущерб от природных катастроф приписывали в основном увеличению охвата (из-за роста численности населения и экономик), и, хотя эта тенденция сохраняется — в опасных регионах живет все больше людей, и у них все больше застрахованной собственности, — в последние десятилетия отмечаются изменения в самих природных опасностях: более теплая атмосфера содержит больше водяного пара (что повышает вероятность проливных дождей), продолжительные засухи в некоторых регионах становятся причиной регулярных пожаров невиданной ранее продолжительности и силы. Многие современные модели предсказывают дальнейшее усиление этих тенденций, но нам также известно о многих эффективных мерах, позволяющих уменьшить ущерб, — от создания охраняемых территорий и восстановления болот до введения соответствующих строительных норм.
Чтобы увидеть риск еще меньший, чем от природных или рукотворных опасностей, мы должны найти по-настоящему исключительные явления, такие как гибель от упавшего метеорита или космического мусора, образовавшегося из постоянно растущего числа искусственных спутников Земли. По оценке Национального научно-исследовательского совета США, от падения космического мусора должны погибать 91 человек в год — для населения Земли численностью 7,75 миллиарда человек это означает уровень риска 1 × 10