В мае 1989 года Норьега снова подтасовал результаты выборов, на сей раз объявив проигравшим представителя бизнес-оппозиции Гильермо Эндару. В этот раз столько насилия, как в 1984 году, не понадобилось, но администрация Рейгана дала сигнал взяться за Норьегу. Пресса вознегодовала, что он оказался не на высоте наших высоких демократических стандартов.
Одновременно пресса принялась страстно клеймить нарушения гражданских прав, которые прежде не удостаивала вниманием. Ко времени нашего вторжения в Панаму в декабре 1989 года пресса успешно демонизировала Норьегу, изобразив его самым гнусным чудовищем со времен гунна Аттилы. Опыт такой демонизации был наработан на ливийском лидере Каддафи. Тэд Коппел надрывался, что «Норьега принадлежит к особому братству международных негодяев, таких как Каддафи, Иди Амин и аятолла Хомейни, излюбленных объектов ненависти для американцев». Дэн Ретер поставил его «в начало списка наркоторговцев и мошенников». На самом деле Норьега остался мелким жуликом, каким был тогда, когда находился на содержании у ЦРУ.
К примеру, в 1988 году «Американ уотч» — американская организация, занимающаяся мониторингом соблюдения прав человека, — опубликовала доклад о состоянии прав человека в Панаме. Картина получилась неприглядная. Но, как явствует из многих подобных докладов, права человека в вотчине Норьеги сильно отличались в лучшую сторону от того, что творилось во владениях других американских клиентов региона, и были не хуже того, что происходило, когда Норьега еще был фаворитом и слушался приказов. Взять хотя бы Гондурас. Хотя это не государство смертельного террора, как Сальвадор или Гватемала, права человека там нарушались, вероятно, больше, чем в Панаме. Всего один натасканный ЦРУ батальон в Гондурасе совершил больше зверств, чем Норьега во всей Панаме.
Или вспомним выпестованных США диктаторов, вроде Трухильо в Доминиканской Республике, Сомосы в Никарагуа, Маркоса на Филиппинах, Дювалье на Гаити, всю свору диктаторов в Центральной Америке в 1980-х годах. Все они превосходили жестокостью Норьегу, но Соединенные Штаты воодушевленно поддерживали их целые десятилетия, позволяя творить чудовищный произвол, — главное, чтобы средства исправно перетекали из их стран в США. Администрация Джорджа Буша-старшего продолжала чтить, в частности, Мобуту, Чаушеску и Саддама Хусейна, более отъявленных преступников, чем Норьега. Индонезийский лидер Сухарто, едва ли не самый жестокий убийца среди них всех, остается для смотрящей в рот Вашингтону прессы «умеренным».
Фактически именно в момент вторжения в Панаму под влиянием возмущения, вызванного нарушением Норьегой прав человека, администрация Буша сообщила о продаже Китаю высокотехнологических изделий. Американские компании спешили заработать 300 миллионов долларов, и соответствующие контакты были тайно возобновлены через считаные недели после бойни на площади Тяньаньмэнь.
Непосредственно в день вторжения в Панаму Белый дом сообщил также о своих планах (вскоре претворенных в жизнь) отменить запрет на займы Ираку. Госдепартамент невозмутимо объяснил, что целью является «увеличение американского экспорта и достижение более выгодных позиций для решения с Ираком вопросов гражданских прав…». Госдеп твердил это и тогда, когда Буш отказал во встрече членам иракской демократической оппозиции (банкирам, специалистам и др.) и заблокировал усилия конгресса заклеймить чудовищные преступления своего старого друга Саддама Хусейна. По сравнению с дружками Буша в Багдаде и Пекине Норьега был просто матерью Терезой.
После вторжения Буш сообщил о миллиардной помощи Панаме. 400 миллионов из этой суммы должны были стимулировать американский экспорт в Панаму, 150 миллионов шли на выкуп банковских займов, 65 миллионов — на кредиты частному сектору и гарантии американским инвесторам. Иными словами, примерно половина всей помощи представляла собой подарок американского налогоплательщика американскому бизнесу.
После вторжения США банкирам Панамы вернули власть. Участие Норьеги в наркоторговле было мелочью по сравнению с их преступлениями. Наркоторговля всегда была там занятием банков: банковская система страны совершенно не отрегулирована и привлекает криминальные деньги. Это было и остается базисом для совершенно искусственной экономики Панамы; после вторжения это положение только усугубилось. Силы обороны Панамы были переформированы, однако в них остались служить прежние офицеры.
В целом все осталось по-прежнему, только теперь у руля стоят более надежные слуги. То же самое можно сказать и о Гренаде, превратившейся после американского вторжения в крупный центр отмывания наркотических денег. После победы Вашингтона на выборах в Никарагуа в 1990 году эта страна тоже стала важным перевалочным пунктом для наркотиков, предназначенных для рынка США. Все происходит по стандартной схеме — при столь же стандартной слепоте тех, кому надо бы проявить зоркость.
Война США в Индокитае тоже была частью общей схемы. В 1948 году Государственный департамент откровенно признал, что Вьетминь, антифранцузское Сопротивление под руководством Хо Ши Мина, представляет собой вьетнамское национальное движение. Но Вьетминь не пожелал уступать контроль местной олигархии. Он выступал за независимое развитие и пренебрегал интересами иностранных инвесторов.
Существовала опасность успеха Вьетминя, грозившая «распространением гнили» и заражением вирусом всего региона, если пользоваться языком, к которому из года в год прибегали планировщики. Агрессии боялись считаные безумцы и простофили, но был и настоящий страх — положительного примера успешного развития.
Как действовать при угрозе вируса? Сначала уничтожить его, потом сделать прививку потенциальным жертвам для предотвращения распространения заразы. Это и есть стратегия США в третьем мире.
При возможности лучше поручить уничтожение вируса местным военным. Если такой возможности нет, приходится задействовать собственные силы. Это дороже, это некрасиво, но ничего не поделаешь. Вьетнам оказался одним из тех мест, где пришлось поступить именно так.
До конца 1960-х годов США блокировали все попытки разрешить конфликт политическими методами, даже теми, которые предлагали сайгонские генералы. При политическом решении возникала возможность успешного развития Вьетнама и его выхода из нашей сферы влияния, что было бы неприемлемо.
Вместо этого мы насадили в Южном Вьетнаме террористическое государство в типичном латиноамериканском стиле, провалили единственные в истории Лаоса свободные выборы, потому что выигрыш оказался не на той стороне, и заблокировали выборы во Вьетнаме, потому что и там выиграли бы наши противники.
Администрация Кеннеди проводила эскалацию атаки на Южный Вьетнам и перешла от массированного государственного террора к откровенной агрессии. Джонсон отправил в Южный Вьетнам огромный экспедиционный корпус и распространил войну на весь Индокитай. Вирус был побежден, а Индокитаю повезет, если он оправится от этой «победы» через сто лет.
Искореняя болезнь независимого развития в самых ее истоках во Вьетнаме, Соединенные Штаты одновременно препятствовали ее распространению, поддержав в Индонезии переворот Сухарто в 1965 году, свержение демократии на Филиппинах Фердинандом Маркосом в 1972 году, военное положение в Южной Корее и в Таиланде и т. д.
Переворот Сухарто в Индонезии в 1965 году был особенно хорош для Запада, потому что уничтожил там единственную массовую политическую партию. Для этого пришлось перебить за несколько месяцев приблизительно 700 тысяч человек, в основном безземельных крестьян. Ведущий мыслитель «Нью-Йорк таймс» Джеймс Рестон назвал это лучом света в Азии, заверив читателей, что США приложили руку к этому триумфу.
Запад был рад обрести в Индонезии нового «умеренного» партнера, как окрестила «Крисчен сайенс монитор» генерала Сухарто, после того как он смыл с рук часть крови, хотя в Восточном Тиморе и в других местах добавились сотни тысяч трупов. У этого крупнейшего серийного убийцы «доброе сердце», уверяет нас респектабельный «Экономист» (лондонский еженедельник), имея в виду, без сомнения, его отношение к западным корпорациям.
После завершения в 1975 году Вьетнамской войны главной политической целью США стало доведение до максимума репрессий и страданий в странах, опустошенных нашей жестокостью. При этом достигается поразительная степень бесчеловечности.
Когда меннониты попытались отправить в Камбоджу карандаши, Госдеп попытался им помешать. С такой же реакцией столкнулся «Оксфам» при попытке переправить десять солнечных насосов. Дали по рукам и религиозным группам, вздумавшим отправить в Лаос мотыги для выкапывания неразорвавшихся снарядов — последствий американских бомбардировок.
Когда Индия решила перебросить во Вьетнам сотню водяных буйволов взамен огромных стад, погубленных американскими атаками, — не будем забывать, что в этой первобытной стране буйвол — это удобрения, тягловая сила, вообще средство выживания, — США пригрозили ей прервать помощь по программе «Продовольствие ради мира». (Оруэлл оценил бы это по достоинству.) Вашингтонские садисты без устали повышают степень жестокости, а образованные классы умеют вовремя отворачиваться.
Чтобы обескровить Вьетнам, мы через своих союзников, Китай и Таиланд, поддержали «красных кхмеров». Камбоджийцам приходится расплачиваться своей кровью за наши старания не позволить возродиться Вьетнаму. Вьетнамцы должны быть наказаны за сопротивление американскому насилию.
Вопреки тому, что твердят буквально все — и слева, и справа, — США добились своих главных целей в Индокитае. Вьетнам разрушен. Опасности, что он послужит образцом для других государств региона, более не существует.
Конечно, полной победой США это не назовешь. Мы преследовали цель покрупнее — включить Индокитай в глобальную систему, где доминируют США, и эта цель еще не достигнута.
Но наша основная цель — ключевая, та, которая действительно имела значение, — состояла в том, чтобы победить вирус, и этого мы достигли. Вьетнам доведен до плачевного состояния, и США делают все, что в их силах, чтобы он в нем оставался. В октябре 1991 года США в очередной раз преодолели энергичные возражения своих союзников в Европе и Японии и продлили эмбарго и санкции против Вьетнама. Третий мир должен зарубить себе на носу, что поднимать голову там не позволяется никому. Мировой жандарм будет неустанно карать тех, кто посмеет совершить это страшное преступление