Оперевшись на большую лопату, Роман слушал внимательно, и у Лизы зародилась надежда, что до него дойдет сказанное. По крайней мере, он кивнул, и глаза его заблестели.
– А ведь она не Антону позвонила! Похоже, мы с тобой все придумали, соавтор… Насочиняли ужасов и сами в них поверили.
– Я тоже об этом подумала, – согласилась Лиза.
– А это просто совпадение, что они одновременно исчезли! Ася, видно, в больнице сидела… Надо было найти ее. – Он с раскаянием цокнул языком.
– Мы сглупили.
Он решительно воткнул лопату в образовавшийся сугробик:
– Пойду переоденусь. Заведешь машину?
Сев за руль, Лиза включила зажигание, прислушалась к мерному урчанию. Водить она не умела, но простейшим действиям Роман ее научил и все требовал, чтобы сестра пошла на курсы, только ей было тошно даже думать об этом.
– Я обязательно кого-нибудь собью в первый же день, – бормотала она с ужасом. – Или въеду в чужую машину. Нет уж, я к этому не готова!
Пересев на пассажирское место, Лиза положила пакет с пирожками, которые стряпала накануне, на заднее сиденье. Асе нужно подкрепиться, чтобы хватило сил выдержать это испытание, а она наверняка ничего не готовила. В те дни, когда им пришлось провожать Варю, в те жуткие черные дни Лиза вообще не подходила к плите, они перекусывали бутербродами, которые оба жевали без аппетита. А поминки готовила Варина мама с сестрами, Воскресенские присутствовали там на равных с остальными соседями правах.
– Ася, – произнесла она вслух, чтобы настроиться на другую волну.
Еще не хватало начать вспоминать при ней Варю… Даже Ромке это сейчас было ни к чему.
Положа руку на сердце Лиза не была до конца уверена, что они не застанут в осиротевшем доме Антона. Тогда Романа может «бомбануть», как он иногда выражается, и лучше этого не видеть. Оставалось надеяться на Асино благоразумие, она ведь не кокетка и не дурочка, не станет специально стравливать мужчин.
«Или я просто не хочу его видеть?» – подумала она о Шестакове и не нашла ответа.
Уже несколько дней он не давал о себе знать, и Лиза не могла достоверно представить, как поведет себя при встрече. Состоится же она когда-нибудь? Хотя бы случайно они должны столкнуться. Хотя… До того как она пришла в его дом, они ведь ни разу не виделись. Ей запомнилось бы его лицо…
Внезапно сбилось с ритма сердце: «А вдруг он тоже умер?! Господи… Нет! С чего бы? А что я знаю о нем? Что, если он был болен, а мы и не догадывались? Кто сообщил бы нам о его смерти?»
– Страшно жить одному, – проговорила Лиза, чтобы звук хотя бы ее собственного голоса подтвердил: она не в вакууме. – Надо зайти к нему… Хотя бы просто убедиться, что все в порядке.
– Ты с кем разговариваешь? – спросил Роман, усевшись с ней рядом. Успел услышать окончание фразы, открыв дверцу.
Она отозвалась старой шуткой:
– С умным человеком… Поехали?
Уже выехав из поселка, брат все же не удержался:
– С кем все в порядке? Ты громко говорила…
Врать ей сейчас не хотелось, хотя придумать правдоподобную версию не составило бы труда.
– С Антоном. Если он не с Асей, то где же?
– Ну да, странно, – буркнул Роман. – Только мне не хочется проверять. Ты уж сама зайди к нему, если так беспокоишься.
– Зайду. Может быть. Сейчас важнее помочь Асе.
Быстро взглянув на нее, он улыбнулся с благодарностью:
– Спасибо, что не пилишь меня больше.
– Да я и не пилила! Так – провела пилой разок…
– Мне хватило. Думаешь, я сам не корил себя? А почему ты вдруг перестала отвергать Асю? Из-за ее бабушки?
Она покачала головой:
– Я прочитала ее рассказы. И поняла, что она куда глубже, чем кажется на первый взгляд.
«И глубже Вари», – добавила она про себя, но с братом не поделилась.
Если Асе хватит ума, она тоже не станет требовать, чтобы Роман выжал из себя остатки прежней любви. Впрочем, нужно ли ей это вообще? Вот вопрос… Когда Ася была у них в гостях, Лиза не заметила в ней даже искры интереса к нему. Скорее наоборот: в какой-то момент показалось, что ее брат неимоверно раздражает эту девочку и она посматривает на него с неприязнью. А может, и не показалось…
Лиза даже засомневалась: не зря ли взяла его с собой? Асе и без того тяжко, она ведь любила бабушку, это то и дело проскальзывало в ее словах. А тут еще и присутствие неприятного человека придется терпеть! Ей самой, конечно, трудно представить, чтобы брат был несимпатичен кому-то, но весь мир вовсе не обязан любить Романа Воскресенского!
Покосившись на его четкий, красивый профиль, Лиза, не заметив того, улыбнулась и пообещала то ли ему, то ли себе: «Все будет хорошо!» И даже не заметила затасканности этой бессмысленной фразы…
– Послушай, я знаю, что ты ждала только Лизу, но я увязался с ней, ты уж прости… Мне просто хочется быть рядом в такое время. Не злишься?
Чуть запрокинув осунувшееся личико, Ася смотрела на него серьезно, без обычной усмешки, и Роман внутренне замер, угадав, что сейчас прозвучат слова, которые определят их отношения на ближайшее будущее. Беззвучно взмолился: «Не гони меня! Прошу тебя, позволь быть рядом… Я не знаю, почему это так важно для меня. Неделю назад ты ничего не значила для меня, это правда. И я не найду ответа, если ты спросишь: отчего все изменилось? Что стало нашей точкой невозврата? Твоя проза? Твой портрет, нарисованный моей рукой? Или просто хлопок твоей двери за моей спиной? Не представляю…»
– Нет, конечно, – ответила Ася так же серьезно. – Спасибо, что приехал. Я как-то совсем… потерялась. Не представляю, что делать.
– Лиза все возьмет на себя, не волнуйся. Похороны… Мы это уже обсудили. А я…
Договорить почему-то не смог, дыхания не хватило. В серых Асиных глазах угадывалось ожидание, только Роману не удавалось понять: чего же она ждет?
– А ты? – произнесла она безо всякого выражения, и в этой нарочитой нейтральности почудился страх.
Он заставил себя проявить решимость:
– Если позволишь, я буду с тобой. Чтобы ты больше не потерялась.
– Почему?
– Что именно?
– Почему ты вдруг ведешь себя, как… друг? Ты ведь так орал на меня… Бросил на Ярославке… Потом…
– Не продолжай! – взмолился Воскресенский. – Я вел себя, как свинья. Но клянусь, я исчерпал запас скотства… Больше ничего подобного не случится. Никогда. Я ведь, в общем-то, хороший парень.
– Я знаю…
Вытянуть улыбку все же удалось, и Воскресенский возликовал: начало положено! Украдкой осмотрел ее комнату, где они сидели, пока Лиза в бабушкиной выбирала платье для похорон. Ася на дешевом офисном стуле, Роман – на старом диване, который, видимо, служил ей постелью, но почему-то это ничуть не возбуждало его. Как не рождало чувства превосходства то, что, даже сидя, он смотрел на Асю снизу вверх. Было в этой девушке какое-то внутреннее достоинство, никому не позволявшее глядеть на нее свысока. И это вызывало восхищенное преклонение, какого Роман никогда прежде не испытывал.
Теперь он ужасался: «Слепым я был, что ли, когда орал на нее? Как я мог показать себя таким чудовищем?!»
Чтобы Ася не прочла этого по его глазам, Роман стал осматриваться уже в открытую, лишь бы не встречаться с ней взглядом. Его не удивили полки с книгами, с которыми соседствовали ракушки и морские камни. А вот то, что по стенам театрально развешаны наряды… Чьи? Ее персонажей? Трогательный вязаный снеговичок в углу дивана – память о бабушке? Воскресенский не решился спросить. На столе блокнот, стилизованный под «хлопушку», в который ему захотелось заглянуть, и маленький ноутбук.
«Надо бы подарить ей побольше, с хорошим разрешением, – подумал Роман озабоченно. – Она ведь позволит?»
Но спросил не об этом:
– У тебя там фотоальбом? На нижней полке. Покажешь?
Ему показалось, что Ася напряглась:
– Зачем?
– Обожаю старые фотографии, – соврал он. – Даже откровенная стилизация под ретро завораживает. Видела фильм «Оставленные»? Там даже розыгрыш в титрах, мол, фильм снят в 1971 году. А на самом деле в 2023-м…
Она качнула головой:
– Не видела.
– Слушай, а давай сходим в кино? Не сегодня и не завтра, конечно, но как-нибудь… Я сто лет не был в кинотеатре как обычный зритель, только на фестивали выбираюсь.
– Звучит, как цитата из фильма о сбывшейся мечте…
«Уже язвит, значит, все в порядке!» – обрадовался Роман и напомнил об альбоме:
– Посмотрим?
– Не хочу. – Она насупилась.
– Почему? Ладно, извини… Я думал, тебе хочется поговорить о бабушке. Я послушал бы…
– Там не ее снимки.
Он удержал вертевшееся на языке: «А чьи же?» Но Ася сама ответила с тяжелым вздохом:
– У бабушки глаз косил, она не любила фотографироваться. Там только мы с родителями. – Она приподняла брови. – Ты ведь хочешь узнать, где они?
– Есть грех…
В ее голосе послышался вызов:
– Им я отпустила грехи.
– Родителям? За что?
– Нет! – испугалась она. – Не подумай чего… Никакого домашнего насилия и прочей фигни. Они просто уехали. Не поверишь, в Таиланд! Оставили нас с бабушкой вдвоем. Им хотелось свободы и счастья. Имеют право… Разве не так? Они очень любят друг друга. Творчество и любовь, солнце и море – больше им ничего не нужно. Мы были тяжкими оковами на их ногах.
«Вот скоты!» – Роман стиснул зубы. Смотреть фотографии ему расхотелось.
– Ты не сообщила им?
– Нет. А зачем? Они и об инсульте не знали. Даже если я позвоню сейчас, они не прилетят. Они оградили свою жизнь от горя…
– Оставили его тебе, – заключил Воскресенский и протянул ладонь, чтобы она почувствовала, что не одна.
Но Ася резко завела руки за спину:
– Не надо!
– Почему? – Он тут же догадался и едва не зажмурился от досады. – А, извини… Я вспомнил. Тебе стало противно, когда я тебя коснулся. Отторжение на физическом уровне, да? Зря я вообще приехал… Наверное, лучше уйти?
«Как глупо, глупо!» – Роман поднялся, но Ася тоже вдруг вскочила и встала между ним и дверью. Смотрела она сердито, требовательно: