– Понятно.
Антон помолчал, потом произнес с доверчивостью, которой Лиза и не подозревала в нем:
– Знаете, мне еще никого не доводилось хоронить. Родители живы, слава богу! И бабушек-дедушек без меня… То в армии был, то с воспалением легких лежал…
– Значит, это будут первые похороны в вашей жизни.
– Если Ася пустит меня…
– А может не пустить? Вы что – изнасиловали ее?
Точно споткнувшись, Антон остановился, вынудив ее оглянуться. Его взгляд исподлобья тоже показался детским, обиженным.
– Полагаете, я на такое способен?
– Не знаю, – честно призналась Лиза. – Нет?
– Нет.
– Все было добровольно?
– Что именно?
– Неважно. Конечно, Ася пустит вас, если вы ничем ее не обидели.
Подняв глаза к небу, чем насмешил Лизу, он немного подумал:
– Надеюсь, нет.
«Вот и молодец. – Она едва удержалась, чтобы не потрепать его раскрасневшуюся щеку. – Ты вернешь мне брата. Я на тебя рассчитываю!»
– Пойдемте со мной, они скоро вернутся. Помощь нам пригодится. По крайней мере, Асю поддержите, раз вы с ней стали близкими друзьями.
Антон замялся:
– Не то чтобы друзьями…
– О нет! Прошу, избавьте меня от подробностей.
В какой-то момент ее охватил ужас: «Что я делаю?! Ромка же обещал, что ничего для нас с ним не изменится… Зачем же я лишаю его шанса на счастье?»
Но Лиза тут же опомнилась: «На счастье? С кем? С этой рыжей шалавой, которая запросто летает с мужиками в Дагестан? О нет, такого счастья нам не надо!»
Выйдя с кладбища, они прошли мимо белостенного храма, история которого насчитывала уже три века, прошли мимо скромного памятника солдатам Великой Отечественной, ушедшим на фронт из этого села, и вскоре свернули на Асину улочку. Машины возле ее дома не было, значит, они еще не вернулись. Лизе предстояло провести время в чужом доме с чужим и неприятным человеком, в которого неделю назад она чуть не влюбилась. Все это вместе было слишком для нее…
Остановившись, она придержала Антона за рукав:
– Постойте. Пойдемте лучше к нам. Я приготовлю обед, всем нужны силы. А у Аси и продуктов-то нет…
– Вот чего я и опасался, – буркнул он, мелко кивая.
– Да, вам стоит взять это на себя, – бесстрастно посоветовала Лиза. – Вы же не против?
– Я-то нет, но…
Она не дала ему договорить:
– Вот и отлично! Мы не сможем нянчиться с Асей вечно. А она, как мне кажется, совершенно не готова к самостоятельной жизни.
В его внимательном взгляде Лизе почудилось понимание, которого ей совсем не хотелось.
– А вы не любите ее… За что? – спросил он, по-собачьи наклонив голову набок.
– Я люблю только одного человека на свете…
– Вашего брата.
– Моего брата. К остальным я отношусь хорошо или нейтрально. К Асе, скорее, хорошо.
Антон на ходу заглянул ей в лицо:
– А ко мне?
– А вам не все равно? Нейтрально.
– Мне показалось, мы стали друзьями…
– Вам показалось. – Она опять ускорила шаг. – Давайте поспешим, они скоро вернутся. И перестанем играть в школьные дружбы… Я давно переросла этот период, а вы и подавно.
Влажно шмыгнув носом, Шестаков вытащил из кармана платок, вытер нос и пробормотал так неразборчиво, что Лиза еле разобрала:
– Вот и ей я показался слишком… взрослым…
– Есть же таблетки от импотенции, – бросила Лиза со злобой. Вот еще не хватало, чтоб этот тип делился с ней своими проблемами!
Антон опять остановился и прошипел ей в лицо:
– Что? Что вы сказали?!
Ответить она не успела. Он уже уходил – большой, несчастный, одинокий, как и всегда.
«Сам виноват, – попыталась она оправдаться, провожая его взглядом. – Нашел бы себе ровню и радовался бы жизни… Но нет, ребенка захотел совратить! Она же реально ему в дочери годится».
– Сволочь, – прошептала Лиза, едва удержавшись от того, чтобы плюнуть ему вслед.
Заставив себя отвернуться, она быстро пошла к своему Лимонадному Джо, который всегда укрывал ее ото всех невзгод. Но, открыв калитку, остановилась, увидев машину брата…
«Это произошло. Это случилось со мной.
Ром заполнил меня целиком и остался во мне, хотя я никогда не мечтала об этом, как другие девчонки. Мне не требовался мужчина рядом, чтобы чувствовать себя цельной. Это ощущение возникало и в полном одиночестве, если я чувствовала, что лечу, нанося строчки на бумагу. Парить над обыденностью – вот что значит ощущать полноту жизни, которую остальные ищут в любви. И порой кажется, будто мне удается уловить это божественное состояние…
Но сейчас я думаю лишь о нем, и все во мне стонет от наслаждения и боли, которые вскипают гейзерами внутри, стоит лишь Рому улыбнуться. Как могла бесить меня эта улыбка?! Почему он вызывал во мне лишь неприязнь? Казался надменным, самовлюбленным… Так напал на меня из-за той съемки у Вари, что хотелось бежать от него на край земли! А теперь мучительно тянет следовать за ним хоть за край…
Не может ведь объясняться все примитивным влечением? Ну да, Ром только касается, и меня уже пробирает дрожь, какой я прежде и не испытывала. Даже не подозревала, что каждая клеточка тела способна откликнуться на его тепло восторженной песней. Когда мы оказались в его постели, мне показалось, я схожу с ума, настолько потеряла связь с реальностью, перестала быть собой, мыслящим существом вообще. А Рома это почему-то привело в восторг, и он потом долго, благодарно целовал меня, не обращая внимания на то, что Лиза уже вернулась и шаги ее просачивались в тонкую щель под дверью.
Конечно, она поняла, что брат привел меня в их дом, ведь в прихожей висела моя зимняя куртка с “псиной” на капюшоне, как выразился Ром. На самом деле это искусственный мех невообразимого цвета… На новое осеннее пальто, в котором Ром окрестил меня «мадемуазель Бонасье», мы с бабушкой разорились еще до ее инсульта, соседка недорого взяла за шитье. А куртку я ношу с девятого класса, хорошо, что не выросла ни на сантиметр.
Из-за этого Ром называет меня “маленькая моя”, и в его голосе звучит нежность, какой я и не подозревала в нем. Открываю его, как загадочный континент, к которому всегда стремилась, хоть и не знала наверняка, существует ли он. Такой прекрасный и полный тайн…
Сейчас он задремал, а я пытаюсь записать свои ощущения, хотя словами их не передашь.
Надеюсь, бабушка не осуждает меня за то, что я с головой окунулась в любовь, хотя должна скорбеть. И ее уход действительно оглушил меня болью, потому в каком-то беспамятстве я и позвонила Лизе… Но постепенно пришло осознание, что бабушка покинула меня уже давно, когда перестала быть собой – той умной, проницательной, сильной женщиной, которая вырастила меня в одиночку, приучила читать и заставила поверить в себя. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, жизнь после инсульта стала для нее мукой мученической, ведь ей все еще хватало ума понять, насколько она изменилась. И если рассуждать так, то смерть стала избавлением, и надо принять ее, не гневаясь.
Тем более душа бабушки сейчас спокойна за меня: я не осталась одна. Я верю Рому, как самой себе. Тому самому Рому, который открылся мне только сегодня, и это стало последним проявлением бабушкиной любви, ее прощальным подарком, ведь он мог бы и не прийти, если б не ее смерть. Никогда. Был уверен, что вызывает у меня чуть ли не отвращение, ведь я отдернула руку, когда он пытался пожать ее, явившись ко мне с похмелья.
А меня в тот момент так и пронзило узнаванием: “Мой человек!” Желанный…»
– Ты не спишь?
Приоткрыв один глаз, Роман смотрел на нее, улыбаясь, и Ася тут же бросила блокнот, потянулась к этой улыбке, от которой у нее замирало сердце. И все еще казалось невероятным, что она вправе касаться его губ… Кто она такая, в самом деле?!
Поцеловать не успела. Требовательный стук в дверь заставил ее отпрянуть и рывком натянуть одеяло. Роман скривился:
– Что там еще?! – и крикнул: – Сейчас!
Наспех одевшись, он вышел из комнаты, не позволив сестре разглядеть Асю, оставшуюся в постели. Но, едва дверь закрылась, она вскочила и торопливо принялась натягивать одежду. Отчего-то к лицу прихлынула жаркая волна, хотя она уговаривала себя, что стыдиться нечего, они оба взрослые, свободные люди. Почему же сердце вдруг начало колотиться, как в лихорадке, и захотелось выпрыгнуть в окно и убежать? Что такого Лиза может сказать брату? Упрекнет в том, как быстро он забыл Варю? Так вовсе не быстро… Больше года прошло. По всем законам, человеческим и церковным, Ром имеет право начать новую жизнь. Неужели его сестра не порадуется тому, что траур души окончен?
Одевшись, Ася заправила постель и растерянно огляделась. Когда они только пришли, ей было не до того, чтобы осматриваться, а сейчас нужно было чем-то занять себя. Большое пространство (здесь поместились бы две ее комнатки!) было поделено на непосредственно спальню, где стояла двуспальная кровать, обрамленная светильниками, напоминающими прожекторы съемочной площадки, и комнату для отдыха с мягкими креслами, современными торшерами и овальным стеклянным столиком между ними.
Больше всего порадовало, что на столике лежала раскрытая книга, и Ася направилась взглянуть на обложку, но в этот момент дверь открылась, и Ром заглянул в комнату.
«Она его ударила?!» – ужаснулась Ася, только увидев его красное, злое лицо.
Убедившись, что она одета, он распахнул дверь пошире и вошел. За его плечом маячила Лиза. Ее взгляд показался Асе недобрым.
– Что случилось?
Роман с такой яростью мотнул головой, будто Асин голос резанул его слух. Но произнес почти спокойно:
– Где ты была, когда я не мог найти тебя?
– А ты меня искал? – удивилась она.
– Где ты была?
– В Дагестане.
В тот же миг Ася поняла, как это звучит и под каким соусом все преподнесла ему сестра. Откуда она узнала? Не мог же Антон…
– С кем?
– С нашим общим соседом. Антон решил, что мне, как писателю, необходимо увидеть Сулакский каньон.
Не показываясь из-за спины брата, Лиза издала смешок: