Не затевая спора, Антон подвинул поближе к столу плетеное кресло, стоявшее в углу. Лизе оно показалось твердоватым, хорошо бы кинуть подушку, но сейчас было не время привередничать.
– Когда, говорите, это произошло? – Антон уже включил компьютер, и на экране возникло несколько ячеек с видеозаписями, сделанными в разные дни.
– Цветы совсем свежие… Значит, их принесли вчера или позавчера. Роман часто бывает на Вариной могиле, он бы раньше заметил…
– Ну, давайте начнем со вчерашнего утра. Вот эта камера – номер два – захватывает часть кладбища. Взгляните, здесь есть Варина могила?
Приблизив лицо к монитору, Лиза нашла знакомый памятник, только снятый с обратной стороны, и обрадованно воскликнула:
– А вот она! Как удачно!
– Какие-то цветы уже лежат на плите…
– Это Ромкины. Того букета, о котором я говорила, еще нет. Он похож на свадебный…
– А, в этом все дело?
– Ну конечно… Значит, его действительно принесли вчера днем или вечером. Мы же увидим этого человека?
– Очень надеюсь.
Она внимательно взглянула на садовника: судя по тону, Антон не был убежден, что им повезет. И Лиза догадалась почему – человек с цветами мог подойти так, что памятник закрыл бы его лицо. Или встать сбоку и вообще не попасть в камеру… У нее защемило сердце: «Неужели все зря? Хорошо хоть Ромку не обнадежила… Да он и не пустил бы меня одну в незнакомый дом!»
На мониторе стремительно бежали минуты – Антон перематывал запись. Но не на самой высокой скорости, чтобы не проскочить нужный момент. Отвлекшись, Лиза взглянула на книжные полки. Она не была наивна настолько, чтобы полагать, будто люди, читающие одних авторов, обязательно поймут друг друга и, может быть, даже станут друзьями, и все же в душе откликнулось теплом, когда она увидела Чехова, Паустовского, Марка Твена. С этим соседом, пожалуй, было бы интересно поговорить летним вечером за чашкой чая… Только давно пришла осень, и знаменитые подмосковные вечера уже не столь приветливы и не околдовывают закатами, в которых уживается вся палитра, и мерным покачиванием серебристых паутинок, и резным изяществом папоротников… Узкий высокий клен и пышная кленушка возле их дома покраснели первыми, причем он дольше цеплялся за лето, а она сдалась еще в сентябре. Хотя, может, ей просто хотелось принарядиться, как любой даме…
Почему-то они с братом сразу решили, кто есть кто, хотя совершенно не разбирались в ботанике. И все тянули с озеленением участка, просто не до того было, хотя обоим мечталось иметь сад… Все деревья, поселившиеся на их участке, послал им бог – Лиза говорила об этом всерьез: ветер занес семена, они уцепились за их землю и каким-то чудом проросли. Ну разве подобное случается с нормальными хозяевами?! Такими, как этот…
Она покосилась на Антона: вот кто наверняка отличит клен-мальчик от клена-девочки. Интересно было бы сделать такого человека персонажем сценария?
Ответить себе Лиза не успела, потому что Антон подался к монитору, щелкнул мышкой и, сипло кашлянув, выдавил:
– Есть!
Возвращаться домой «на щите» не хотелось… Нет, Роман, конечно, собирался вернуться, но не сразу. Раздражение, как песок, поскрипывающий на зубах, нужно было незаметно рассеять, чтобы колкие крупинки прижались к бордюрам, смешались с пылью и никому не причинили вреда.
И он свернул в Кривоколенный переулок и отправился бродить, благо в центре сохранились те округлые улочки, уводящие то вверх, то вниз, за которые Роман и любил Москву. Уютные особнячки позапрошлого столетия, старые липы и тополя во дворах, спокойные дворняги, провожающие все понимающим взглядом, отчего вспомнилось бунинское: «Хорошо бы собаку купить…» Только зачем покупать? Лучше подарить дом такой вот повидавшей виды псине. Она оценит и полюбит тебя всем сердцем, глубину которого человеку нипочем не измерить.
«Надо предложить Лизе, – подумал он, и что-то в нем встрепенулось. – Не так уж часто мы уезжаем… Да и потом, можно ведь брать собаку с собой, если едешь на машине».
А они любили путешествовать именно так, чтобы никому не быть ничем обязанными и ощутить полноту свободы от всего и от всех. Втроем прокатились по Золотому кольцу: Лиза без конца что-то записывала – в блокнот, по старинке, а он обнимал Варю и нашептывал ей разные глупости. Но и локации отмечал на всякий случай, фотографировал… Раз у сестры возникают идеи, вполне возможно, они еще раз приедут сюда уже со съемочной группой. Тогда никому из них и в голову не приходило, что Варе в эти места уже не вернуться…
Запрокинув голову, Роман проследил за настоящим вороном – редким гостем в городе: «Хотя что мы знаем о том, где она сейчас? Может, также парит над тем владимирским лесом, где мы собирали грибы… Какой птицей она могла стать? Не вороном, конечно. Солнечной синичкой? Яркой сорокой? А может, городской голубкой? Да что за сопливый бред?! – внезапно рассердился он на себя. – Не парит она нигде! Она – нигде. Вари просто нет. И меня нет. Все, чего я хотел, о чем мечтал, было так или иначе связано с ней. Все наши планы были общими… Разве Варю заменишь какой-то собакой?! О чем я вообще…»
Ускорив шаг, он вышел на Маросейку, но не повернул к Покровским воротам, а прошел по Колпачному переулку, пересек Хохловский и направился к Солянке. Зачем-то вспомнилось: отсюда в Средние века начиналась дорога на Рязань, где они еще не были… И неожиданно без яростного протеста Роман принял мысль, что надо бы туда съездить. Вдруг там и впрямь отыщутся грибы с глазами? Еще же не поздно?
Не успел на ходу разобраться с тем, какой смысл скрыт в последнем вопросе – об октябре он или о жизни вообще? – когда заиграла мелодия телефона. Мир настойчиво требовал его возвращения к делам.
Но, увидев на экране имя сестры, Воскресенский с облегчением перевел дух: Лиза поймет, что сейчас ему не до разговоров…
В ее голосе послышалась радость, которой он никак не ждал:
– Ромка, не перебивай, я только скажу, и можешь отбить, если я некстати. Это была девушка! Тот букет на Варину могилу принес не парень, слышишь. Так что успокойся. Какая-то подружка, ничего страшного.
– Как ты узнала?
Донесся смешок:
– А я тут провела расследование! В лучших традициях – с просмотром видеозаписей. Ты далеко? А то приезжай, если освободился. Своими глазами увидишь.
– Еду! – выкрикнул Роман, все еще не понимая, где его сестра могла раздобыть видеозаписи.
– Я тебе пришлю геолокацию. Вы же не против? – обратилась она к кому-то.
«Так ты не дома?» – хотел спросить он, но Лиза уже отключила телефон. Уже подбегая к станции метро «Китай-город», Роман услышал, как чирикнуло сообщение, и, спускаясь на эскалаторе, с недоумением принялся разглядывать точку на куске карты, присланную сестрой. Это место было неподалеку от их дома и совсем рядом с кладбищем. Он догадался: хозяин, видимо, установил камеры, а у Лизы хватило решимости отправиться к нему и уговорить просмотреть записи.
– Ну ты даешь, – пробормотал Роман, перебежав к вагону. – Еще можешь удивить…
На его счастье, обратный путь по Ярославке в это время был почти свободен, рабочий день еще не завершился, и Роман домчался до того дома, где ждала сестра, за какие-то сорок минут. Машину оставил на обочине и, оглянувшись на Варин памятник, заметный даже отсюда поверх низких сухих стеблей, торчавших частоколом, тронул кованую калитку. Она оказалась не заперта – его явно ждали.
«А это не ловушка?» – мелькнула мысль, от которой Роман с досадой отмахнулся: не хватало еще струсить в последний момент. Шагнув во двор, он остановился, с недоумением уставившись на деревянную фигуру Емели со щукой в руках, и услышал голос сестры. Ей отвечал мужчина, и это почему-то встревожило, хотя все это время он сам представлял именно хозяина дома, а не хозяйку. А ведь обезопасить себя, установив камеры, – это так по-женски…
Роман поймал себя на том, что человек, с которым предстояло сейчас познакомиться, заранее вызывает антипатию, как американский таракан, которого он ни разу не видел живьем, но инстинктивно испытывает брезгливость. Только показывать этого нельзя, велел он себе. Нужно сначала просмотреть записи, чтобы увидеть все своими глазами… Лиза слишком хорошо знала: на слово брат не поверит, ему необходимо убедиться, только тогда он сможет успокоиться.
Подавив порыв окликнуть сестру, Роман направился в глубь сада на звук ее голоса, не пытаясь шагать бесшумно. Еще не хватало, чтоб они подумали, будто он подкрадывается! Хотя и нарочито топать по плиткам было глупо, вот если б дорожки оказались посыпаны камешками… Подавшись вправо, Роман ступил на сухие кленовые листья, чтобы раздался хотя бы легкий хруст, и вспомнил, как в детстве они с Лизой расхаживали по осеннему ковру мытищинского парка – туда-сюда. И внушали себе, будто слышат надтреснутый голос стареющий сказительницы в теплом пестром наряде. Какие сказки поведала им Осень? Помнит ли их Лиза?
Внезапно кольнуло: в один из последних вечеров Варя сжала его указательный палец (почему-то ей нравилось так делать) и прошептала:
– Ты справишься… Я ведь недолго была рядом. Пришла и ушла. Для тебя главная женщина жизни – твоя сестра. Вот без нее ты не выживешь…
– Что ты говоришь?! – вскипел он от беспомощности.
Доказать обратное уже не хватало времени, не словами же убеждать – чего они стоят?
– Тихо-тихо. – Варя потянула его руку и прижала к щеке. – Это же прекрасно… Думаешь, я ревную? Я же радуюсь, что ты не останешься один.
И он не остался.
Лицо брата, узкое и вытянутое, в тот момент, когда он вышел из-за деревьев, показалось ей особенно острым, точно весь он превратился в кинжал. Если не замедлит шаг, так и вонзится Антону прямо в сердце.
«За что? – чуть не вырвалось у нее. – Этот человек пытается облегчить твою участь! К тому же он чуть ли не вдвое старше тебя…»
Но Лиза не произнесла этого, только воскликнула:
– А вот и Роман! Как ты быстро доехал. Знакомься, это Антон… Без отчества.