Вот тебе на! Эрин здорово озадачена.
Роберт не знает, как объяснить свое поведение, но иногда кокс действует подобно сыворотке правды, и вот плотину прорывает. Роберт рассказывает Эрин обо всем, с самого начала: как познакомился с Дженной, как они поженились, родили ребенка. Как Роберт потерял сына, а вслед за ним и Дженну. Сейчас он разрывается, потому что Эрин ему понравилась, хотя мутить с ней — неправильно.
Эрин все понимает. Она все равно не собиралась трахаться с ним, только подумала, что это было бы забавно. Ей жаль Роберта, он через такое прошел… Она все понимает. Правда, все.
Роберт чувствует несказанное облегчение. Он еще никому не изливал душу. Наверное, мозгоправы этим и живут — позволяют пациентам выговориться. Может, стоило сходить к специалисту? Может, и Дженна бы тогда не ушла? Похоже, во всем виноват сам Роберт. Да, определенно, виноват он.
Эрин собирается назад в клуб, говорит, Стейси на машине, а такси ловить неохота. Тогда Роберт предлагает подбросить ее до дома. Везет ее вверх по Истлейк к мосту Юниверсити, затем вверх по Рузвельта до Пятьдесят третьей улицы. Квартира Эрин — в доме на правой стороне. Роберт останавливает машину, и они с минуту сидят молча.
— С тобой было очень приятно, — говорит наконец Эрин.
— Да уж, прости за лишнюю болтовню.
— Ничего. — Она достает спичечный коробок и пишет на нем свой телефонный номер. Ох уж эти вездесущие спичечные коробки! — Захочешь еще поговорить — звони.
— Спасибо.
Эрин медлит, не спешит уходить.
— Хочешь добавки?
Добавки? Сложный вопрос. Эрин щурится на пузырек — кокса осталось немного.
— Бери себе.
Вложив пузырек Роберту в руку, Эрин многозначительно на него смотрит и только потом покидает салон. Уходит.
Роберт отъезжает за угол дома и принимает остатки кокса. Гладит зубы в общепринятом жесте торчков. Ночь предстоит долгая, приход продлится несколько часов, Роберту захочется еще белого. Или депрессантов — чтобы унять гудящие нервы. Хоть бы у Дженны осталась заначка валиума.
Нет, вы посмотрите! Всего несколько часов назад он еще хандрил у себя дома, потом резко поехал в клуб, нанюхался коксу и теперь возвращается туда, откуда начал. Сейчас он сядет на тот же диван, примется за тот же джин и загрустит еще больше — потому что наступит абстяг. Как сказал Бакару Банзай[21], куда бы ты ни пошел — своего ты достиг.
Глава 29
Где-то в час ночи Дженна проснулась от того, что Оскар метался по комнате, между окном и дверью спальни. При этом пес бурно дышал и порыкивал. Дженна вылезла из-под одеяла и выглянула в окно на старый бабушкин дом. Ничего подозрительного, впрочем, она не заметила. Чего это Оскар так всполошился?
Стоило отворить дверь спальни, как Оскар выбежал в коридор и дальше — к парадному входу. Как и предыдущей ночью, он принялся рычать и царапать дверь. На сей раз Дженна решила проверить, в чем дело. Нашла под кухонной мойкой фонарик, надела джинсы, толстовку и, прицепив к ошейнику поводок, вслед за псом вышла на веранду. Оскар тянул хозяйку за собой, едва не вырывая поводок у нее из руки.
Снаружи царила абсолютная тишина. Дженна спустилась с крылечка, посветила фонариком — ничего. Впрочем, Оскар тишиной не обманывался. Он порывался идти дальше, к воде.
Еще поведя по сторонам лучиком света, Дженна заметила на краю волнолома мальчика лет шести: крупная голова, красивые черные локоны. Дженна посветила прямо на него, и тот отвернулся, прикрыл лицо рукой. Казалось, он вот-вот сиганет вниз.
Дженна натянула поводок. Не дай бог, Оскар кинется на ребенка. Тихо зарычав, пес так уперся лапами в землю, что Дженна не смогла сдвинуть его ни на дюйм. Оскар гавкнул, и малыш, испугавшись большой собаки, полез на другую сторону волнолома.
— Постой! — окликнула его Дженна. — Ты не ранен?
Мальчик, успевший перекинуть через край стены одну ногу, замер. Взглянул на нее и уже готов был совсем скрыться за волноломом, но Дженна остановила его:
— Погоди же! Ты собаки боишься?
Ребенок не шевелился.
— Это хороший пес. Он сам тебя боится. Смотри, я сейчас привяжу его.
Дженна насилу оттащила Оскара к крыльцу и привязала поводок к перилам. Оскар принялся громко лаять; Дженна пошла навстречу мальчику.
— Меня зовут Дженна, а тебя? — спросила она, приближаясь к ребенку небольшими шагами — чтобы не спугнуть его.
Тот не ответил. Он только смотрел на Дженну странным взглядом.
— Как ты? Поздновато гулять одному, не находишь?
Мальчик молчал. Присев на корточки, он следил за Дженной. Она осторожно приблизилась еще на шаг. Дженна не хотела напугать ребенка и потому направила луч фонарика ему под ноги. Рассеянного света хватило, чтобы разглядеть его лицо: очень красивое, смуглое, овальной формы, немного загадочное и, пожалуй, какое-то не детское.
Несколько мгновений мальчик и Дженна смотрели друг на друга, словно застыв в подобии транса. Волны мягко бились о берег, и даже Оскар притих. И вдруг ни с того ни с сего мальчик спрыгнул с волнолома.
Оскар загавкал. Дженна взбежала на стену и посветила вниз фонариком. Мальчик стоял у самой кромки воды. Он обернулся.
Дженну тянуло к нему. Она чувствовала, что странный ребенок зовет ее за собой. Хотя он никак — ни словом, ни жестом — не подкреплял ее догадку. Дженна присела на краю волнолома и глянула вниз — до земли восемь футов. Тогда Дженна повисла на руках и спрыгнула.
От падения проснулась боль в поврежденной лодыжке. Она напомнила о себе, стрельнув по ноге аж до самого живота.
Дженна обернулась. Мальчик никуда не делся, только вошел в воду по щиколотку. Дженна похромала к нему.
От волнолома до края берега было всего футов двадцать, и Дженна остановилась, не дойдя до ребенка нескольких шагов.
— Вода не холодная? — спросила она.
Вот дура! Ну кто задает такие вопросы в подобной ситуации? Нет бы спросить: ты кто? Что ты здесь делаешь? Почему ты не дома, с родителями? Или: хочешь искупаться посреди ночи? Так нет же, она спросила, не холодная ли вода. Впрочем, осознание собственной глупости Дженну не остановило. Мальчик попятился на пару шагов, и Дженна, сокращая дистанцию, пошла следом.
Наверху, за волноломом, сходил с ума Оскар. Он заливался бешеным лаем, как тогда — в лесу, в первый день. Однако Дженна будто не слышала, ее очаровал этот странный ребенок.
Вот он вошел в воду по пояс.
— Вряд ли тебе стоит купаться посреди ночи, — заметила Дженна. — Поздно, да и опасно плавать в темноте.
Мальчик замер.
— Давай отведу тебя домой. Родители волнуются, наверное?
Дженна осторожно приблизилась. Ноги вязли в песке, волны сильно били по голеням — Дженна с трудом удерживала равновесие. Она протянула мальчику руку, и он — наконец-то! — в ответ протянул ей свою. Дженна шагнула к нему, и вот их пальцы встретились.
Она сжала плотную, влажную и холодную ладошку. Какое-то время Дженна и мальчик стояли так, помогая друг другу удержаться на ногах. Вода, как ни странно, оказалась теплой, и Дженна даже порадовалась, что выбежала из дома босиком. С севера задувал ветер, и в безоблачном небе мерцали звезды. Позади мальчика, за входом в бухту, Дженна видела темный силуэт Хобота; в городе в окнах домов отражались желтые огни фонарей. Мальчик терпеливо ждал. Он кивнул Дженне, и она внезапно ощутила спокойствие, умиротворение.
Захотелось присесть и расслабиться. Позволить теплым волнам омывать себя, плыть и смотреть на звезды. Прилечь на пляже, чтобы прохладный ветер обдувал лицо, донося соленый запах моря; задремать с открытыми глазами, ни о чем не думать, только видеть и слышать, но ни на что не реагировать. Забыть вообще обо всем, о желаниях, устремлениях…
Вдалеке прозвучал тихий голос:
— Дженна! — Слабо-слабо, еле слышно. — Дженна!
Дженна держала мальчика за руку. Вдруг он уйдет, вдруг исчезнет?
— Дженна! — Голос прозвучал настойчивей, ближе. Ему вторил собачий рык. Зверь мчался к ней, шурша по песку лапами. Кто-то потянул Дженну за руку, и она открыла глаза.
Мальчик вырывался, хотел уйти от Дженны. В море. Поплавать.
— Тебе нельзя сейчас купаться, — сказала она, еще крепче сжав его руку. Тот упорно пытался освободиться. Для шестилетнего ребенка силой он обладал немалой. Дженна обернулась и увидела пса. Оскара. Он бежал к ней, очень быстро, утробно рыча, обнажив зубы и готовясь прыгнуть. Мальчик вырывался. Оскар нацелился совсем не на Дженну, ему нужен был мальчик. Пес отчего-то его невзлюбил, потому Дженна и привязала овчарку к перилам. Малыша надо защитить, а Оскар — дикий, если не бешеный. Он ест детей. Сейчас как прыгнет и вопьется зубами ребенку в лицо, перегрызет горло.
Мальчик пытался расцепить пальцы Дженны. Странно, он переменился в лице. Стал мрачен, суров. Он отчаянно рвался на волю, дергая Дженну за руку. Было больно, однако она не отпускала. Пес почти уже настиг его. В смятении Дженна больше не видела лица ребенка. Что-то не так. Объятая страхом, она растерялась.
Отчаянным рывком мальчик наконец высвободился. Тут подбежал Оскар и прыгнул на него. Нет, ребенка надо спасти. Дженна перехватила Оскара, прямо на лету. Инерцией обоих бросило в воду. Дженну накрыло волной, пена и соленая вода хлынули в рот, в легкие. Ослепшая, Дженна отпустила Оскара. Встала на четвереньки. Какие там мальчик и пес?! Ей себя спасать надо! Следующей волной Дженну опрокинуло.
Кто-то большой вытащил ее из воды. Отнес на берег. Стоя на четвереньках, Дженна кашляла и плевалась. Во рту ощущался мерзкий привкус соли — Дженна вся пропиталась ею. Из носу прямо хлынули сопли. Дженна высморкалась, зажимая по очереди ноздри. В глазах потемнело, и она, тяжело дыша, упала на бок. Над нею встал Оскар, а Эдди — да, он тоже был здесь — ринулся в воду.
Дженна села. Точно, это Эдди, он вошел в море и поплыл, загребая одной рукой. Оскар, не унимаясь, лаял. Дженна поднялась на ноги и окликнула Эдди. Тот не слышал ее и потому не ответил. Заплыв на глубину, он нырнул, ушел под воду.