Ее собственные финансовые дела сейчас были, что называется, под контролем благодаря Джорджу Харрингтону и этой квартире. Несколько недель она продержится на отпущенных им деньгах, а потом будут новые вливания. Все равно ни одного стоящего клиента больше не подвернулось, экономический кризис, похоже, съел у людей все сбережения. Но в данный момент Мэрион не приходилось очень уж сильно беспокоиться об этом.
Электрик предложил ей чашку чая. Он и водопроводчик твердо оговорили свои права и обязанности во всем, что касалось условий работы, и перерыв на чай предусматривался. Они были поляки, братья. Однажды Мэрион поняла, что их расценки значительно ниже, чем у той фирмы, с которой она имела дело раньше. Оба очень быстро приспособились к новейшим требованиям клиентов: последним моделям галогеновых ламп и душевых. Английский у них был минимальный и состоял в основном из терминов: полифильтр, галогеновые лампы, душ с повышенным давлением, двойная розетка. Их семнадцатилетний племянник, выросший и выучившийся в Илинге, служил им переводчиком.
— Если возникнут сложности, просто звоните мне, — сказал он Мэрион. — Вот номер моего мобильного.
Она спросила юношу, не собирается ли он сам заняться строительным бизнесом. Он улыбнулся. Нет, его привлекает карьера в Сити. Видимо, финансовая.
Мэрион присела на ящик с плиткой. В окно ярко светило солнце. Она пила чай и наслаждалась отдыхом. Слишком долго, годами, она куда-то спешила, нервничала, потакала капризам богатых. Для матери Мэрион, которая никогда не работала, тяжелый день был тот, когда сначала надо было съездить к парикмахеру, потом пройтись по магазинам и пообедать с подругой. Мэрион ни за что не хотела бы жить так, и все же немножко досуга ей не повредило бы. Так всегда, если у тебя собственный бизнес. Никаких присутственных часов, ты вообще никогда не отключаешься. За ужином просматриваешь счета, в выходные разыскиваешь какую-нибудь мебель. Да, конечно, тебе это нравится, но ты ни на минуту не можешь себе позволить забыть об этом. Надо вести счета, обслуживать клиентов, и если у тебя нет помощников, то твой бизнес держит тебя мертвой хваткой. А нет бизнеса — нет дохода, нет дома, нет еды.
Так что минутку передышки за чашкой чая следовало ценить. Она бы с удовольствием больше никому сегодня не звонила, ничего не записывала в блокнот, просто сидела бы и прикидывала, сможет ли разориться на новый весенний гардероб, учитывая ту сумму, что лежит сейчас у нее в банке.
Тут зазвонил мобильный. На сей раз это Роуз по поручению дяди Генри. Черт! Придется ответить.
— Да, Роуз?
— Полдюжины передач, я думаю, — сказал Генри. — Назвать как-нибудь попроще, скажем, «Августовский век[1] в Англии». Каждая лекция — один какой-то аспект.
Мэрион откусила еще один — очень маленький — кусочек картофельной запеканки, приготовленной Корри.
— Да, понимаю.
Нет, она не понимала. Дядя Генри в роли телеведущего Саймона Шамы? Абсурд.
— Конечно, мы выберем места для — как это там называется?.. — натурных съемок. Бленхейм, Чатсуорт, дом доктора Джонсона. Потрясающая перспектива. Я даже разрешу тебе отвезти меня к хорошему портному, чтобы он сшил мне новый костюм. Надо приодеться для такого случая. — Он снисходительно усмехнулся.
— Видишь ли, — неуверенно начала Мэрион. — Я только хотела спросить…
— Думаю, тут уместен скорее тематический, нежели хронологический подход. Хотя, конечно, надо бы показать энергию, так сказать, движущую силу столетия. Одну серию целиком посвятить развитию промышленности, хоть я и не люблю север страны. Но каналы — это хороший фон. Меня можно будет снять в лодке.
— Я только сомневаюсь насчет…
— Так вот, моя дорогая, твоя задача — найти того человека, с которым мне нужно будет связаться. Я не то чтобы au fait[2] в этой среде, а у тебя ведь так много знакомых, правда? Ты часто рассказывала мне о своих выдающихся клиентах.
Мэрион встретилась с ним глазами. Он словно бросал ей вызов. Она — как это?.. — подорвалась на собственной мине. Сама подставилась.
— Вообще-то, я не уверена…
— Кто-нибудь высокопоставленный на Би-би-си или где-нибудь еще, мне все равно. — Он небрежно махнул рукой. — Отвечающий за образовательные программы. Сначала я подумывал, не пойти ли прямо к главному на Би-би-си, ну, к этому, как его там…
— Генеральному директору, я думаю.
— Вот именно. Узнать, кто там сейчас, и предложить свой проект. Но, хорошенько подумав, я решил, что лучше иметь дело с тем, кто будет непосредственно отвечать за программу. Ведь правда? Итак, кого ты предлагаешь?
— Я не знаю… — начала она.
Но вдруг поняла, что знает!
— Да? — поторопил нетерпеливый Генри.
Ладно. Понятно, что из этого все равно ничего не выйдет. Это значит, что Мэрион показывает себя полной идиоткой, поощряя безумные фантазии дяди Генри.
— Был у меня один заказ пару лет назад. Человек занимается на Би-би-си документальными фильмами.
— Ага. Но он там значительная фигура?
— Думаю, очень.
— Прекрасно. Как его зовут?
— Ее.
— О! Вот как? — Генри так и не привык, что женщины теперь занимают высокие посты, даже после миссис Тэтчер.
— Делия Каннинг, — сказала Мэрион устало. — Я найду ее координаты и продиктую Роуз по телефону.
Она отделывала для Делии Каннинг квартиру в Челси. Это должен был быть последний писк, нечто сверхизысканное. Делии Каннинг дядя Генри должен был показаться персонажем времен Ноева ковчега. «Мне очень жаль, Делия, но, в конце концов, вы опытная бизнес-леди и сумеете отделаться от Генри в два счета».
— Молодец, девочка, — промурлыкал Генри. — Я так и знал, что ты подыщешь кого-нибудь. Давай-ка позовем Корри. По-моему, она испекла свой фирменный рулет с джемом.
Джереми скинул Мэрион еще одно сообщение: «Надеюсь, обед с дядей не очень занудный. Сегодня вечером! Пожалуйста, пожалуйста!» Около новых витражей топталась парочка. Эти люди здесь второй раз, и надо бы разговорить их, дать им понять, что эдвардианские бабочки на витражах — огромная редкость, сейчас такого почти нигде не найдешь. Витражи привезли пару дней назад, так что цена еще не указана. Направляясь к парочке через весь магазин, он очень надеялся заработать лишнюю сотню фунтов.
Мэрион в последнее время стала какая-то ненадежная, и это очень нехорошо с ее стороны. Как раз сейчас, когда ему так нужна поддержка!.. Он никогда не говорил, что у них роман на всю жизнь, но должен же у него кто-то быть, особенно теперь, когда ему дышат в затылок банк и адвокат. В последние годы у него всегда кто-то был — что же делать, если Стелла такая, какая она есть! — но в основном эти увлечения оказывались проходящими, а с Мэрион все серьезнее на порядок, даже больше. Она нужна ему, всегда должна быть рядом, по крайней мере пока… Он понятия не имел, до какого именно момента эта женщина будет ему нужна.
Письма от адвоката обрушивались на Джереми раз в неделю. Боже мой, как он теперь ненавидел эту квартиру. Джереми ведь вовсе не собирался жить в ней постоянно, когда снимал ее! Это был просто посадочный аэродром в Лондоне. Удобно для дела, и какая-то личная свобода при этом. А вот теперь оказывается, что это и есть его дом, полная профанация самого понятия. Дом — это милый добрый Сюррей, ферма с множеством привлекательных мелочей. Стелла умела создать уют, тут ей надо отдать должное. Ужин уже готов к его приезду, девочки такие милые и забавные, да и Стелла, когда на нее не находит, ласковая и внимательная.
На письма адвоката Джереми реагировал привычно. Он проглядывал его требования, затем писал резкий и в то же время уклончивый ответ, в подтексте которого была все та же просьба к Стелле лично встретиться с ним: «Будьте добры передать моей жене…»
А банк между тем не только не собирался давать новый заем, но и торопил с выплатой по предыдущему. Да черт с ними! За последние двадцать лет Джереми привык иметь дело с банками. Ему всегда удавалось отшивать их. До сих пор, по крайней мере. Что-нибудь подвернется. Он возьмет ипотеку и еще сорвет большой куш. Ладно, пусть хоть какой-то. С банком все утрясется, так или иначе. В итоге Стелла тоже образумится, прогонит этого проклятого адвоката, и все снова вернется в нормальное русло, а иначе — нет, он ни за что не вынесет жизни среднего служащего с рабочим днем с девяти до пяти.
Джереми никогда не верил в то, что можно планировать свою жизнь. Все предусматривают и структурируют только болваны, которые ходят на собеседования и отвечают на вопросы типа «Кем вы видите себя через пять лет?». Разумеется, через пять лет они видят себя на несколько ступеней служебной лестницы выше. Скучно, скучно. Гораздо интереснее брать нужное из того, что на тебя выходит, и отклоняться от курса, если надо.
Некоторое время он ходил в университет, чтобы угодить родителям, но очень скоро был готов рвать на себе волосы от жуткой скуки лекций и семинаров. Уж не говоря об экзаменах. Он соскочил, хотя вернее было бы сказать, ускользнул, и потом признался родителям, что у него торговая палатка в университетском городке недалеко от студенческого кампуса. Покупаешь мыло, косметику и всякое такое оптом, задешево, а потом продаешь вдвое дороже — чудо! Один парень в пабе рассказал ему, как это делается, и через пару недель Джереми развернулся. Очень скоро, однако, ему это надоело, а на идею получше его натолкнуло зеркало, старое, найденное на помойке. Он загнал его квартирной хозяйке за пять фунтов.
Пару лет его очень даже занимали помойки. Там можно найти такие занятные вещи. Одни что-то выбрасывают за ненадобностью, другие остро нуждаются именно в этом. Все, что нужно, — это какой-нибудь парень с фургоном и двор на окраине города. Тут как раз умерла бабушка Джереми, да будет земля ей пухом, и оставила ему десять тысяч, так что у него появились и фургон и дворик. Он назвал свое заведение «У Джереми». Надпись крупными буквами вдоль дороги, реклама в местной газетке, возобновляемая каждую неделю. Он свел знакомство с парнем, умевшим реставрировать мебель: приладить ножку к колченогому столу, покрасить комод. Тот же человек помогал грузить. Они подбирали хлам, выставленный из старых домов, а какие-нибудь не особо денежные владельцы недвижимости отрывали его с руками. Он был передаточным звеном, через него не очень обеспеченные люди получали то, что им нужно, попутно снабжая его некоторым количеством денег.