Я смогла в этом убедиться на собственном опыте. Прошлой зимой моя пятилетняя дочь обнаружила, что, если притвориться больной, можно получить печенье у школьной медсестры, и начала регулярно к ней наведываться, жалуясь на боли в тех или иных частях тела. Однажды утром я рассказала ей историю о мальчике, который кричал: «Волк!» Угадайте, что в тот день случилось в школе? Она снова отправилась к медсестре за печеньем. Надо было выбрать историю о старом добром Джордже Вашингтоне!
Ли также призывает с осторожностью подходить к наказанию ребенка за ложь, особенно когда речь идет о малышах и дошкольниках, поскольку зачастую они еще не понимают, что такое честность. Кроме того, наказание за обман может дать обратный результат: поскольку дети понимают, что их накажут, только если они попадутся на лжи, они продолжают врать или даже начинают врать еще чаще, чтобы избежать наказания.
Исследование 2011 года проиллюстрировало этот феномен, и его результаты заставляют сделать весьма тревожные выводы[117]. Психологи из Университета Мак-Гилла для участия в эксперименте отобрали 84 младших школьника. Половина из них посещали школу, где было принято строго наказывать учащихся за плохое поведение, а другая половина – школу с более щадящими методами воспитания. Во время индивидуального сеанса с психологом каждому ученику предлагали сыграть в угадайку (игру, описанную выше). Учащиеся обеих школ подглядывали одинаково часто – таких оказалось около 80 %, однако исследователи отметили серьезные расхождения в частоте ложных сообщений о подглядывании. Среди детей, посещавших школу с некарательной системой воспитания, лжецов оказалось только 56 %, в то время как в школе, практикующей строгие наказания, таких было 94 %.
Дети, посещавшие школу с карательным уклоном, были и более искусными лжецами: хотя они знали, что за игрушка была у психолога, так как видели ее в его отсутствие, сначала они давали неправильный ответ, чтобы не вызвать подозрений. Иначе говоря, видимо, родителям (и учителям) нужно осторожно подходить к наказаниям за ложь, не карать детей слишком сурово, чтобы не вынуждать их оттачивать искусство обмана, делать ложь все более эффективной и правдоподобной и упорно держаться за нее с целью избежать последствий.
Тем не менее не стоит бояться обсуждать и даже использовать естественные наказания, чтобы удержать детей от лжи. К примеру, скажите ребенку, что, если он будет и дальше врать, в конце концов вам просто не захочется верить его словам. И если ваш сын, подобно моему, лжет, что ему нужно в ванную, чтобы потянуть время и не ложиться спать, скажите ему, что у него есть только один шанс сходить в туалет перед сном, в любое удобное для него время. Если он сделает по-своему, ему в конце концов станет некомфортно, и это послужит хорошим уроком. (Если, конечно, вы не переживаете самый разгар приучения к горшку: тогда ваша затея теряет смысл. Удачи и с богом!)
Когда дети подрастут и смогут понимать более сложные вещи, расскажите им о честности в несколько ином свете, так как в обществе честность ценится так же высоко, как и вежливость, но иногда эти два качества могут вступать в противоречие. Возьмем, например, прием пищи. «Почему, находясь в гостях, вы не выпаливаете: “Это самый отвратительный пирог, который я когда-нибудь ел”? – задает вопрос Анжела Кроссман, психолог из Колледжа уголовного права Джона Джея Городского университета Нью-Йорка. – Каким образом урегулировать ситуации, в которых нужно вести себя как честный человек, насколько это возможно, и одновременно нельзя показать себя грубым, или непочтительным, или неблагодарным?» Анжела советует родителям объяснить детям, насколько важно быть честным, но предупредить их, что не следует говорить неприятные или жестокие вещи. Вместо того чтобы честно сказать, что пирог плохой, лучше выразить искреннее восхищение красивым блюдом, на котором его подали.
Если вы оказались в ситуации, когда просто необходимо, чтобы ребенок был честным, психологи советуют взять с него обещание говорить правду[118]. В одном из исследований дети в возрасте от восьми до шестнадцати лет, которые сначала лгали о списывании на контрольной, признались в этом, как только их попросили дать обещание сказать правду. В аналогичном исследовании дети трех-семи лет гораздо чаще признавались, что они украдкой смотрели на игрушку, хотя им сказали этого не делать, чем те, кто не давал обещания говорить правду[119]. Вроде банальная уловка, но с детьми она может сработать.
И наконец, если вам кажется, что ложь – это признак более серьезной проблемы, обратитесь к своему педиатру или к детскому психологу. Чрезмерная лживость на самом деле может быть симптомом поведенческого расстройства, синдромом дефицита внимания и гиперактивности и некоторых других проблем[120]. В целом, говорит Ли, дети с поведенческими проблемами обычно не только часто лгут, но еще и делают это плохо.
Я часто задумываюсь о том, насколько откровенно я должна разговаривать с детьми о своей взрослой жизни. Следует ли говорить им, что у меня был тяжелый день на работе? Стоит ли делиться с ними тем, что собрание родительского комитета прошло ужасно? И, что более созвучно обсуждаемой теме, следует ли признаваться собственным детям в том, что я сказала неправду или нарушила то или иное правило?
Результаты исследований показывают, что чем чаще мы делимся с детьми деталями нашей жизни, тем более откровенными они будут с нами[121]. В рамках исследования, проведенного в 2018 году психологом Джоан Грусек и ее коллегами, авторы опросили матерей и их детей от двенадцати до четырнадцати лет, насколько часто те поверяют друг другу свои проблемы и заботы и признаются в нарушении правил поведения. Исследователи выяснили, что чем откровеннее мамы обсуждали то, что их волнует, с детьми, тем более открытыми для общения были их дети и тем более щедрыми и доброжелательными они выглядели в глазах своих учителей.
И это кажется вполне логичным: когда дети чувствуют, что рассказывать о своих проблемах – это нормально и даже приветствуется и что родители реагируют на их признания сочувственно, что они готовы помочь и поддержать, дети скорее откроют им свою душу и в дальнейшем. Исследования также показывают, что, если родители часто делятся воспоминаниями о собственных эмоциональных переживаниях, у их детей лучше развиваются навыки распознавания и понимания эмоций – как своих, так и эмоций других людей. Все это играет важную роль в формировании гибкого мышления, способности принять точку зрения другого человека и в развитии эмпатии. Откровенные отношения между родителями и детьми способствуют совершенствованию навыков психологической адаптации, или копинга, поскольку во время разговоров с детьми родители часто обсуждают способы, помогающие контролировать свои эмоции и решать сложные проблемы.
Я понимаю, что такое поведение не совсем естественно для родителей. Если у нас случается тяжелый день, мы, как правило, жалуемся своим супругам, друзьям и подругам, но крайне редко делимся этим со своими детьми. И у нас есть веская причина для такого поведения: мы не хотим грузить или пугать детей своими проблемами. Но время от времени бывает полезно рассказывать детям о своих чувствах и переживаниях, о проблемах, которые мы пытаемся решить (можно использовать какие-нибудь эвфемизмы, если тема не очень соответствует возрасту ребенка). Так дети узнают, что в семье принято делиться проблемами друг с другом и помогать друг другу их решать.
1. Ложь и сквернословие – это нормальное явление, но следует на своем примере показывать, какое поведение вы ожидаете увидеть у своих детей.
2. Спокойно реагируйте на случаи лжи или сквернословия у детей. Разрешите детям ругаться наедине с собой, при закрытых дверях (или там, где вы считаете уместным).
3. Будьте откровенны с детьми в том, что касается ваших собственных проблем и переживаний.
Глава 5. «Девчонки на это не способны». Как воспитывать ребенка, чтобы не вырастить сексиста
Несколько лет назад, в понедельник после семейного выезда на природу, моя подруга Лори просматривала электронную почту. Мужа дома не было, она оставалась одна с семилетним сыном Люком. Люку было обидно, что она работала и не обращала на него никакого внимания, поэтому он без конца заходил в комнату и отрывал от дела. Лори – инженер и автор публикаций на научные темы, ее муж – тоже инженер.
– Почему ты так долго работаешь? Разве нельзя закончить прямо сейчас? – обратился к ней Люк, в очередной раз врываясь в комнату.
– Ты не ноешь и не пристаешь к папе, когда он сидит за компьютером, – ответила Лори.
– Ну, он же работает.
– Я тоже работаю!
– Но, – сказал Люк, – его работа важнее.
Если бы я получала по одному пенни за каждое сексистское слово, которое слышала от детей, я бы загорала на пляже на Бермудах, а не писала эту книгу. Я так часто теряла дар речи, удивительно, что совсем не онемела. Многие замечания подобного рода проистекают из укоренившихся понятий о том, что должны носить и делать девочки или мальчики, а что не должны. Замечание Люка показывает, что у некоторых детей убеждение в том, что труд мужчин более важен для общества, чем труд женщин, засело достаточно глубоко. (Лори говорила, что ее муж действительно зарабатывает больше, – правда, Люк об этом не знал. И между прочим, у нее есть докторская степень, а у ее мужа нет.)
Сексизм способствует живучести многих отрицательных реалий. Именно благодаря ему мужчины становятся главами компаний и президентами, хотя женщины – часто более компетентные специалисты и более подходящие претенденты на эти должности. Именно благодаря сексизму на матерях до сих пор лежит львиная доля забот по воспитанию детей и домашней работы, даже если они проводят в офисе столько же времени, сколько и мужчины (эти противоречия стали особенно заметны во время пандемии коронавируса). Именно благодаря ему миллионы женщин каждый год подвергаются сексуальному насилию, и лишь немногие добиваются справедливости. Несмотря на то что мы продвигаемся к построению эгалитарного общества, нам еще предстоит долгий путь, и мы не добьемся этой цели, пока в обществе не произойдет радикальных изменений в том, как мы воспринимаем детей, разговариваем и взаимодействуем с ними.