Когда я поднял этот вопрос, начальство впало в истерику. Ведь без погон остаться можно. Сначала, кстати, пробовали натравить на меня блатоту. И те во главе со «смотрящим» зоны на меня наезжали. Заметьте, эти мрази знали, что колония превратилась в рассадник СПИДа и что «петух» насилует трупы. Но это их не шокировало. Наоборот, чтобы не лишиться поблажек для себя, они по приказу начальства пробовали меня прессануть, чтобы в журнал статью не писал. Но всё-таки я добился, чтобы «петуха» и ВИЧевых взяли под контроль. В больнице построили морг. И трупы вскрывал врач. ВИЧ-инфицированных потом вообще вывезли. «Хозяин», который до этого был против спортзала и библиотеки, после моей просьбы выделил под них два помещения. Ослабил режим вплоть до того, что я в зале бокс преподавал и спарринги устраивал целых два года. Вплоть до моего освобождения менты на это внимания не обращали. Вот что значит, когда они действительно нарушили закон.
А так скажу одно: много видел учреждений, но редко где зэки чего-то требуют действительно справедливо. Больше какими-то дуростями занимаются. В столовой дают помои, а они провести радио в ШИЗО просят! Это так, для примера. Арестанты одного не понимают: если менты потребуют исполнять то, что положено по закону, то кончится расслабуха. Ведь в любом СИЗО и исправительной колонии можно достать спиртное, наркотики. Везде зэки всё равно не ходят постоянно в робах. (Кстати, по закону ношение осуждёнными спортивных костюмов и обуви разрешено только во время спортивных мероприятий. И костюмы разрешены только из хлопчатобумажных тканей. Но в колониях носят любые.) Играют в зонах в футбол, волейбол. Учатся в вечерней школе, профессиональных училищах, институтах. Россия — единственная страна в мире, где есть длительное свидание. Переписка не ограничена. Передачи и посылки — в огромных количествах. Досрочные освобождения через 1/3, 1/2, 2/3 срока. Также можно уйти на поселение, исправительные работы, заменить срок штрафом. Только веди себя прилично, не играй в тюрьму. (Ведь дурдом зэки устраивают.)
В последней зоне, где я сидел, вообще была халява. Ходили в вольных шмотках. Локалок нет. Спи сколько хочешь. Представьте сцену: впятером пьём чай. У всех по мобильнику. Один приглашённый в гости из соседнего отряда запаздывает, звоню ему по «трубе», чтобы пришёл. Тут же одному из наших поступает звонок. Звонит старший опер и уговаривает сдать телефон, заодно демонстрирует свою осведомлённость, что номер узнал. Зэк нагло говорит: «Найдёшь „трубу“ — твоя будет. Только зачем она тебе нужна?..» В течение дня относим в штаб ширпотреб, шкатулку, нарды, поднос — и из ПКТ в больницу переводят совершенно здорового бандита Мишу. Он в прошлом боксёр-профессионал. В своё время у Кармазина выиграл. Вечером в спортзале мы с ним час бьёмся. Ночью смотрим порнуху по видаку.
И всё равно кто-то недоволен зоной. Это обнаглевшие «первоходы» — им не с чем сравнивать. Они хотят полной свободы в местах лишения свободы. Эти дебилы не были на Мурмашах, где осуждённые болеют дистрофией и дерутся, деля газон с травой, чтобы её есть. Или побывали бы в Саратовской, Волгоградской областях, где шагу нельзя сделать — за всем следят активисты, а менты избивают зэков прямо в кабинете начальника. Или где они же переводят за нарушения в «обиженку». Впрочем, и там действительно люди нормально живут. Одинаковые требования ко всем никогда не предъявлялись. Что на свободе, что в неволе — все по-разному живут. Прежде чем протестовать против ментов, надо спросить народ, а им это надо?.. Быдлу мало нужно — их годами бьют, а они смеются. А «шныри» ничего унизительного в своём положении не видят. Скорее, нормальным людям за всякую мразь неудобно бывает. Знаете, к чему я не привык в зоне за двенадцать лет?.. Попьёшь чай, после хочешь выкинуть заварную гущу, чтобы помыть кружку. Какой-нибудь рецидивист Гена, заядлый чифирист, чуть не за сердце хватается, видя это. Для него получить вторяки — прямо праздник. Так что, попив чаю, надо крикнуть любого гоблина, и он с благодарностью заберёт заварку. И о таких что, надо заботиться?! Лучшую жизнь им устраивать?! Ну а нормальная братва сама себе устроит приличную жизнь, без всяких голодовок и харакири.
За срок, проведённый в одной колонии, вы можете увидеть, как она из «чёрной» превратится в «красную». Как после расслабона, когда пьяные зэки играют на гармошке у штаба, везде наварят локалки (устроят локальные участки у бараков), поставят светофоры, и осуждённые станут передвигаться по их сигналам, которые будут включать с вышки СДП.
Особенно меняются порядки, когда назначают нового начальника. Причём ломают зону в один день. Заводят спецназ. Побьют слегка «блатных», посадят парочку зэков с каждого барака в ШИЗО, и вот вчерашние «смотрящие» прилежней всех маршируют строем и горланят песни.
Бывает и наоборот, когда режимная зона превращается в бардачную. Чаще же во всех учреждениях (как и в вольной России) у ментов случаются месячники-припадки. Начинают, например, бороться с вольными вязаными шапками. Потом год не обращают на них внимания. Или с выносом пищи из столовой, но через неделю прекращают там дежурить. Понаезжают за внешний вид, и самим надоест. И так постоянно: с чем-то борются, а потом бросают.
Как обращаться с сотрудниками пенитенциарной системы
Теперь дам несколько рекомендаций, как обращаться с сотрудниками пенитенциарной системы. При хорошем поведении сталкиваться с ними не придётся. В случае нарушений или если вы выделяетесь из общей массы, с вами побеседуют, и не один раз. Особо им, конечно, не доверяйте, но и не обманывайте. Ни в коем случае не считайте себя умнее их. Возможно, вы больше видели музеев и театров (что тоже сомнительно). А ограниченными менты кажутся потому, что находятся на службе. Да и кто вы такой, чтобы они перед вами раскрывались и блистали эрудицией?.. Не забывайте, что они годами и десятилетиями видят перед собой тысячи человек. Каждый, естественно, считает себя яркой индивидуальностью. Но недаром даже маньяков — при всей их уникальности — психологи классифицируют, разбивают на группы. Значит, даже люди с патологией повторяются. Что уж говорить о простых смертных! Многие сотрудники имеют стаж двадцать и даже тридцать лет, «и на том поле, где вы только мышей ловите, они всех котов перетрахали». Среди них много нормальных мужиков, хотя система заставляет ловчить, обламывать, приспосабливаться. Ну а законы и инструкции у нас так составлены, что, если им следовать в неволе, вообще начнётся маразм. Вот и пущено всё почти на самотёк, который сотрудники пытаются как-то корректировать. А с какими мразями им приходится иметь дело! Это я о зэках, которые их подставляют, пытаются дурить, устраивают скандалы, истерики. И ведь ещё перед сотрудниками — наши личные дела, из которых они узнают, что половина авторитетов стучит сейчас и сдали подельников. Сидят за то, что украли у старухи последние деньги. У них перед глазами приговоры убийц, насильников. Как менты в нас вообще после этого людей видят?.. Не хвалю я их и не защищаю. Просто не надо их всех стричь под одну гребёнку. Как среди зэков, так и среди них всякие попадаются — и плохие, и хорошие. Опять же, для кого как они поступают.
При всей моей самодисциплине за свои сроки я имел огромное количество конфликтов с администрацией. Отстаивал свою честь и достоинство и резал правду-матку в лицо. Но никогда не пытался хитрить и всегда выходил победителем из таких ситуаций, где можно было, выбрав неверный тон, сильно пострадать. Причём находил общий язык с самыми кончеными самодурами.
Приведу несколько примеров. Желая познакомиться, меня вызвал начальник отдела безопасности — совершенно пробитый, вечно укуренный азер. Для завязки разговора говорит:
— Слышал, ты меня ругаешь?!
Без всяких пауз отвечаю:
— Ругал и ругать буду.
Он опешил от такой наглости, а я пояснил:
— Если зэки хвалят сотрудника, значит, его, с точки зрения администрации, выгонять надо. И, наоборот, чем больше хают, — тем больше он для ментов хорош.
Переварил он услышанное — понравилось!.. Беседовали с ним часа три. Он откровенничать начал:
— Вот ты думаешь, мне легко? Я двадцать пять лет служу России. Причём честно. А чуть что — меня чуркой обзывают. А такие, как ты, хоть и русские, только вред приносят. А ведь я здесь родился и другой родины не знаю.
В общем, мы нашли с ним общий язык и, встречаясь в зоне, всегда вежливо общались.
В другой колонии, где об активистах заботится начальство, мне перед строем нахамил завхоз. На глазах у полутора тысяч осуждённых и многих сотрудников дал ему в морду. Закрыли меня в ШИЗО, хотели завести уголовное дело. Пришёл побеседовать замполит, который всем рулит в зоне. Очень умный и самолюбивый. Откровенно ему сказал:
— Мне сидеть ещё шесть лет, но я хочу нормально жить, чтобы соседи уважали и боялись. И из-за этого, поверьте, если бы даже мне нахамили вы, то и вам бы дал в морду. Но при всей вашей власти вы себе такого не позволяете. А тут какая-то мразь, стукач, приспособленец занимается провокацией.
Подполковник смотрит пристально и серьёзно интересуется:
— Неужели и мне бы двинул? Ведь это же реальный срок.
— Ни секунды бы, — отвечаю, — не колебался.
Если бы он понял, что я просто понтуюсь, у меня была бы масса неприятностей. А так спросил:
— Выйдешь, не будешь ещё этого бить?
— Не полезет — не трону. Он и так потерпевший.
Выпустили меня в зону. А этого завхоза с должности сняли, чтобы ещё кого-нибудь не спровоцировал.
В последней своей колонии мы с замполитом вообще подружились (он сейчас в отставке, так что его не подставляю). Оказалось, что у нас с ним полная психологическая совместимость. На людях я с ним соблюдал субординацию. А так — прикалывались, общались на вольные темы. И сейчас отношения поддерживаем. Видите, где хорошего человека можно встретить?..
Тут опять же вывод один: будьте мужчиной, общаясь с ментами, ведите себя естественно. Пусть они будут вас не любить, но зато станут уважать. И бояться немного, что тоже важно. Взять, к примеру, зоны, где сотрудники беспредельничают — за малейшую провинность бьют зэков. Некоторых запинали насмерть. Есть люди, которые и там борются, и на них даже не замахнулись ни разу. Потому что специально убить духу не хватает. Побоями нормальных зэков не запугаешь. Да и отомстят они обязательно, менты это чувствуют. В каждом учреждении таких арестантов — десяток на тысячу,