енной усилиями военного ведомства. Ее маршрут от Александровского сада до Смоленского (ныне Белорусского) вокзала. А представляет она собой вагончик, который тянет по рельсам шестерка лошадей.
Экспонаты выставки ложатся в основу коллекции Музея прикладных знаний (нынешнего Политехнического), которые отражают «начала и научные основания мастерства или производства со всеми новейшими усовершенствованиями, чтобы русский мастер, рабочий, кустарь или предприниматель сами бы смогли самостоятельно идти вперед и проявить свои изобретательские способности».
Этот музей не стал традиционным собранием вышедших из употребления вещей, он — средоточие всего самого нового и передового в науке и технике и больше походит на знаменитую в советские времена ВДНХ.
Как писал путеводитель «Прогулки по Москве и ее художественным и просветительным учреждениям», изданный в 1917 году, «Задача Политехнического музея — представить успехи науки в ее применении к завоеванию природы человеком. Коллекции музея показывают тесную связь чистого знания с практическим его приложением, и, проходя длинную вереницу зал, посетитель проникается сознанием мощности человеческого ума и грандиозности результатов его многовековой работы».
Помимо сугубо технических, научных отделов, здесь можно получить и действительно «прикладные» знания «В зале 54 собраны коллекции по первоначальному воспитанию ребенка: люльки различных систем и народов, седунки, игры, детские игрушки, а у барьера лестницы — модели правильного и неправильного держания грудных детей на руках. Здесь же ряд русских учебников по первоначальному обучению чтению, письму и счету, подобранных комиссией покойного Д.М.Тихомирова.
Налево вход в зал 55: здесь коллекции по обучению детей в детском саду. Коллекции по воспитанию и обучению нормальных детей и эпилептиков. Минимальная коллекция наглядных пособий по всем отделам школьного курса в 4-годичной начальной школе по истории, географии, природоведению. У стены в углу коллекция по школьной гигиене: между прочим, история школьной мебели; правильное и неправильное сидение при письме; сосуды для питья и т. д.
В зале 56 — коллекция по обучению глухонемых: портреты деятелей в этой области; ряд учебников, игр и работ. Рядом коллекция по обучению слепых: рельефные азбуки, картины, рисунки животных и цветов. Край этого зала занят коллекциями по обучению женским рукоделиям. В турникете размещены работы учениц профессиональных школ.
Зал 57 — коллекция по обучению рисованию, составленная применительно к средней школе. По стенам висят работы учеников французских лицеев и гимназий по курсу».
В музее действуют научные лаборатории (!), здесь делаются открытия и изобретения. П. Н. Яблочков создает здесь свою электрическую дуговую «свечу». Многие установки и приборы демонстрируются в действии. Видные русские ученые читают здесь бесплатные (!) лекции для народа. Москвичи становятся соучастниками выдающихся открытий, ведь интереснейшие практические опыты и эксперименты проводятся прямо на глазах изумленной публики.
И было от чего прийти в изумление, когда, например, знаменитый
А. Г. Столетов «на сообщении о сфероидальном состоянии не побоялся опустить руку, смоченную эфиром, в расплавленный свинец…».
Наконец-то пытливое племя изобретателей, живущих под вечно актуальным девизом: «Сделай сам!», получило возможность для накопления, осмысления и развития самых разнообразных творческих, технических и научных идей.
То было время, когда организации национальных музеев придавалось огромное значение. Музеи рассматриваются как очаги народного просвещения, способствующие пробуждению национального самосознания. Именно поэтому при разработке проектов музейных зданий отдается предпочтение национальным формам. Заметим, и Третьяковская галерея, и Политехнический музей, и музей Исторический построены в русском стиле.
Кстати, архитектором, спроектировавшим Исторический музей, а затем и памятник Героям Плевны, стал В. О. Шервуд — англичанин по отцу и украинец по матери, выросший в Тамбовской губернии и настолько сроднившийся с русской культурой, что признавался: «Я был бы очень счастлив, если бы мне пришлось… увидеть русское искусство упроченным на серьезных ученых и эстетических основаниях… Я бы желал сделать в архитектуре то, что сделал Глинка в музыке…»
Пять лет по приглашению самого Чарлза Диккенса прожил В. Шервуд в Англии, написал там множество картин и в том числе семейный портрет Диккенсов. Но все же вернулся в Россию.
А здесь в это время росло движение в поддержку освободительной борьбы балканских народов — болгар, сербов, черногорцев от жесточайшего турецкого ига.
«Со всех концов России, — писал в 1876 году корреспондент газеты «Русское обозрение», — получают заявления, что наиболее щедр к пожертвованиям простой, бедный, неимущий класс людей. Рабочие на фабриках и заводах работают по праздникам и свой заработок отдают в пользу славян».
Председатель Московского славянского комитета И. С. Аксаков отмечал, что «пожертвования по общественной лестнице шли в обратной прогрессии: чем выше, чем богаче — тем относительно слабее и скуднее»…
По всей стране собирали одежду, продовольствие, лекарства, снаряжали госпитали для повстанцев, закупали оружие. Тысячи русских добровольцев отправлялись на Балканы с желанием помочь братьям-славянам.
Кроме ненависти к туркам, народный гнев обрушился и на англичан, правительство которых покровительствовало Османской империи. Жители г. Орла дали письменное обязательство не покупать и не употреблять английских товаров, пока Англия не переменит своей политики, но и в английской столице нашлись славянофилы — дамский комитет Лондона, вопреки запрету властей, выслал русским воинам теплые вещи и медикаменты. И. С. Тургенев корил английскую королеву Викторию за нежелание поддержать борьбу славян: «Нет, Ваше величество. Вам уже не смыть той крови невинной навеки!»
Россия вступила в войну с Турцией 24 апреля 1877 года. Форсировав Дунай, русские войска развернули наступление от города Свиштов по трем направлениям: на запад в сторону Плевны, на юг к Балканскому хребту и на восток к Черному морю. Плевна была превращена турками в неприступную крепость, и обстоятельства сложились так, что именно она стала центром решающих боевых действий всей войны.
Окончательно блокировать турок в Плевне смог лишь гренадерский корпус. Длительной осады они не выдержали и решились на прорыв блокады. Русские гренадеры не только выстояли, но и одолели противника. Битва окончилась пленением 34-тысячной турецкой армии, 6 тысяч воинов она потеряла убитыми. Полегли здесь и 1700 наших героев. Исход войны был предрешен. По ее окончании гренадеры-ветераны решили увековечить память своих погибших товарищей и установить обелиск там, под Плевной, для этого стали они собирать деньги.
После долгих дебатов стало очевидно, что лучший проект монумента создал русский англичанин В. О. Шервуд. Нетрадиционный и недорогой материал выбрал архитектор для своего творения — чугун, но сколь совершенно оно оказалось! Конечно, денег на постройку катастрофически не хватало, конечно, дважды обращались к правительству и лично к царю-батюшке Александру II в надежде… Но «высочайше было соизволено» открыть частную подписку для сбора средств, недостающих на возведение памятникам еще предлагалось обратиться к московскому купечеству.
Позже Александр III повелел «обойтись без открытия подписки и памятник соорудить на имеющиеся средства, тем более что на 29 тысяч можно заказать хороший памятник». И вот когда проект монумента был значительно упрощен и его себестоимость несколько понизилась, выяснилось, что открыть его в Болгарии вообще невозможно — на болгарский престол в 1879 году был возведен немецкий принц Александр Баттенберг, затем его сменил принц Фердинанд I Кобургский, оба они проводили враждебную России прогерманскую политику, подчиняя Болгарию Австро-Венгрии.
Памятник Героям Плевны было решено оставить в Москве и место ему нашлось достойное — напротив здания Политехнического музея в Лубянском (ныне Ильинском) сквере.
Сильный уклон сквера заставил скульптора устроить высокую площадку под основание памятника, чтобы он хорошо смотрелся со всех сторон. Инженерный расчет Шервуда оказался верным — памятник не дал осадки.
28 ноября (10 декабря) 1887 года с самого раннего утра со всех сторон Москвы людские потоки стекаются к Лубянскому скверу. Близлежащие улицы и даже Красная площадь запружены желающими увидеть историческое событие Войска из московских казарм прибывают к 10 часам утра. Монумент закрыт серым чехлом. Сводный полк гренадер выстроен лицом к памятнику. Генералы и офицеры разместились в шатрах, в сквере. В 11 часов чехол снят, и все увидели первый в Европе памятник Неизвестному солдату!
Кстати, «Московская государственная дума в заседании 10 сего ноября… единодушно постановила разрешить городской управе израсходовать из ассигнований на непредвиденные расходы по смете 1887 года 15 тысяч рублей на угощение в день открытия памятника»… Это как раз та сумма, которой так не хватало В. О. Шервуду на устройство внутри часовни майоликового иконостаса…
Памятник Героям Плевны до сих пор является украшением Ильинского сквера. Но в 1887 году по разделявшей памятник и музей площади разъезжают извозчики-лихачи. Их «биржи» — стоянки находятся на каждом углу. С 1847 года здесь появилась линейка, а с 1872 года — конка, которую затем потеснил трамвай.
XX век. В Зарядье перед I мировой войной, по свидетельству писателя Л. М. Леонова, жизнь «течет крутая и суровая. В безвыходных каменных щелях домов в обрез набилось разного народа всех видов и ремесел, копеечное бессловесное племя, мелкая муравьиная родня… Городские шумы и трески не заходят сюда — зарядцы уважают чистоту тишины… Только голубей семейственная воркотня, только повизгивающий плач шарманки, только вечерний благовест»… В «Путеводителе по Москве» 1915 года названо это место «задним двором богатого Китай-города». А что же у «парадного подъезда»?