Первым составил Федоров систематический каталог книг Румянцевского музея, выдвинул идею о международном книгообмене. (Окончательно осуществившейся, кстати, лишь сегодня, благодаря Интернету.) Федорова называли «героем, подвижником в области книговедения», на его рабочем месте в «каталожной» собирались интересные и знаменитые люди, вели философские беседы, спорили. Но больше всех удивлял присутствующих своей эрудицией и необычным взглядом на жизнь сам хозяин «каталожной».
Говорят, он знал содержание едва ли не всех книг Румянцевского музея. Но Федоров не только владел столь обширными познаниями, он смог переосмыслить прочитанное и создать свою систему взглядов, обогащенную личным опытом. «Мир дан не на поглядение, не миросозерцание — цель человека. Человек всегда считал возможным действие на мир, изменение его согласно своим желаниям», — писал Н. Ф. Федоров. Именно он ввел в оборот модное среди нынешних деловых людей словцо «проект». «Философия, понимаемая лишь как мышление, есть произведение еще младенствующего человечества… Но философия, понимаемая не как чистое только мышление, а как проект дела, есть уже переход к совершеннолетию».
Итак, что же ждет человечество по федоровскому проекту?
Во-первых, выход человека в космос, освоение космического пространства и планет. Синтез наук вокруг астрономии, «космизация» науки.
Во-вторых, регуляция природы, которая заключает метеорологическую регуляцию, когда «ветры и дожди обратятся в вентиляцию и ирригацию земного шара как общего хозяйства», управление движением земного шара, магнитными силами, нахождение новых источников энергии, в том числе энергии Солнца.
В-третьих, раскрытие тайн наследственности.
В-четвертых, прекращение всех военных конфликтов.
В-пятых, Федоров предлагает «ввести в историю каждый городок и село, как бы незначительны они ни были». Развитие краеведения, изучение быта прошлого нужно для того, чтобы каждый человек нашел свое место в этом мире, осознал участие своих предков в общей истории страны. Это исследование, помогающее принять историю, как предмет, близкий и святой для всех, Федоров назвал «отечествоведением». Музеи в этой связи должны стать храмами поклонения ушедшим поколениям.
Не правда ли, все это — реальные, осмысленные идеи, частично уже ставшие действительностью XX века?
А вот дальше начинается настоящая фантастика! Оказывается, и освоение космоса, и регуляция природы, и раскрытие тайн наследственности, и изучение истории, и восстановление первобытного культа предков нужны для осуществления «Философии общего дела» (так, кстати, и называется главный труд Н. Ф. Федорова), а заключается общее для всех землян дело в реальном воскрешении предков. Утопия? Возможно, но не спешите скептически ухмыляться.
Ожидание Страшного суда для всех верующих-христиан есть непререкаемый постулат, а по Федорову, все ушедшие поколения могут быть воскрешены, обличены «в плоть и кровь» не для суда, а для жизни.
Как это ни парадоксально, но мыслитель видит для человечества, запуганного истощением земных ресурсов, умножением численности населения, космическими катастрофами и другими бедами, единственный выход — открытие новых сред обитания, новых планет, где найдется место и для воскрешенных предков.
Прозаический вопрос: «А что же они будут есть?» — для Федорова тоже легко разрешим. В процессе регуляции должен измениться организм человека. Конечно, философ понимал, что человек не может стать бессмертным, сохранив свой теперешний тип жизнедеятельности. Поэтому его новый «организм есть единство знания и действия; питание этого организма есть сознательно-творческий процесс обращения человеком элементарных космических веществ в минеральные, потом растительные и, наконец, живые ткани». Вам опять смешно? Но, между прочим, уже сегодня находятся люди, утверждающие, что для них не сложно «подпитываться космической энергией», а вдруг и в самом деле за таким экзотическим «питанием» будущее?
И наконец, очевидно, что столь кардинальные перемены жизни должны привести к изменению внутреннего мира человека, его психики. Федоров считает, что эти изменения начнутся раньше, чем все остальные.
Нынешнее живущее поколение столь беззаветно любит свое природное будущее, своих детей, что покорно-любовно уступает детям свое место, дети легко забывают родителей и привязываются лишь к своим детям — и так до бесконечности. Федоров призывает обернуться назад — к отцам, предкам, восстановить их сначала в изучающей памяти так, чтобы вся единая ветвистая крона человечества в каждом своем жившем листике отчетливо предстала перед очами любви. Это станет вызовом природному жестокому инстинкту: заботясь о детях, забывать об отцах, а потом получать от детей то же забвение…
«Причины небратского состояния понять легко, если мы представим себе, как трудно человеку забыть, что он отец, когда он имеет детей, и как легко забыть, что он сын, когда родители его умерли. Если же так легко забывать об отцах, то братство, связь между братьями, которая могла бы держаться только заботою о родителях, столь же легко забывается или, иначе сказать, разрушается, забота каждого брата о своих детях может только помогать скорейшему расторжению уз братских»…
Увы, это уже не фантастика, это — реалии нашей жизни…
«Нет других религий, кроме культа предков, все же другие культы суть только искажения или отрицание истинной религии», — писал философ, а идеал истории, по Федорову: «Всех признать в большей или меньшей степени историческими деятелями».
Именно к этой простой и опять же легко осуществимой идее приходишь, создавая семейный архив, домашний музей, словом, оборудуя персональную «машину времени», которая может, не дожидаясь коренных изменений в жизни человечества, приблизить к нам наших предков уже сейчас и даже дать надежду, что и потомки наши не забудут о нас.
И именно тогда наступит для нас «конец сиротства: безграничное родство».
Говоря словами Н. Ф. Федорова: «День желанный, от века чаямый, необъятного неба ликование тогда только наступит, когда земля, тьмы поколений поглотившая, небесною сыновнею любовью и знанием движимая и управляемая, станет возвращать ею поглощенных и населять ими небесные иные бездушные, холодно и как бы печально на нас смотрящие звездные миры; когда, собирая и оживляя прах тех, которые нам дали или, вернее, отдали свою жизнь, мы уже не будем этот прах обращать в пищу себе и потомкам, к чему вынуждались разобщением миров и необходимостью жить средствами, сплоченными нашею небольшою планетою. Знанием вещества и его сил восстановленные прошедшие поколения, способные уже воссоздать свое тело из элементарных стихий, населят миры и уничтожат их рознь… Тогда воистину взыграет Солнце, что и теперь народ думает видеть в пасхальное утро Светлого Воскресения; возрадуются тогда и многочисленные хоры звезд…»
Обычаи почитания предков и сохранения братских родственных уз всегда жили в # народе. Церковь отводит для поминовения усопших (заметьте, именно «усопших», а не «умерших») особые дни — родительские Субботы, а в нашем языке до сих пор существуют выражения, скрытный смысл которых не сразу понятен.
Необычайного совершенства достигло искусство скульптурного портрета в Древнем Риме, но обязано оно своим происхождением загадочным этрускам. У них было принято сохранять облик покойного родича в виде восковой маски.
Они служили атрибутами культа предков, — особо почитаемых потомками. Римляне переняли у этрусков этот обычай, а позже все римские скульптурные изображения из металлов и камней следовали этой художественной реалистической традиции.
О странном для нас родственном обычае рассказал римский историк Тацит в своем труде, озаглавленном «Анналы». На похоронах умершей в 22 г. н. э. знатной римлянки, которая была женой Кассия и сестрой Брута — персонажей, вошедших в историю древнего мира, — впереди траурной процессии, по традициям римлян, несли изображения родственников умершей, но «Кассий и Брут блистали именно благодаря отсутствию своих изображений».
С тех пор и по наши дни выражение: «блистать своим отсутствием», так же как и выражение «войти в анналы истории», стало крылатым.
Древний римлянин и бюсты его благородных предков
* * *
В благородном деле воскресения предков музею и архиву отводил Н. Ф. Федоров ведущее место. Выдержки из статьи «Музей, его смысл и назначение» дают конкретные рекомендации, с чего надо начинать это общее для всего человечества дело. Кстати, в переводе с латыни «общее дело» значит «республика»!
«Наш век, гордый и самолюбивый (т. е. «цивилизованный» и «культурный»), желая выразить презрение к какому-либо произведению, не знает другого, более презрительного выражения, как «сдать его в архив, в музей…». Уже по этому можно судить, насколько искренна благодарность потомства, например, к гениям, изобретателям, да и вообще к предкам, к которым обыкновенно так жестоки бывают современники. Во всяком случае, почтение, выраженное «музейски», в нынешнем смысле этого слова, не лишено лицемерия и заключает в себе двусмысленность; а потому музей, в смысле презрения и музей, в смысле почтения — это такое противоречие, которое нуждается в разрешении…»
«…Понятно, что век, называющий себя прогрессивным, будет тем обильнее, тем богаче «сдачами» в музей, чем он вернее своему названию века прогресса Но прогресс есть именно производство мертвых вещей, сопровождаемое вытеснением живых людей, он может быть назван истинным, действительным адом, тогда как музей, если и есть рай, то еще только проективный, так как он есть собирание под видом старых вещей (ветоши) душ отшедших, умерших. Но эти души открываются лишь для имеющих душу».
«…Музей есть последний остаток культа предков; он — особый вид этого культа, который, изгоняемый из религии (как это видим у протестантов), восстанавливается в виде музеев».