— Последнее условие цариссы Дарьи, когда я почти отчаялась, — выдержав театральную паузу, продолжила Карина, — перейти к ней. Дать присягу и служить верно и доблестно.
— А ты?
Округлившимся глазам Зарины больше некуда было округляться. Предел. Дальше только вытягиваться вертикально. Или расширяться как Вселенная после Большого Взрыва, во все стороны одновременно. Кажется, Зарина выбрала последнее.
— Мы обе понимаем, цариссой мне не стать — две старшие впереди, — медленно проговаривала Карина давно передуманное. — Всю жизнь работать на них, подбирая в мужья лучших из худших, отброшенных Милославой и Лисаветой за ненадобностью…
— И ты?!..
— Да.
Вот так номер. Карина сделала выбор. Порвать с семьей, стать обычной войницей Кариной Дарьиной — но с любимым человеком. А что? Позже они вместе подберут еще двоих, как здесь принято, будут жить-поживать, да для Дарьиной службы новых войниц и войников рожать.
Такого я ожидал скорее от Глафиры. Злюка удивила так удивила. Вот он, ожидаемый секретик сиявшей соседки.
— Зарина и Карина! — громко раздалось снаружи. — Дежурство на стену!
Сестры встрепенулись, принялись поправлять обмундирование.
Теперь вставать не нужно. Перевернувшись на другой бок, я опять прикрыл глаза.
Вместо сна пришла Тома.
— Не спишь? Для наших соседок была команда, и я подумала…
— Сплю.
Я забыл, что Тома никогда не понимала моих шуток.
— Стой! — пришлось крикнуть вдогонку, когда дверь уже закрывалась с отвратительным воем. — Естественно, не сплю, если ответил. Проходи, располагайся.
Одетая в доспехи, Тома аккуратно сдвинула к стенке обе простыни на лежаке Зарины и осторожно присела.
— Ложись, не стесняйся. Никто не сгонит. — Я перевернулся на спину, закинул руки за голову, а ногу на ногу. Как хорошо, когда не надо притворяться.
Поколебавшись, Тома тоже прилегла.
— Что будем делать?
— Сейчас? — бездумно упало с языка.
Вот вечно что-то такое сморожу…
Я почувствовал, как мое лицо пошло пятнами и вольготная поза из раскрепощенной вдруг обратилась в расхлюстанно-пошлую, хотя внешне ничего не поменялось. Язык мой — враг мой. Когда, наконец, пойму?
Тома нахмурилась:
— Вообще.
— Ждать. Мы в мышеловке. Вдвоем далеко не уйти. Как и где искать Кудеяра Лесного я не имею представления. Также не имею понятия, что делать потом, когда найдем.
— Пойдем освобождать Шурика, — безапелляционно заявила Тома.
— Пока к Варфоломее не вернемся мы трое — ты, я и Зарина — он находится в безопасности, а вот в случае налета пострадает первым, его укокошат как свидетеля нарушения закона. Думаешь, нужно попробовать?
— Теперь не думаю.
Задним числом здравого смысла ей не занимать. Впрочем, это не Томина фишка, это всех касается.
— Как нам попасть в наш мир? — задал я главный вопрос.
Для собеседницы здесь проблемы не существовало.
— Через причал!
— Помнишь, с какой высоты мы сверзились?
Томин лик погрустнел, как образ нупогодишного волка, узнавшего, что по сценарию ему никогда не съесть зайца. Настал мой звездный час.
— Что ты думаешь о воздушном шаре?
До этого момента я был уверен, что самые круглые глаза в жизни видел у Зарины. Тома сделала этот рейтинг устаревшим.
— М-м… м?!.. — не нашлось у нее слов.
С победным видом я сообщил:
— По этому поводу нужно поговорить с папринцием. Кстати, он знает, что я не девочка.
— Что?! — Глаза Томы побили свой же рекорд.
— Догадался еще тогда, после сказок. Но почему-то молчит.
— Почему-то, — задумчиво повторила Тома главное слово.
— Я видел в его комнате схему воздушного шара. Если имеется схема, значит, есть или будет шар. Логично?
От переполнявшей энергии меня подняло, как тот самый шар от горелки. Я принялся ходить по маленькой комнатке, ловя мысли и облекая их в слова:
— Шар поднимет нас на нужную высоту, и тогда мы узнаем, работает ли портал в обе стороны. И высота — это только полдела. Ты же понимаешь, на работу портала влиять может все, от положения звезд до погоды и дня недели.
— Или количество людей, одновременно проходящих через него, — предположила Тома.
— Или их общий литраж.
В ответ на недопонимание я поправился:
— Килограммаж.
Тома не поинтересовалась, как я попал в комнату к папринцию, видимо, решив, что схема попалась мне на глаза во время вызова в кабинет. Вот и ладненько.
— Как собираешься раздобыть шар?
— Работаю над этим.
— Хвастун, — улыбнулась она.
— Паникерша, — отбрил я.
— Шантажист, — упрекнула Тома в моей основной способности добиваться целей.
— Зато удачливый.
— За то и держим.
— За то и держусь, чтобы держали, — поставил я победную точку.
Пикировка временно прекратилась — снаружи раздалась команда построения. Мы выскочили на поле.
Из кратких перебрасываний словами я узнал, что пока дремал в своей комнате, прибыли два гонца: от царберов, проверивших округу и сообщивших, что уходят, и от отряда, отправленного сразу после обеда и тоже мной благополучно проспанного. Отряд вызывал хозяйку в одну из ближних деревень.
— Охрану школы уменьшить, — скомандовала царисса. — Достаточно войника над воротами и одной ученицы на противоположной стороне, остальным спуститься. Все, кроме дежурных, по коням.
Половинки ворот с деревянным скрипом разъехались, топот копыт и ржание наполнили школу. Я вполне достойно вспорхнул на предоставленного мне жеребца, а Тома никак не могла справиться со своим. Перехватив за пояс, я втянул ее на место.
— Спасибо. Этот конь… пусть будет Мерседесом.
— Если конь ученый, то может обидеться. Возможно, удивлю, но Мерседес — она, конструктор Даймлер назвал машину в честь дочки.
— И там дочки, — вздохнула Тома.
Со стены вслед горестно глядела оставшаяся на страже Зарина.
Деревня, в которую прибыли с цариссой и ее свитой, была той самой, что в первую ночь подверглась нашествию Тайного круга. Я узнавал домишки, в свете дня выглядевшие по-другому, но деревня — именно та, только с признаками жизни: из четко очерченного озерца пили лошади, вокруг лежал брошенный сельхозинструмент, а сам народ как языком слизало. Причина обнаружилась быстро: на площадке в центре деревеньки, то есть на ее, так сказать, главной площади, проходило дознание. Вели его четверо бойников под руководством одного из цариссиных мужей — энергичного здоровяка с кривым мечом на боку. В допрашиваемом едва узнавался победитель мужицкой потасовки, брошенный Кариной через бедро — бойники уже поработали, вытягивая информацию. Видимо, вытянули. Оставшийся после них кусок мяса истекал кровью и «восстановлению не подлежал», живодеры проявили отменные навыки.
— Этот помогал разбойникам, — сообщил царевич, когда его супруга в сопровождении огромного эскорта прибыла на площадь.
Мы выстроились почти полным кругом. В центре уже даже не стонал бедный крестьянин.
— Что сказал? — осведомилась Дарья.
— Все сказал. Не хотел, пришлось припугнуть жизнью домочадцев.
Лоб цариссы пошел недовольными складками.
— Где преступники сейчас?
— Ушли вчера. Зачем приходили — неясно.
— Не знает или не хочет говорить?
— Сказал бы. — Царевич вздохнул. — Даже не предполагает. Говорит, они странные были, добыча не интересовала.
— Флаг — их работа?
— Да. Что этот флаг означал, он не знает.
— Допускаешь, у них есть сообщники в школе?
— Исключать нельзя.
Среди учениц пополз возмущенно-опасливый неприятный шепоток.
Чтобы удержать на месте содержимое желудка, я упорно смотрел в сторону. Старавшиеся отрешиться мозги нашли зацепку для нового удивления. Слово флаг. Не стяг, не хоругвь, прапор, знамя или что-то в этом роде, а вновь современное мне понятие. Очередная перемешивающая миры непонятка.
Деревня вокруг словно вымерла. Ни звука, ни тявка, ни мычания. А-а, у них же нет скота кроме лошадей. То есть, я не видел. Люди безмолвно глазели из тьмы узких проемов в ожидании конца визита хозяйки и ее страшной челяди. Даже дети не шумели. Как нужно воспитать детей, чтобы они поняли состояние родителей и смысл происходящего? Сколько и чего должны насмотреться в свои годы?
— Количество разбойников?
— Здесь видели трех, но их явно больше. Кудеяровские, с гнуками. База в лесах Евпраксии.
Йес! — возликовала душа. День прожит не зря, теперь знаем, где искать Малика. Я переглянулся с Томой. Она тоже повеселела.
— Что еще? — продолжала опрос царисса.
— Все, — растерянно развел огромными руками царевич. — Сведения кончились, дальше очевидец только кричал, пока не скопытился.
Дарья обратилась к нам:
— Понимаете, зачем взяла вас с собой?
— Учиться править, — высказала ее дочка, Варвара.
— Именно. Какие выводы делаем из услышанного?
Повисла тишина. Первой, как всегда, сориентировалась Аглая:
— У разбойников имелась цель, и они ее достигли, потому что ушли. Это не добыча. Не прием новых членов. Возможно, некий предмет, представлявший для них большую ценность.
Конь под ней всхрапнул и, как многие из наших лошадей, пытался попятиться от крови перед носом и налетевших мух.
Дарья сдержанно кивнула:
— Еще?
— Возможно, они ничего не достигли, — предположила Варвара, заметив, что мама ждет от нее умной мысли.
— Почему? — вбросила Дарья, порадовавшись за родную кровиночку, к которой, скорее всего, однажды перейдет корона.
— Ушли после вызова царберов.
— Молодец. — Дарья обратилась к остальным: — Еще мнения?
— Может быть, кто-то искал потерянную любовь? — выдала сразу застеснявшаяся Глафира.
Перед цариссой подобные мысли высказывать было сложнее, нежели перед папринцием.
— Тоже вариант, — неожиданно одобрила царисса. — Кто-то из давно беглых добрался до рыкцарей и теперь прибыл навестить семью. Что скажешь, Руслан?
Она обращалась к мужу, который заведовал допросом.