— Алле хвала! Алле хвала!! Алле хвала-а-а!!! — подхватил весь гарнизон школы, свой и новоприбывший.
Это было сказочно. Захотелось броситься со стены вниз и бежать на врага, размахивая мечом, пока не перестанет рубить рука, и пока рана «не совместимая с жизнью» не прервет лунатический бег божественного экстаза.
— Встать! В шеренгу! Лицом к врагу! — скомандовала Дарья.
Ученицы мгновенно выстроились рядком. К удивлению, крайними поставили незаметно приведенных Глафиру, Фому и Аглаю — в доспехах, но без оружия. Позади них присела пониже охрана — бойники с копьями: на всякий случай, и чтобы не мозолить глаза тем, кто снаружи.
— Мы вас внимательно выслушали, — крикнула Дарья через стену, где заволновались разбойники — они не понимали происходящего. — Теперь послушайте нас. Вам нужны ученицы. Живыми. Иначе вы не уйдете. Мы вас поняли. Аглая!
Все лица обратились к девушке — свои и чужие. Одна из поднявшихся на стену монашек передала церемониальный нож. Он походил на серп: округлый, с острейшей внутренней кромкой. Таким я представлял меч сестриссы, спрятанный под накидкой. Только тот большой, а этот маленький.
— Я — Аглая, назначенная возможная преемница Верховной цариссы, — заговорила девушка так, чтобы слышали все.
— Умница, — шепнула ей Дарья. — Теперь как договаривались. Иначе кладбище.
На Аглаю было страшно смотреть. Еще не отошедшая от ледяной недвижимости карцера, пахнущая холодом и тьмой, она выглядела странно спокойной и умиротворенной. Она приняла решение. Теперь нужно сделать так, чтоб о ее решении говорили. Остаться первой хотя бы таким способом. Первой навсегда.
— Пусть месть царицы из дела общественного перейдет в личное. Пусть ей станет больно, как мне сейчас. Пусть она сделает все, чтобы такое не повторилось. Моя кровь на вас. Алле хвала!
Зажатый в ладони серповидный клинок полоснул по шее слева направо — длинно, хлестко, с красочным взбрызгом и последовавшим захлебывающимся хрипом.
Нож выпал. Бойник кратко ткнул сзади копьем, чтобы девушка не мучилась. Мертвое тело рухнуло со стены наружу.
Крик ужаса пронесся по рядам рыкцарей.
— Фома, — шепнула Дарья, подхватив с пола окровавленный нож. — Тебе предоставлена возможность сохранить честь семьи. Никто не запятнает ее позором. Объявят, что подвиг во имя чести совершила истинная дочь Евпраксии Феодора, а не обманщик Фома, чье место в позорном списке и на кладбище. Выбор за тобой.
Фома принял нож.
— Я — царевна Феодора Евпраксина, — объявил он во всеуслышание. — Моя семья отомстит за меня. Будет мстить до последнего человека, будет мстить сама и завещает детям. Те завещают внукам. Не будет топтать землю нога ни одного детоубийцы или их выкормышей. Моя кровь на вас!
Поперечный порез вышел не чистым. Фома поперхнулся. Глаза полезли из орбит.
Копье бойника прекратило мучения, и второе тело полетело вслед за первым.
— Остановитесь! — закричала Грозна Святая. — Мы не желаем крови! Не хотим мести, не хотим, чтобы нас проклинали за смерти детей, к которым мы не причастны! Что вы делаете?!
— То, что должны! — горя диким взором, огрызнулась Дарья. — Раньше вас не считали большой проблемой и особо не трогали. Теперь не будет в царствах человека, который не мечтал бы о вашей смерти. Страшной смерти! Такой, какой вы заслуживаете! Вы будете бояться собственной тени! От вас отвернутся родители и не станут признавать дети! Но счастье ваших родителей и детей, что им не жить долго, имея таких родственников. Умрут они все, умрут страшно, умирая долго!
Среди рыкцарей начался разброд. Одни кричали на других, третьи молча уходили в лес, оставив командиров.
— Вы хотели получить учениц? — бесновалась Дарья. — Берите! Вот, они вышли к вам. Одна, вторая. Что же не оказываете им обещанного гостеприимства? Где же ваше слово, Грозна Святая, Таскай Прибрежный, Напрас Молчаливый, а? Глафира!
Глафира дрожала, очумелые глаза блуждали по лицам в поисках помощи. Умирать она не хотела. Ни сейчас, ни потом. Ее рано созревшее тело требовало жизни, оно было переполнено жизнью, оно хотело дарить жизнь.
Дарья зашипела:
— Боишься? Правильно боишься. Но представь, что будет, когда тебя доставят на кладбище. Смерть с честью, о которой будут рассказывать детям… или кладбище? Тоже будут рассказывать. Но другие, и показывая пальцем на родню. Тебе выбирать. Решай. Решайся.
Она протянула девушке нож.
Ни слова не говоря, та схватила и мощно резанула поперек шеи. То есть, совершила единственное, на что хватило решимости. Но она сделала это.
Умерла сразу. Бойник на всякий случай помог. Третье тело ужасной птицей полетело вниз.
— Их кровь на вас! — крикнула Дарья вдогонку разбегавшемуся разбойничьему сброду.
Колени подкосились от страшного напряжения, и она осела там, где стояла.
— Мы победили, сестра, — сказала ей сестрисса, подхватывая за руку, чтобы царисса не сползла наземь полностью.
— Да, — кивнула Дарья. — Мы победили. Мы.
Ее пробрал истерический смех.
Часть четвертаяПрощай школа
Глава 1
Варвару переселили в комнату Томы. В качестве наказания за ночные увеселительные прогулки ей назначили десять дежурств, десять плетей и час мишени — с отсрочкой на несколько дней, пока у всех не успокоятся нервы. Варфоломея собиралась устроить пир, одновременно праздничный и поминальный, Дарья уговаривала перенести его к ней в башню. Там больше возможностей. Варфоломея отказывалась, приглашая чуть позже на грандиозный неописуемый пир всех к себе, а сейчас настаивая на маленьком банкете в память ушедших и в честь удачного пополнения.
Несколько отрядов, сразу отправившиеся за ворота по следам неприятеля, принесли первые вести. Рыкцари разрозненно уходили. Все деревни оставлены, а преследовать в лесах Дарья команды не дала.
— Пусть уходят. Побережем людей. После случившегося Верховная задаст им такого перца…
Тела погибших девочек принесли и убрали до завтра в одно из дальних помещений. Там же дожидалась отправки домой забытая всеми Карина.
На улицу принялись выносить столы с кухни и из комнат. Мы с Томой принимали поздравления учениц и новых родственников. Зарина бегала за мной хвостиком, счастливая донельзя. Иногда ее лоб омрачался скорбными мыслями, но ненадолго. Внутреннее солнце разгоняло тучи и прорывалось наружу.
Для меня и Томы школьная жизнь заканчивалась. Отъезд назначили на утро. Когда Зарину кто-то позвал и отослал с небольшим поручением, наклоном головы я указал Томе на свою комнату.
Немой вопрос в ее глазах вспыхнул лишь на секунду. Кивок подтвердил, что она поняла и сейчас будет. Чудовищно скрежетнувшую дверь, благим матом сообщившую свое мнение о скором отъезде хозяина, пришлось оставить открытой. Вошедшая через несколько мгновений Тома сумела затворить ее беззвучно. О, как. Не того хозяина ей определили. Или у женщин даже здесь свои хитрости?
Я плюхнулся на свой лежак. Поглядев на идеально заправленный Заринин, Тома вздохнула и присела на табурет.
— Объявляю всеангельский военный совет. — Я закинул руки за голову. — Вопрос один.
— Что делать будем? — угадала Тома.
— Именно.
— Сейчас или вообще?
Вопрос уже не вызвал глупых шуток, он стал вопросом жизни и смерти.
Кто-то прошел возле самого окна.
— А ты? — сказал этот кто-то невидимому соседу.
— А что я? — отчетливо прозвучал ответ, словно говорили прямо у нас в комнате. — Она царевна, а я кто?
Неравенство ломает судьбы и здесь. А со слов царевен — все идеально, сплошное равноправие. Ну-ну.
Шаги удалились, Тому как ветром снесло с табурета. Юркнув ко мне, она примостилась возле ног на краешек лежака, одна рука нашла и крепко сжала мою, другая приложила палец к губам.
Я тихо сказал:
— Насчет вообще — без обсуждений: собраться всем вместе и линять домой. Меня волнует, что делать сейчас. Прямо в эту минуту. Другой возможности самостоятельно покинуть школу может не быть.
— Предлагаешь бросить все и бежать к неведомому Кудеяру? — вышептала Тома, и выражение на лице сообщило, что такое развитие событий ее не вдохновляло.
— Варвара сказала, что Кудеяром занялись царберы. Куда бежать? Как искать? Чем питаться, чем защищаться от волков и людей? У нас больше шансов погибнуть или попасться… и тоже погибнуть, чем найти Малика. Давай накидаем все известные факты и тогда примем решение. Что мы имеем?
— Ничего, — грустно улыбнулась Тома.
— Имеем, что двое из нашей компании завтра отправятся в крепость, один находится в лесах и в опасности, еще один в безопасности, но далеко в башне.
— Какие же у нас варианты? — еще грустнее поинтересовалась Тома.
— Бежать искать Малика или послушно ехать с Варфоломеей. Пока все.
— Минусы первого варианта понятны. Какие ты видишь у второго?
— Единственный. Кромешная неизвестность. В конце концов, нас привезут в крепость, где будет что-то, чего не знает никто.
— Я за второй, — отпустив меня, Тома подняла руку как при голосовании.
— Вообще-то я тоже. — Моя рука поднялась рядом. — Единогласно.
— Едем с Варфоломеей. — Тома повеселела. — Мы уже царевны. Если так продолжится дальше…
Оптимистка. Я вздохнул.
— Ты царевна, а я ни пойми кто.
— Ты тоже царевна. — Тома поднялась. — Отличная царевна. Если не проколешься — можешь сделать замечательную карьеру.
— Если, — снова вздохнул я.
Она вышла.
У меня оставалось незавершенное дело. Разговор, в котором необходимо поставить точку. Покрутившись среди высокопоставленных гостей, я дождался, когда папринций ненадолго остался один. Незаметно и вежливо слиняв из толпы, я со всех ног бросился к нему.
— Дядя Люсик. Пара вопросов. Можно?
Папринций быстро огляделся по сторонам.
— Пошли.
Кабинет у него временно забрали, разместиться пришлось в спальне, куда переехали с трудом поместившиеся стол, стул и длинная лавка. Приглашающий жест усадил меня на лавку, сам папринций сел за стол. Собственно, мы оказались друг напротив друга, почти вплотную.