МОИ ПЕРВЫЕ КНИЖКИ
Хажак Гюльназарян
Как я был маленьким
Перевод с армянского
Регины Кафриэлянц
Рисунки П. Саркисяна
Издательство „Детская литература“
Москва
1972
САМ РАССКАЗЫВАЕТ
Я — Артýрик.
У меня есть кубики, деревянные. Много-много кубиков! Один, два, три... сорок... тысяча штук!
А ещё у меня есть автомашина четырёхколёсная! И подъёмный кран, тоже четырёхколёсный, ещё ружьё... без колёс! И слон был, только Рáчик оторвал ему хобот. А давно у меня были альбом для рисования и цветные карандаши. Теперь нету. Даже не знаю, как это случилось. Мама говорит, что я потерял их. Но когда? Я не заметил! А-а-а! Наверное, потерял, когда спал, потому и не заметил.
Я внимательный. Рачик два блюдца разбил, а я — только одно, и то потому, что оно было на краешке стола. Противное блюдце! Стояло бы на серединке, я бы его не разбил.
Я смелый тоже. А Рачик не смелый. Он боялся слона, когда ещё, не оторвал ему хобот. А я не боялся. Я и нашего щенка Котóта не боюсь, а тётя Мáник боится. Как придёт к нам, говорит:
— Артурик, убери щенка.
Я запираю его на балконе, и тётя Маник с Рачиком проходят в дом.
Рачик — мой брат. Только моя мама — не Рачикина мама. Рачикина мама тётя Маник, она сестра моей мамы. Тётя Маник тоже хорошая мама, но моя мама лучше. Мы всегда играем с братом Рачиком, потому я и запираю щенка на балконе. Рачик боится щенка. Трусишка!
Вместе с братом мы из кубиков строим дом, потом стреляем из ружья, машину заводим. Только стулья нам всегда мешают.
Однажды Рачик сказал:
— Давай увезём стулья.
— Куда увезём?
— В кухню.
Увезли мы два стула, устали. Рачик ещё один повёз, а я сел на пол.
Рачик вернулся, а у него в руках груша!
Я тоже быстро повёз стул в кухню. Но мама мне не дала грушу. Я обиделся, ушёл в комнату и разломал дом, который построил Рачик из кубиков. А потом отнял у Рачика половинку груши — другую половинку он уже съел. Рачик заплакал, а я сказал ему, чтобы не хныкал, — ведь это он оторвал хобот у моего слона. И грушу ему дала моя мама! Я же знаю наши груши.
Тогда Рачик сказал, что я плохой мальчик. Я снова обиделся и заплакал, а он говорит:
— Не хнычь.
Я разозлился и закричал:
— Сам ты хныкалка!
Рачик сказал:
— То-то и видно, кто хныкалка.
Я его толкнул. Он упал, я тоже упал.
Потом пришла мама с тётей Маник и сказала:
— Сейчас обоих поставлю в угол.
И поставила.
Я устал в углу. Рачик тоже устал. Мы сели.
Потом я стал мириться. Рачик тоже стал мириться. А мама и тётя Маник снова ушли в кухню.
Я опять подружился с братом и дал ему покатать свою машину.
Вечером Рачик и тётя Маник ушли домой, а мама сказала:
— Не стыдно тебе, с братом поссорился?
— Это он со мной поссорился.
Вот ведь мама какая: когда я ссорюсь, она видит, а как я снова подружился с Рачиком, не заметила.
Сначала я очень обиделся, а когда ужинал, уже не обижался и сказал маме:
— Этот персик я оставлю Рачику.
Мама обрадовалась:
— Вот молодец, оставь!
Я и правда оставил, но... неожиданно съел. И теперь, когда Рачик придёт к нам, он уже не съест персик...
Я должен идти спать... Жалко, что Рачик не съест персик... Пусть он завтра приходит, я отдам ему кубики!
ДОБРОЕ УТРО, МАМА!
Я самый хороший Артурик в нашем дворе. Правда, у нас во дворе всего только один Артурик, два Рýбика, один Гегáм, четыре Арá; девчонки не считаются.
Я каждый день говорю маме:
— Доброе утро, мамочка!
Она целует меня, потом даёт молоко или... рыбий жир.
Молоко — это хорошо, а рыбий жир плохо, так плохо, что мне по утрам даже просыпаться не хочется. Но я всё равно просыпаюсь, только не открываю глаза, чтобы мама не узнала, что я проснулся.
Я в нашем дворе самый хороший Артурик.
Мама каждое утро так говорит, когда даёт мне рыбий жир. И я пью рыбий жир, раз мама так говорит.
Я разбил блюдце, а в нём было варенье. Я сказал маме, что блюдце разбила кошка. Мама поверила, она всегда мне верит.
— Это нехорошо, — сказала мама, — придётся прогнать кошку.
И прогнала.
Мы легли спать.
— Доброе утро, мамочка! — сказал я, проснувшись.
Мама поцеловала меня, потом принесла рыбий жир.
— Ты самый хороший Артурик в нашем дворе, — сказала мама.
Я выпил рыбий жир.
А кошки не было, её прогнали...
— Ты поиграй, — сказала мама, — а я схожу на рынок.
И ушла.
Одному играть неинтересно, скучно. Я поиграл, поиграл, потом пошёл во двор. А мальчишки меня прогнали.
— Ты маленький, — сказал один из Ара.
— Не путайся под ногами, — сказал один из Рубиков.
Я пришёл домой. А потом начался дождь. Ребята тоже разошлись. Кошка, наверное, промокла...
Я совсем загрустил.
Всю ночь шёл дождь, а я думал о блюдце, в котором, как назло, было варенье и оно упало и разбилось.
Я всё думал, думал и плакал. А потом уснул, и мне приснилась кошка, будто она опять дома, сидит в уголке и грустно-грустно мяукает...
Утром я сказал маме:
— Доброе утро, мамочка!
Она принесла мне рыбий жир.
— Ты самый хороший Артурик в нашем дворе.
— Нет, мама, — сказал я, — кошка не виновата, это я разбил блюдце, а в нём было варенье...
Мама поцеловала меня.
— Вот молодец, что признался, больше так не делай.
— А как же кошка?..
— Принесём её обратно, — улыбнулась мама.
Мы принесли кошку домой.
Если бы вы знали, как всё стало хорошо! Я каждое утро говорю маме:
— Доброе утро, мамочка!
Она приносит мне рыбий жир.
— Ты самый хороший Артурик в нашем дворе, — говорит мама.
Кошка играет в уголке с моим плюшевым медвежонком.
Очень всё хорошо, хоть день и начинается с рыбьего жира...
КАК Я ПОТЕРЯЛСЯ
Моё имя Артурик, а мама и бабушка называют меня бáлик-джан.
Однажды мы с бабушкой возвращались домой от моей тёти. Бабушка сказала:
— Балик-джан, ты постой здесь, а я на минутку зайду в магазин.
Я стал ждать. Потом ко мне подошла какая-то тётя и спросила:
— Ты что тут стоишь, миленький?
Я сказал:
— Бабушку жду.
Потом появилась большущая машина. Она ехала по мостовой и убирала снег.
Все дяди и тёти останавливались и смотрели, как машина работает, а машина ужасно грохотала, пыхтела и всё убирала и убирала снег. Я тоже подошёл поближе и стал смотреть, а какой-то дядя сказал:
— Малыш, не путайся под ногами.
А одна бабушка стала кричать:
— Вай, вай, затопчут бедного ребёнка!..
Вдруг подбежала ко мне собака, я испугался и говорю ей:
— Ты не кусай меня, не кусай...
А собака отвечает:
«Гав-гав!»
Я совсем испугался — и бежать.
Бегу, бегу... Забежал на какую-то маленькую улицу. Там ни собак, ни машин. Только два мальчика строят снежную горку. Один мальчик крикнул мне:
— Эй, ты любишь кататься? Давай с нами горку строить.
Мы сделали большую-большую горку. У меня очень замёрзли ноги. У Рубика и Мáртина тоже замёрзли.
Рубик сказал:
— Ну хватит, холодно, пошли домой.
Мне стало грустно:
— Как же я теперь пойду домой?
Рубик спросил:
— А где ваш дом?
Я говорю:
— В Ереване.
Он сказал:
— Где, где?
А Мартин говорит:
— Ну чего зря спрашиваешь, ясное дело — он потерялся.
И как это Мартин догадался? Я тоже сразу понял, что я потерялся.
Рубик спросил:
— Что же нам теперь делать?
А тут из соседнего двора какая-то тётя позвала:
— Мартин, Мартин!
— Что?
— Иди домой, пора уже.
А Мартин крикнул:
— Мама, Артурик потерялся.
— Какой Артурик?
— Да наш Артурик, который с нами горку строил.
Тогда тётя подошла, взяла меня за руку и отвела в дом. Мартин тоже пришёл, а Рубик ушёл к себе домой.
У Мартина была хорошая бабушка и дедушка тоже очень хороший. И ещё много-много конфет. Мама Мартина дала мне конфеты, а бабушка сказала:
— Вай, чтоб мне ослепнуть, чей это ребёнок?
Дедушка читал книгу. На носу у него были очки. Он снял очки и спросил:
— Как тебя зовут?
— Артурик, а ещё балик-джан.
Потом дедушка спросил, как зовут мою маму, моего папу и мою бабушку.
— Ты молодец. А как ваша улица называется, знаешь?
Я сказал:
— На нашей улице школа!
Потом дедушка Мартина покрутил телефон и стал говорить в трубку:
— Алло, алло, у нас в доме находится мальчик, он потерялся. Артурик, Артурик, года четыре ему. Очень хорошо.
Мама Мартина дала мне и Мартину пирога, а дедушка сказал:
— Ну, Артур, идём.
Шли мы, шли и пришли к большому дому.
А в этом доме было много-много милиционеров. У милиционеров у всех блестящие пуговицы и револьверы в кобуре. Но я совсем не испугался.
Один дядя милиционер сказал:
— Надеюсь, ты не шалун?
Я говорю:
— Я не шалун, это Нáзик шалунья.
Дедушка погладил меня по голове и ушёл. А мы с дядей милиционером пошли в другую комнату. Там была деревянная лошадка, красно-синие мячи, разные картинки и длинный стол, а на нём книжки, цветы... А в углу сидел на стуле какой-то мальчик и плакал.
Дядя милиционер сказал:
— Ай-ай-ай, и не стыдно тебе, Геворг, такой большой мальчик и плачешь. Вот смотри, Артурик пришёл, поиграйте вместе.
Геворг ещё пуще захныкал:
— Я к маме хочу...
Дядя милиционер стал его уговаривать.
— Не плачь, скоро твоя мама придёт.
Потом дядя милиционер ушёл. А я говорю Геворгу:
— Ты потерялся?
— Ага, потерялся...
— Я тоже потерялся, давай поиграем.
Мы долго-долго играли.
И вдруг дверь открылась и вошёл мой папа с дядей милиционером. Я побежал к папе. Он взял меня на руки, обнял и говорит дяде милиционеру: