Он этого не знает… или желает удостовериться? Вранье в нашем положении ни к чему хорошему не приведет.
– Чапа.
– Твоего приятеля?
– Юлиан.
– Кто вы?
– Невесторы царисситы Томы Варфоломеиной.
Невдалеке кто-то ахнул, второй голос произнес: «Я же говорил». Титул «цариссита» еще некоторое время погулял на заднем плане, за спиной того, кто со мной разговаривал.
Допрос продолжался:
– Зачем следил за нами?
– Отвечал за безопасность отряда, среагировал на возможную опасность. Я не знал, куда и за кем иду, просто увидел движение в ночи. Вы бы тоже так сделали.
Ответа не последовало. Шаги удалились. Сказанное посчитали достаточным.
Время снова потянулось как сыр на горячей пицце. Кто они, похитители? Зачем деревенский житель бежал к ним ночью? Если нес информацию, то живы ли теперь гости деревни – царевны, Тома и папринций?
Бок ощутил касание чужого сапога.
– Вставайте.
С мешком на голове меня подняли из подземелья и повели куда-то, направляя то руками, то острым оружием. Ног вокруг двигалось много. Ступни ощущали то траву, то камень, то крепкие корни деревьев. Направление постоянно менялось. Время тянулось невыносимо, силы кончались. Наконец, процессия остановилась. Позвоночник от толчка в грудь ударился об оказавшееся сзади дерево, тело ощутило, как его оплетает шершавый удав веревки, который стягивался и с каждым новым оборотом все больше врезался в плоть.
Вскоре шум утих. Некоторое время ничего не происходило. Ни слова, ни вздоха, ни шороха.
– Ау, есть кто живой?
– Я есть, – донеслось из-за спины.
– Юлиан, – я толкнул плечом товарища, привязанного к дереву с обратной стороны, – чуешь еще кого-нибудь?
Трудно принюхиваться с мешком на голове. Юлиан долго старался, совмещал нюх со слухом, умножал на интуицию. Наконец, прозвучало:
– Нет. Похоже, все ушли.
Я принялся перетирать веревку на руках о ствол дерева.
– Как ты оказался в плену?
– Папринций разбудил, – сказал Юлиан, – послал проследить. Я увидел, что ты попался, и пошел следом, но у них разведка хорошо поставлена – спеленали, как и тебя.
– Заметил, в какую сторону шли?
– Как и сейчас – постоянно кружили. Что будем делать?
– Мы не знаем, что докладывал деревенский лазутчик людям, которые нас похитили, и кто они, и что случилось в деревне в наше отсутствие. Нужно найти эту деревню. Если не получится, пойдем в башню Западной границы.
– Если не найдем нужную деревню – как найти нужную башню?
– В любой деревне подскажут. И любая дорога в этой части страны ведет к башне или из нее.
– А если мы случайно уйдем в «или»?
– Сориентируемся по сторонам света.
– Как это?
– По солнцу, – объяснил я.
Волокна местной веревки оказались намного крепче долинных. Когда мышцы дергались от боли и ныли от изнеможения, мозг заставлял радоваться, что здесь не знают синтетики. Через полчаса руки освободились, движениями враскачку я ослабил и размотал витки веревки, сбросил с себя мешок и помог освободиться соседу.
Вокруг был залитый солнечными лучами лиственный лес – перемежаемый низким кустарником, довольно редкий и легко проходимый. Мы с Юлианом щурились, глядя друг на друга, и улыбались.
Я посмотрел на небо.
– Башня находится на западе, значит она…
Определиться по солнцу легко, если знать время суток. Подземелье и мешки отсекли эту возможность. Что сейчас – утро, день или вечер? И, кстати, сколько нас продержали? День? Два? Три?
– Если подождать и проследить за солнцем…
Почему я не учился ориентированию на местности? Помню, что мох растет только с одной стороны дерева и что муравейники строятся с учетом сторон света… но как именно?!
Ноздри Юлиана затрепетали. Внюхиваясь, он медленно втянул в себя воздух, прислушался…
– Кто-то приближается. – Он собрался бежать. – Много людей. Кони.
– Кони? У разбойников нет коней. Это спасители. Только, пожалуйста, поменьше открывай рот.
– Стоять! – Несколько конных войников неслись к нам, направив копья.
Как оказалось, неподалеку проходила дорога, мы не видели ее из-за кустов, зато с дороги увидели нас. Отнюдь не царберы. Мне еще ни разу не попадалось на глаза такое скопление царисс и их свит из войников и войниц. Все в боевом порядке, готовые как к отражению атаки, так и к нападению. Окончание немалого отряда скрывалось в поднятой пыли где-то вдали. Многие скакали прямо по полям – бережное отношение к материальным ценностям в условиях войны не работало.
Целое войско. Возглавляла сборное воинство царисса Дарья. Она глянула придирчиво и чуть высокомерно, когда шипастые войничьи копья заставили нас с Юлианом опуститься на колени.
– Кто такие?
– Муха Еленин прозвищем Чапа и Юлиан, – отрапортовал я, стараясь не смотреть в лицо хорошо знакомой цариссы. И сразу добавил, пока не заткнули рот: – Невесторы царисситы Томы Варфоломеиной.
– Ого! – вырвалось у цариссы Дарьи.
Пока ее конь подходил к нам вплотную, она просканировала взглядом мои рост, прическу, форму лица, сложение – ныне все было иным, нежели у женственно-хилой Василисы Варфоломеиной, моего прежнего вынужденного «я».
– Чапа? – Некое подозрение мелькнуло, но там внутри и осталось. – Откуда такое прозвище?
– Не знаю. – Я опустил глаза еще ниже. – Царевна прозвала. Говорит, я на кого-то похож.
Дарьин взгляд долго жег меня на предмет вранья. Не зря я упомянул сначала прозвище по фамилии. Получилось более правдоподобно.
– Откуда знаешь, что Тома – цариссита?
– Так сказали в деревне, куда мы вышли с царевнами.
– С какими царевнами?! – взволновались все.
Десятки всадниц и всадников окружили нас, выстроившись среди деревьев почти впритирку и заполонив все просматриваемое пространство. Наверное, сверху они напоминали железную стружку, хаотично притянувшуюся к магниту, или стадо мучимых жаждой зверей, собравшихся вокруг маленькой лужи на водопой.
Похоже, новость об освобождении царевен еще не вышла за пределы деревни, где их приняли и разместили. Я подыскивал нужные слова и определения, чтобы приступить к непростому рассказу, но Дарья не дала мне начать, она грозно осведомилась поперек общего интереса:
– Почему второй молчит?
– У него с головой плохо. Ударили сильно. Даже не все слова помнит. Память только-только возвращаться стала.
– Рассказывай о царевнах, – потребовала Дарья.
Конь всхрапнул и злобно покосился на меня. Лицо всадницы тоже не предвещало хорошего, уколовшие копья – тем более.
– Тома, Юлиан и я сбежали из стаи человолков, где мы все познакомились, – начал я нашу долгую эпопею.
– Где-где познакомились? – донеслось сзади.
Дарья поморщилась:
– Детали потом. Ближе к делу.
– Это произошло несколько дней назад. Мы увидели пятнадцать царевен и папринция, которых вели в горы.
– Пятнадцать! – выдохнули сзади, – все!
– Тома узнала их и приняла решение отбить у разбойников.
Повернув голову боком, царисса Дарья покосилась на меня так же, как только что ее конь:
– Сколько было рыкцарей?
– Девятнадцать. Они довели пленников до пещеры, где их ждали еще несколько человек, потом часть отряда ушла. Мы освободили царевен…
– Втроем?
– Тома придумала как, мы сделали. Освободили и увели в деревню, но там ночью кто-то ходил, мы с Юлианом вышли разузнать и напоролись на рыкцарей, которые шли в горы. Нас связали. Сейчас мы только что освободились, вон, посмотрите, – я кивнул назад.
Один из войников спешился, поднял с земли и показал всем перетертые веревки.
– Если хоть в одном слове соврал… – Сжатая в кулак рука цариссы поднялась, показывая, что меня ждет в таком случае. – Говори, где та деревня!
– Не знаю. Где-то неподалеку.
– Поблизости только две, – подсказали сзади.
– Разделяемся! – объявила Дарья. – Этих – со мной.
Меня перебросили перед ней через коня, на спину легла тяжелая рука с мечом, вторая дернула поводья. Юлиана тоже пристроили куда-то. Кони помчались, отчего я всю дорогу подлетал и падал, подлетал и падал. Не самое приятное путешествие. Главное – не отбить что-нибудь важное.
Вокруг мелькали деревья, но когда голова свешена вниз, не до природных красот. Вообще не до пейзажа.
Над ухом требовательно раздалось:
– Та деревня?
Вывернувшись, я постарался представить, как бы отсюда смотрелось то, что раньше виделось изнутри.
– Похоже.
Отряд помчался к деревянным домикам с мечами наголо. Переполошили всех. Выскочившие деревенские хлопали глазами и клялись, что ни в чем не замешаны и совершенно ни в чем не виноваты.
– Где царевны?
– Позавчера ночью кто-то ходил рядом… – Староста заметил нас с Юлианом. – Эти двое отправились в погоню и исчезли. Царевны тоже вышли, но никого не нашли. Вчера утром они прочесали окрестности и отправились в башню.
– В башню эта дорога? – указала Дарья куда-то в сторону.
– Она.
– Вперед!
Снова пришлось ощутить прелести синусоидального полета, в каждой нижней точке ударявшего меня о коня, седло и Дарьины стальные бедра, в высшей – снова о Дарью, но только о крепкие руки.
– Флаг на башне! – донесся голос передового войника. – Цариссита дома.
Дома. Они дошли.
Далее началось столпотворение. По мере приближения отряда из башни высыпали царевны и помчались навстречу с радостными воплями. Флаги рассказали девочкам, кто едет. Из ликующего разноголосья выскакивало иногда что-то отчетливое:
– Мама!
– Я тут!
– Бегу!
– Варвара!
Дарья одной из первых доскакала до бежавшей навстречу дочери. Спрыгнув в одно движение, царисса ненароком лягнула меня коленом.
– Доченька!
– Мама!
В момент объятия счастливые глаза Варвары заметили висевшего кулем меня:
– Чапа?! Едва узнала. Откуда? И что у тебя с головой?
Точно, большинство царевен еще не видело меня стриженым.
– Ты его знаешь? – Дарья обернулась. – И того тоже?