«Шурх, шурх», – быстрые звуки, один за другим. Видимо, что-то налипло, часовой отряхнулся и пошел обратно вглубь, звук шагов удалялся. Избежав взрыва в стучащем сердце, я выдохнул и вновь заглянул внутрь.
Дойдя до ям, часовой приподнял передний лоскут.
– Получайте, мрази!
Самки внизу шарахнулись от горячей струи. Возмущенное многоголосье взволновало соседнюю яму.
– Рррр! – откликнулись встревоженные самцы.
– И вы получайте! – развернулся часовой к соседней яме.
Ко мне спиной. Руки заняты. Сознание отвлечено.
Я уже мчался вперед. Ощутив сзади движение, часовой, начав оборачиваться, потянулся за топором …
Я сделал все, что мог: всем весом, помноженным на скорость, толкнул врага в яму. И полетел вместе с ним. В последний момент пальцы вцепились в смотанную у края веревочную лестницу.
Лестница сдернулась вниз на полметра… и застряла. Спуталась или за что-то зацепилась. Я держался за нее одной рукой. Туша вцепившегося в ногу часового висела на мне. Долго не выдержать. Кисть болезненно разжалась, и два тела сверзились на дно, где расступившиеся самцы следили за схваткой.
Удар был сильный, но между мной и каменным полом спасательной подушкой сработала костно-мясная прокладка.
Часовому пришлось намного хуже и стало совсем плохо, когда самцы скопом набросились на него, грызя и разрывая в клочья.
Когда я пришел в себя, все было кончено. Довольные самцы доедали вкусности, чавкая и отбирая куски у менее ранговых. Морды обтекали кровью.
До свисавшего края лестницы не достать. Кто-то подпрыгивал в тщетной надежде. Увы, не родился еще такой прыгун.
Самцы попробовали соорудить пирамиду, влезая друг другу на плечи. Расстояния не хватало. Даже после десятой попытки.
Взмахом руки я подозвал Смотрика и, когда удивленная всклокоченная голова приблизилась, распутал узел на его ошейнике. Затянуто было на совесть, но терпенье и труд все перетрут.
– Рр! – позвал я следующего.
Вожак удивленно следил за моими действиями. Но не мешал. Типа, всегда успеется.
– Рр! – призвал я еще одного.
Теперь самцы пошли сами. Подставленные шеи окружили меня, стремясь избавиться от удавки. Их руки умели только хватать, держать и бегать. Я оказался спасителем.
Последним разрешил освободить себя от ошейника вожак. Затем я крепко связал концы нескольких веревок, сделав из них одну длинную, скрутил кольцами как лассо и подбросил.
Со склоненной набок головой вожак внимательно наблюдал за моими потугами. Где-то с двадцатой попытки кольца веревки проскользнули сквозь поперечины лестницы и длинным хвостом свесились с другой стороны. Подпрыгнув, я поймал конец и скрепил обе половины веревки мощным узлом. Готово.
– Рр! – указал я вожаку наверх.
Можно было смолчать: он все понял раньше и уже карабкался.
– Рррррр!!! – разнесся сверху крик свободы.
К нам упала лестница, размотанная во всю длину.
Когда в установленном порядке я оказался наверху, из соседней ямы, куда тоже скинули лестницу, выбирались последние самки. Тома освобождала от ошейников свою половину стаи.
– Рр! – ласково сказал я ей, выразив все и даже больше.
И она поняла.
Самец повел стаю сквозь туман. Словно видел сквозь него. В глазах плескалась ярость. Если бы кто-то встретился по дороге, я бы этому кому-то не позавидовал.
Моя недавняя услуга была принята как должное и мгновенно забыта. Сильно уменьшившаяся стая двигалась к водопаду, оставляя за спиной погруженную во мрак негостеприимную долину. Какой-то долинник, сидевший в дозоре, безуспешно разводил невидимый в тумане костер. На запах дыма ринулись высокоранговые самцы. Чуть позже, проходя мимо, я увидел только останки. Даже узнал. Пузан так и не успел сделать лук и топор, и ему не стать первышем.
От водопада, напившись, стая сразу двинулась вверх, на гору и через нее, где потеряла еще двоих, сорвавшихся со скал.
***
Домой.
Я был рад возвращению. Невеселые думы сверлили мозг, пока руки вспоминали оптимальную походку. Скорее всего, в неувиденных мной записях сообщалось, что пришельцы, представлявшие угрозу строю, появляются голыми и сразу взрослыми. «РОжденными ВЗрослыми». Долгое время приходили только человолки – такие же голые и взявшиеся ниоткуда. Со временем одно наложилось на другое и нераздельно слилось в сознании жителей, все пришельцы стали для них ровзами.
Теплилась надежда, что в долине есть свой портал, иначе откуда столько разговоров про уход и последующее возвращение? Не библейские же мотивы о воскресении. Впрочем, хранители настолько все переврали и исковеркали, что с них станется.
Сравнивая два строя, сложившихся в замкнутых мирках, я грустнел все больше. Человеческие слабости властителей преобладали над святыми идеями, в итоге получилось то, что получилось. Последователи Аллы убивали только мужчин, прибывших из другой реальности. Долинники – всех. На всякий случай. По-своему их способ надежней для сохранения равновесия, о котором так пеклись и в стране башен. Будь я властителем и знай, что пришельцы почти погубили мир, может, тоже поубивал бы всех. Включая сочувствующих. Затем инакомыслящих. Затем еще кого-нибудь. Иначе зачем быть властителем?
А насчет портала… Просто запомню. Если не получится с местным причалом, будем искать долинный. Наперекор всему. И всем. Да будет так. Или, как говорят в долине, да пребудет.
Высланный вперед разведчик принес добрую весть, после этого засевшая неподалеку в горах стая совершила последний бросок. Человолки озирались, принюхивались, глухо ворчали, входя под знакомые своды главного входа в пещеру. Рычаще ругаясь на захватчиков, принялись вторично обживать помещение.
Я оглядывался. Здесь произошла битва. Трупов не было, их унесли и скинули с обрыва победители. О количестве убитых говорили многочисленные потеки крови.
Нестерпимый запах гари першил в носу. Везде копоть, маслянистые пятна. Я потер пальцем одно из них. Знакомо. Земляное масло, по-нашему – нефть. Нападавшие закидали пещеру самодельными гранатами – сосудами с нефтью, затем подожгли.
Взгляд искал оружие. Увы. Отсюда забрали все. Единственное, что нашлось – кусок ткани, зацепившийся за камни и оторвавшийся. Он сказал о многом. Крепкий, ярко-желтого, почти золотого цвета. Обрывок плаща царбера. Вот кто штурмовал рыкцарское гнездо – царские войска. Кажется, в большом мире творятся невообразимые события. Как говорится, империя наносит ответный удар. Что это принесет человолкам? И конкретно: что это принесет мне и Томе?
Часть четвертаяХалиф на час
Глава 1
Вожак дал выспаться. Когда стая загудела, начав подниматься, он рыкнул поход. Только боеспособные особи. Значит, предстоит сложный путь либо драка. С горы мы спускались по восточному склону, недалеко от той пещеры, где нас с Томой приняли в стаю. Но сверху пещеру не увидеть, как я ни выворачивал голову.
Пара остановок для подкрепления подножным кормом почти не повлияли на скорость продвижения. Позади остался ручей, где стая охотились на волков, а мы продолжали идти на восток.
Добраться бы до границы. Восточная намного дальше западной, как я понял из нарисованной карты, но если темп сохранять, то через несколько дней…
Мечты. Стая не ходит на такие расстояния без цели. А цель была и, к моему сожалению, наверняка, где-то ближе сделавшей гигантский круг и вернувшейся к горам Большой воды.
До темноты цель похода не обнаружилась, вожак скомандовал ночевку прямо в низинке, где на тот момент оказались.
Если бы мы шли по отрогу, где-то в этих местах увидели бы причал. Стая находилась в землях цариссы Евпраксии. Вот бы сбежать, добраться до башни, направление на которую прекрасно известно…
Стоп. Зачем рисковать, идя так далеко? Добраться бы до причала, сорвать сигнальный флаг…
Ага, господин черт, думайте, прежде чем мечтать. Тому с почестями отправят в крепость, меня заколют копьями. Или, в качестве разнообразия, зарубят мечом. Или забьют дубинами, если встретят простые бойники. Прелестный выбор.
Тома не спасет. Для аборигенов она обычный ангел, а я – падший. Местный закон говорит: «Если я встречу падшего, я убью его. Ангелы милосердны. Они всегда пытаются спасти падших. Нельзя проявлять слабость. Слабый человек – мертвый человек. Слабое общество – мертвое общество. Быть слабым – предательство. Побороть искушение. Отказать ангелам ради них же. Исполнить Закон».
Еще раз: слабый человек – мертвый человек, быть слабым – предательство. Это мне здесь и нравилось. И осознание туземцами, что слабое общество – мертвое общество. Государство – оно как стая, только в большем масштабе. Слабая стая не выживет. Ее съедят. Территорию обитания отберут.
Как обществу стать сильным? Указано в той же молитве. Исполнять закон. Все просто, но невыполнимо, когда каждый считает себя умнее других.
Стая маленькая, старики в ней не выживают. Опытные и мудрые здесь погибают, не в силах сопротивляться выросшей молодежи. В стране башен устройство лучше. Над маленькими вожаками-цариссами стоит главный вожак – Верховная царица, а из мудрых отставных царынь составлен совет. И сила в почете, и мудрость не потеряна. Все хорошо, но какого черта они убивают прибывших к ним мужчин?!
Со Смотриком теперь сложилось так: в зависимости от погоды мы ночевали по-разному. Обычно он сам по себе, но если холодно – по прежней договорной схеме: Тома в центре, но никаких интрижек. Убью. И у меня чувство, что смогу. Не задумываясь. Жизнь со зверями приучила к соответствующим поступкам.
Тома, совершившая убийство зверя, не думала об этом. Гиббон напал на нее, напал на меня, она защищалась. И он не был человеком. Хотя и был физиологически. Но не был. Ее совесть чиста.
Я чувствовал, что тоже готов убить. За жизнь, за поруганные принципы. Любого, кто угрожает мне и выстроенному мной мирозданию. И всем, кому там нашлось место. Всем хорошим людям. Хотя, если подумать, все люди хорошие. Даже те, которые звери. Но не суйтесь со своим уставом в чужой монастырь. Дайте другому жить, и живите сами, как хотите. Просто не трогайте. И вас не тронут. Что здесь сложного?