В лицо прыгнувшему Юлиану вылетела вторая стрела, он попробовал перехватить ее, выставил вперед руку и практически в тот же миг ударился о врага. Сбоку подоспел я, рубанул мечом. Чавкнуло, хрустнуло, прыснуло. У поверженного противника откинулась почти отделившаяся голова.
– Где-то мы прокололись, – сообщил дядя Люсик, протягивая связанные руки под режущую кромку меча.
– Не обязательно. – Я протер клинок от крови. – Стражник хотел получить добычу и избавиться от конкурентов. Может быть, даже сбежать хотел. Если мы пришли, значит дорога открыта. Логично?
Папринций не спорил. Юлиан выдернул из плеча стрелу и подвигал рукой. Все работало, только из раны хлестала кровь. Тома переполошилась:
– Нужно перевязать!
Я оторвал от своей рубахи еще несколько полос:
– Держи.
Пока Тома забинтовывала Юлиана, я раздевал убитого.
Кристине вернули нож. Второй занял ножны на моей портупее. Третий взял дядя Люсик. Юлиан напяливал на бугорчатую грудь кожано-меховую обвеску врага.
– Это надевают на рубаху, – подсказала Тома.
– Обязательно?
– Вообще-то, нет, – припомнил дядя Люсик – В башне ходили и так.
– Значит, можно? – воодушевился Юлиан.
– Можно, – махнул я рукой. – Тогда уж и меч бери, Конан-варвар.
– Кто? – не понял парень. И не только он.
– Знавали мы одного, – подмигнул я Томе. – А тот, что в первой ипостаси, под старость даже вотчиной управлял в своей стране башен.
Юлиан подвесил на пояс меч. Дядя Люсик не стал забирать свой у Томы, видя, с какой отвагой она ринулась на врага. Он обошелся одним ножом. Тогда я вручил ему второй гнук.
– Не умею, – признался папринций.
– Принцип знаете?
– Еще бы.
– Вы правша?
– Да.
– Гнук – в левую руку, стрелу – слева на кулак, руку с оружием вытянуть вбок, грудь держать параллельно стрельбе. Тетиву захватывать указательным и средним пальцами, стрела между ними. Оттягивать к уху. Потренируйтесь.
– В какую сторону?
– У нас одна мишень, вот лежит, – сказал я. – В каменные стены стрелять не надо.
Все инстинктивно отошли в сторону.
«Тмм». Почти одновременно: «чванк».
– У меня по запястью кожу содрало, – показал дядя Люсик.
– Зато стрела – точно в цель, – похвалил я.
– С двух-то метров?
– Лиха беда начало, – провозгласил я. – Ну-ка, еще несколько раз, постепенно отходя дальше.
После трех выстрелов дядя Люсик выразил готовность больше не терять времени. К моим стрелам прибавились еще четыре из запаса стражника, папринций обошелся тремя:
– Больше не успею при любом раскладе.
За это время я поменял сапоги на новые, меньшего размера. Мои достались Юлиану. Он уже не взмолился, как при нежелании надевать рубаху, а по-настоящему заплакал:
– Как я буду в этом ходить?
– Как все, – чуть не рыкнул я.
– Можно хотя бы потом, когда рядом не будет врагов?
С этим нельзя было не согласиться. Сапоги отправились в котомку, сделанную из оставшейся рубахи. Юбку убитого одела Тома.
– Так смешно, – улыбнулась Кристина.
– Обстоятельства, – развела Тома руками.
– Можешь влезть ногами в рукава рубахи, – предложил я. – Почти штаны.
– А разрез оставить спереди или сзади? – съязвила Тома.
– Зато воротник очень удобен.
Взгляд Томы предсказал, что жизнь коротка, память длинна, и однажды это пересечется не в мою пользу.
Мы выдвинулись во тьму. Внутренности горы поглотили возглавляемый мной маленький отряд, возникло неуютное ощущение, что заодно они собираются прожевать нас и переварить. Неприятное чувство усиливалось, когда с потолка капало за шиворот, будто слюной, или клацали друг о друга задетые ногами камни. Мы шагали осторожно, след в след, иногда держась друг за друга. Юлиан шел первым, постоянно принюхиваясь; в него намертво вцепилась Тома. Придерживаясь за ее расплыватым силуэтом, я не выпускал из рук натянутого гнука. За мной, держась за мой ремень, хвостиком двигалась Кристина. Замыкал шествие дядя Люсик, ориентировавшийся на всю колонну.
На одном из ответвлений Юлиан замер, вскинутой ладонью заставив всех остановиться, и, подняв меч, исчез во тьме. Через миг донесся шум борьбы. В темноте было не понять: куда бежать, что делать и делать ли. Мы заняли круговую оборону.
Вскоре послышались приближавшиеся мелкие шаги. Странные. Словно кто-то одновременно шел и топтался на месте. Из темной пелены навстречу нам выполз многорукий многоногий монстр. Силуэт монстра приближался к нам безмолвно, страшно, неотвратимо. У меня стрела подрагивала на натянутой тетиве. Инстинкт самосохранения вопил во всю мочь и требовал от пальцев разжаться. Липкий страх разлился по венам, тоже заставляя стрелять немедленно и бежать без оглядки. Больше всего мы боимся непонятного.
Когда расстояние уже позволяло рубить мечом, а стрела почти уперлась в грудь приблизившейся неизвестности, темный монстр расщепился на две половины, переднюю и заднюю. В той, что приклеилась сзади, распознался наш Юлиан. Передняя обрисовала девичью фигуру, которая осторожно перебирала ногами, чтобы замерший у шеи меч случайно не совершил фатального движения. Чем ближе, тем узнаваемее становилась фигура.
– Варвара, – выдохнула Тома.
– Убери. – Я отвел меч Юлиана от шеи царевны.
Узнав Тому, Варвара без сил свалилась нам на руки.
– Откуда ты? Как? – едва слышно шептала Тома в ухо Дарьиной дочки.
– Потом. Сейчас не могу.
Недавняя пленница еще не пришла в себя. Тело дрожало и не хотело держать себя. Ноги подгибались.
Со времен школы Варвара изменилась. Она повзрослела даже больше, чем все мы. Наши руки удерживали от желания упасть высокую широкобедрую девушку с лицом былой Варвары. Можно сказать – молодую женщину. Узнавались ямочки на щеках, притопленные большие глаза, чувственный рот. В остальном…
Крупные зубы потеряли белизну. Волосы из светлых превратились в серые, свисавшие на грудь кончики взвихрялись в стороны, остальные напоминали использованный веник. Штаны – грязные, в неприятных разводах, на них ниспадала еще более грязная незаправленная рубаха, мятая и порванная на спине. Обувка держалась на честном слове.
Юлиан сообщил на пределе слышимости:
– Там, ближе к главному залу, мужской труп.
– Это ты его? – склонился я к Варваре.
Она кивнула, спрятав лицо на груди Томы.
Юлиан поинтересовался:
– Я отобрал у нее меч. Вернуть?
– Конечно! – эмоционально распорядилась Тома.
Меч, ранее угрожавший Варваре, перекочевал в ее руки. Клинок Юлиана по-прежнему висел в ножнах на его поясе.
– Давно? – Папринций кивнул в сторону трупа.
– Минуту назад, – с содроганием выдавила Варвара.
– Сейчас будет погоня, – сообразил Юлиан.
Тома уточнила у Варвары:
– Их осталось пятеро?
– Да.
– Сколько человек стережет учениц?
– Постоянно – двое с гнуками.
– Всего двое?!
– Когда Кристина с папринцием исчезли, нас связали вместе вплотную друг к другу. Ни двинуться, ни пошевелиться.
– Ты отпросилась по нужде?
– Больше не выводят.
– Но как же?..
– Никак.
Юлиан знаками показал, что уйдет вперед и спрячется над камнем в боковом ходе.
– Как же ты?.. – не терпелось Томе.
– Стала заигрывать со старшим, – чуть слышно выдавила Варвара. – Он распорядился отвязать меня и повел сюда. Я улучила момент…
Вдали раздался шум, заиграли отсветы движущегося огня.
– Отойдите влево. Дядя Люсик, вы тоже, – скомандовал я.
Кристина спряталась за меня, мы с ней отступили вправо. Юлиана уже не было видно. Центральный проход остался чист.
Их было двое, у одного прыгающий по сторонам натянутый гнук, у второго факел в левой руке и меч в правой.
– Волк ему в глотку и второй в задницу. Говорил же я, что добром не кончится, – причитал факельщик, склоняясь над найденным телом.
Второй, остановившись, рыскал взглядом по темноте. Прекрасная цель – подсвеченная, ненадолго замершая. Я выпустил стрелу по лучнику. Гм, гнучнику. Далековато, но у меня был опыт стрельбы. Я целился прямо в сердце.
Гнуковладелец чертыхнулся. Раскрывшаяся ладонь выронила оружие. Вторая вытащила мою стрелу из пробитого запястья. Рыкцарь заорал благим матом и побежал назад.
Вот мне и опыт.
На убегавшую спину спрыгнул Юлиан, появившийся ниоткуда. Оседлать шею не получилось, раненая рука не удержалась, да и разбойник мощно дергался. Добавила проблем еще одна стрела, прилетевшая со стороны папринция. Вместо спины корчившегося на полу гнучника она пробила его вторую руку и застряла острием в бедре Юлиана.
Факельщик ругнулся и помчался назад. Моя стрела ударила его между лопаток. Из левого пещерного отвода выскочили две фурии с мечами наголо и принялись рубить обоих врагов, превращая их в кровавое месиво.
Режим тишины отменялся.
– Вперед! – скомандовал я, бросаясь к главному залу.
– Стоять! – зычно прилетело оттуда. – У нас заложницы. Еще шаг, и начнем резать. По одной. У вас на глазах. Если вам дороги их жизни…
– У нас тоже заложники, – громко сообщил я из-за последнего рубежа, стараясь не выглянуть под возможный обстрел. – Вы. Если вам дороги ваши жизни, советую быстренько убраться, снаружи никто не ждет. Если вы этого не сделаете…
– Вранье, – донесся голос одного разбойника оставшимся двум другим. – Нас хотят выманить и расстрелять.
Судя по всему, они рассредоточились по разным углам зала.
– Тыря, что снаружи?
– Никого, минуту назад смотрел.
– Старший убит, – продолжил я капать на мозги разбойников. – Рядом еще три трупа людей, которые не умели договариваться. Повторяю, у вас осталась последняя возможность уйти.
– Мы возьмем по заложнице!
Ага, уже не возражают, обсуждают варианты. Лед тронулся, господа присяжные заседатели.
Позади меня скопилась моя маленькая армия. Перевязанный Юлиан хромал, его поддерживала Тома. Дядя Люсик разводил руками, пытаясь как-то оправдаться, гнук он отставил. А зря, оружие могло понадобиться в любую секунду. Варвара и Кристина до побеления пальцев сжимали рук