И загрустила…
Я перегнулась через подоконник и еще раз прикинула расстояние и свои возможности. Страшновато вообще-то, но вроде бы должна дотянуться.
Что делать? Рисковать или не стоит? Потерплю денек и завтра улечу…
Да ну, на фиг! К маме хочу! Домой хочу!
Задрала юбку до талии, таки открывая любопытствующим прохожим трусики, и полезла!
И, как ни странно, довольно быстро и сноровисто перелезла, правда, труханула немного в один момент, когда пришлось прижаться пузом к стене дома, но это быстро прошло.
И – оп-ля: я на лестнице!
Показала язык распахнутому кухонному окну своего покинутого каземата, поправила одежду, отряхнулась. Достала из карманов тапочки, надела и осмотрела себя.
М-м-м-да…
Картина Репина «Приплыли»: строгая белая блузка, сдержанный летний костюм… и розовые тапочки кокотки без задников с огромными пушистыми помпонами! К тому же – норовившими слететь с ноги, потому как были большеваты для моей ступни…
Офигеть!
И все-таки – вперед и с песней!
Я долго ловила такси, парочка притормаживали было на мою поднятую руку, но что-то в моем облике их явно смущало – в последний момент водилы давали газку и уезжали. Но один все-таки остановился и, приветливо улыбаясь, спросил меня что-то по-латышски, когда я распахнула дверцу машины.
– Мне в аэропорт, – по-русски ответила я.
Расслышав мой акцент, водитель улыбаться перестал, сделался сразу угрюмым и назвал мне совершенно заоблачную цену за проезд.
– Я от жениха бегу. Латышского. Со свадьбы, – строго отрапортовала я.
Он окинул меня с головы до ног изучающим взглядом, задержался на тапочках, посмотрел мне в лицо и, снова улыбнувшись, пригласил жестом:
– Садитесь. Тогда бесплатно довезу. Быстро и с гарантией!
Так я сэкономила рубля полтора, а то и все два, уж не помню, но довез он меня на самом деле очень быстро.
И бесплатно.
На меня откровенно глазели любопытствующие пассажиры в здании аэропорта: кто сочувственно, строя свои предположения о причинах такого непорядка в одежде молодой девушки, а кто с усмешкой, прокручивая свои варианты возможных событий.
Одна сердобольная тетка даже угостила меня пирожком с капустой и повздыхала сочувственно надо мной, только что по головке не погладила, представляете?
У стойки пропуска на посадку служащая долго проверяла мой билет и с подозрительным прищуром осматривала с ног до головы. Пришлось соврать, что дверь захлопнулась, когда я выносила мусор перед отъездом, она разулыбалась такому простому объяснению и пропустила меня.
Я еле поднялась по трапу: сначала слетел один шлепок с ноги, потом второй, и в довершение моих мытарств стюардесса перед самой дверью самолета поинтересовалась:
– Ограбили вас, что ли?
– Нет, – тяжело вздохнула я и призналась честно:
– От жениха бегу. В чем смогла!
– А! – понятливо кивнула она и предложила:
– Проходите.
Когда мы приземлились в Симферополе, я уже перестала обращать внимание на реакцию людей по поводу моего нестандартного внешнего облика, а сосредоточилась только на том, чтобы как можно реже терять тапки.
Очередь у касс на троллейбус прошлась по мне вопросами, приколами и нескрываемыми смешками, даже водитель троллейбуса не преминул про розовые помпоны высказаться. Как ему казалось – с юмором…
Но это все была просто ерунда!
Впереди меня ждало настоящее испытание – длинная лестница, ведущая вниз, к моему дому. Длинная, очень длинная – с километр спуска от остановки.
Мне предстояло преодолеть ее в постоянно слетающих тапочках…
Словом, когда я оказалась перед дверью родной квартиры, настроение у меня было еще то – как после боя.
И тут я наконец сообразила, что придется как-то объяснять родителям мое столь внезапное появление, отсутствие вещей и все тот же внешний вид.
Я глубоко вдохнула, смиряясь с неизбежным, выдохнула – и нажала кнопку звонка.
Дверь открыла мама, молча, с непроницаемым выражением лица, окинула меня взглядом – с головы до ног, задержалась на розовых помпонах…
– Ну что, доченька, – спокойно спросила мама, – сходила замуж?
– Да уж… – вздохнула доченька тягостно в ответ.
И шагнула через порог, и захлопнула за собой дверь, и посмотрела на маму…
И мы как начали хохотать!
Мы не могли остановиться – смеялись до слез, до изнеможения, согнувшись пополам, мама держалась рукой за стенку, я вообще привалилась к стене боком – мы утирали слезы, и мама все показывала жестом, прикладывая палец к губам, пыталась сказать:
– Ти-и-ише, па-па ус-лы-шит!
И мы продолжали хохотать с новой силой. А чуть отдышавшись, вытирая слезы смеха, распрямившись, мама предупредила:
– Отцу не говорим!
Слава богу, папа мой был занят – смотрел какой-то там чемпионат по футболу, а это святое. И, если кто не помнит, в те далекие и во многом прекрасные времена, перерывов на рекламу не было. Поэтому он быстренько обрадовался моему приезду, поцеловал в щечку и отправил из комнаты – не мешать!
Мы сидели с мамой на кухне за столом, я еле самую вкусную еду на свете, приготовленную мамой, и рассказывала ей в лицах и подробностях, помогая себе жестами и мимикой, о своих приключениях – и мы снова хохотали до слез, и было это самое что ни на есть большое счастье!
Вечером позвонил Вадим. Он спросил у мамы: дома ли Таня? Получив подтверждение, попрощался и положил трубку. Больше мы с ним не виделись и никогда не разговаривали, даже по телефону.
На следующий день я отправила бандеролью розовые тапки в Ригу.
А где-то недели через две или три, не помню уже точно, мы с мамой сходили на почту и получили две посылки с моими вещами и сумкой.
Вот так я первый раз попробовала сходить замуж.
Э-э-эх!
Жаль, что я не сбежала со следующей своей свадьбы, хотя порыв такой был – прямо накануне торжества.
Вот уперлась – не пойду! Словно прозрела.
Но следующему моему жениху повезло больше, чем Вадиму: он сумел-таки меня уговорить, да и гостей приехавших из разных городов страны я пожалела.
Решила – ладно, схожу, что ли, замуж.
Но это уже совсем другая история.
ПереездНаталья Калинина, прозаик
Наталья с детства была погружена в мир книг, мечтая когда-нибудь написать свою собственную. Однажды, поняв, что проживает «не свою» жизнь вопреки настоящим желаниям, она не побоялась изменить судьбу и последовала за мечтой – стала писателем и переехала жить в другую страну. Наталья верит в знаки судьбы и прислушивается к ним. Ее девиз – следуй за мечтой и не сдавайся.
– К кому вы и с какой целью? – строго спрашивает меня пограничник на паспортном контроле.
Из-за мальчишеской худобы, светло-рыжей шевелюры и россыпи ярких веснушек на бледном заспанном лице ему от силы можно дать двадцать два – двадцать три года. Несерьезно, и он об этом знает, поэтому изо всех сил старается казаться строгим.
Однако я ведусь на его суровость из-за сильного волнения:
– А… К друзьям. По приглашению. Туризм, – c виноватой улыбкой объясняю я, потому что отчаянно боюсь: вдруг он поймет, что говорю я полуправду.
Пограничник еще раз цепким взглядом всматривается мне в лицо, затем молча протягивает паспорт: проходите.
За чертой остались родители.
Я на прощание улыбаюсь им и машу рукой.
Что они чувствуют?
Легко догадаться: их единственная дочь, которая всю жизнь прожила вместе с ними, отправляется одна в чужую страну.
«Если тебе будет там плохо, приезжай!» – шепчет мама на прощание. Я ободряюще ей улыбаюсь: «Надеюсь, не будет!»
Самолет полупустой.
Не туристический сезон – февраль.
Взлет.
Все прошло гладко.
«А конфеты не раздавали», – подумалось мне почему-то.
– В Испанию на отдых? – почти повторяет вопрос пограничника мой сосед по креслу, только в отличие от служащего аэропорта спрашивает с веселым любопытством.
– Да, – отвечаю я.
Разговаривать не хочется.
– Летом бы лучше, – замечает сосед и после недолгой паузы добавляет: – А я – к сестре. Она там живет.
И вдруг, будто не поверив моему ответу, а угадав истинную причину моей поездки, спрашивает:
– Боишься?
И я, помедлив, киваю.
– Боюсь.
В Испании я была всего лишь раз – в короткой туристической поездке полгода назад. Мой испанский оставляет желать лучшего. Я его просто не знаю, за исключением нескольких слов. Даже простую фразу составить не смогу. А о традициях знаю лишь понаслышке.
– Выпей для храбрости, хороший ликер, – демонстрирует сосед мне пузатую бутылку из» дьюти-фри». Я отнекиваюсь, но в итоге соглашаюсь на «просто понюхать» и беру в руки пластиковый стаканчик с плещущейся на донышке темной жидкостью.
Ликер сильно отдает спиртным и апельсинами. Делаю глоток – не нравится, но из вежливости допиваю.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
– Легче?
– Да.
Больше мы не разговариваем.
Закрываем глаза и пытаемся погрузиться в сон на время четырехчасового полета. Мне не спится, хотя ночью от волнения не удалось сомкнуть глаз.
Думаю и поражаюсь изгибам судьбы.
Предполагала ли я, что когда-нибудь уеду из своей страны для того, чтобы бросить якорь в другой?
Нет, даже и мысли не возникало.
Я не считала себя настолько авантюрной, чтобы оставить все устоявшееся ради новой жизни с нуля на чужой земле. Другой язык, традиции, общение с близкими лишь по переписке…
Да мало ли сложностей поджидает в чужой стране! В здравом уме и трезвой памяти я бы вряд ли на такое отважилась.
И все же…
И все же я оказалась в Испании, куда отправлялась в гости девять лет назад на две недели и «загостилась» до сих пор.
Что же случилось, что одним широким взмахом поставило жирный крест на всех моих принципах, страхах, сомнениях?
Любовь.
Мне почти исполнилось семнадцать лет, когда на Святки я увидела тот сон.