Вторая форма «Зверя в лунном свете» превратила страшный удар в тот, что едва заставит треснуть рёбра. Я вскочил, уворачиваясь от новых каменных рук, совсем как и в прошлый раз. Уловив момент для паузы, я вколол сыворотку каменной кожи, пожалованную Террой как раз на такой случай.
Ближайшие двенадцать минут можно было сражаться на равных.
Теперь мне не требовался полэкс, чтобы обламывать наглые пальцы. Я хватал и дробил каменные конечности в мелкую крошку, отбивал любые лихорадочные атаки. Следом за хватающими кистями последовали шипы — ещё с меньшим успехом для моего врага. Пара минут, и она выдохлась, «вынырнув» в своей настоящей форме в дальнем углу.
Выстрел из Райнигуна снёс ей каменную голову, заставив быстро втянуться в пол.
Следующей фазой боя должен был стать нестабильный пол, падающие вниз плиты, уносящие с собой сокровища, и новая волна мимиков. Потом, кажется, обстрел драгоценностями и оружием, а уже потом…
«ПЕРЕМИРИЕ».
Ого, ещё один срыв шаблона. Или же отработанная реакция на сильного противника, сдача после первой, а не третьей фазы. То ли хранительница сильно пострадала от точного выстрела, то ли не до конца восстановилась после прежнего боя. Учитывая, сколько сил она могла потратить на перенос входа в сокровищницу, неудивительно, что сейчас поубавилось прыти.
У меня в запасе оставалось два выстрела из Райнигуна — второй раз патроны в патронташе не обновятся. Хватит этого на испепеление или нет — шут его знает, но, к счастью, это можно было выяснить потом. Основное условие текущего «побочного квеста» оставалось вполне однозначным.
— Условия перемирия.
«ОТКУП». «Золото? Драгестол? Артефакты?»
— Золото. Десять больших сундуков, и скажи спасибо, что на сегодня это единственный запрос.
Сундуки уже были в зале, не успев исчезнуть во время второй фазы — и в гораздо большем количестве, чем требовалось. Сокровищница тормозила, обдумывая то ли условия, то ли способ доставки, так что я взял инициативу на себя, направившись к ближайшему сундуку. Ни один мимик на моей памяти ещё не додумался набрать полную пасть золота, приоткрыть её и спрятать зубы, но под действием сыворотки я в любом случае чувствовал себя в безопасности. Меня не могли прокусить, не могли сплющить и как-то иначе застать врасплох. Походы в сокровищницу постепенно приобретали черты эдакого «рогалика» с зачисткой данжа и наградой в финале. Рано или поздно придётся окончить эту игру, но сегодня…
По центральному залу сокровищницы промчался порыв ледяного ветра, который я почувствовал даже сквозь почти не пробиваемую каменную шкуру. Сквозь дальнюю от меня стену просочилось нечто невидимое в темноте, но вполне ощутимое, несущее с собой дыхание смерти.
То ли мои часы отставали, то ли я неверно рассчитал время, но Жнец был уже тут как тут.
— Стой смирно, — проворчал я, доставая мешочек с порошком из бледной осины непослушными пальцами. — Сейчас слегка не до тебя.
Ледяное присутствие смерти придвинулось ближе, теперь нас разделяло всего несколько шагов. Парализовать Жнеца без лунного света было чудовищно неудобно, но выбора не оставалось. На него требовалось всё содержимое мешочка, без остатка, и чтобы нормально прицелиться…
Каменный кулак с размаху врезался мне в спину, заставив пролететь несколько метров вперёд и выронить мешочек. Драгоценный порошок рассыпался по полу, каменные плиты которого тут же ушли вниз, оставляя за собой непроглядную черноту. Слева что-то сверкнуло, и я перекатился вбок, уходя от атаки Жнеца — его серпы были почти заметны, особенно когда рассекали камень в сантиметре от моего носа.
— Так, значит⁈ — рявкнул я, вскакивая на ноги. — Это ты называешь перемирием⁈
Сегодня сокровищница вела себя на удивление разумно. Разумнее, чем во все прошлые разы, почти столь же разумно, как нормальное живое существо. Только вот для меня это были плохие новости — как если бы кто-то догадался бить в бою между ног, и делал это с болезненной эффективностью.
Отшатнуться, затем отпрыгнуть. Увернуться от каменного шипа, что вырвался из-под ног, уйти в сторону, разорвать расстояние. Что дальше. Что, мать вашу, дальше⁈
У Жнеца и хранительницы были все возможные преимущества. Я — на враждебной территории, запертый в закрытом пространстве. Моя каменная броня может спасти от атак из стен и пола, но Жнецу она безразлична. Зеркал здесь нет, никаких иных ритуалов я не знаю. Умирать нельзя. Умирать нельзя!
В сторону, в сторону! Раньше я не мог бы и помыслить, чтобы уворачиваться от одного Жнеца так долго, тем более — от двух противников сразу. Но время снова играло против меня, и на этот раз играло всерьёз. Каменная фигура хранительницы неторопливо вылезла из потолка, то ли пытаясь прицелиться по мне получше, то ли насладиться предсмертной агонией. Напрасно — предпоследняя пуля Райнигуна буквально перебила её пополам, и верхняя половина осыпалась на пол мелкой серой пылью.
В сторону! Назад! В сторону! Серпы Жнеца мелькали всё быстрее, мой призрачный враг ускорялся, пытаясь поспеть за неожиданно шустрой добычей. Мимики давно исчезли, провалились под пол, оставив лишь те самые десять сундуков, что я затребовал в качестве откупа. То ли как издёвку, то ли по негласным правилам — всё равно. Я кружил по залу, пока не почувствовал, что с меня начинает спадать каменная корка — защита от сыворотки кончилась, но стало немного легче дышать.
И не только дышать. Слышать тоже — достаточно для того, чтобы распознать ритмичный стук, идущий из-за одной стены.
Стук и… царапанье?
Трижды я останавливался там — буквально на миг, прежде чем продолжить путь по залу. Сомнений быть не могло, равно как и разночтений в трактовке. Мне предоставился последний шанс — и грех им было не воспользоваться.
Выдержать ещё несколько секунд. Выждать нужный момент. Тот единственный миг, когда оба моих врага окажутся в нужной мне точке. И даже если урон будет не столь велик, как бы хотелось, что мешает попытаться?
— АВА! — рявкнул я из последних сил, занимая позицию как можно дальше от негромкого стука. — ОГОНЬ!!
Глава семнадцатая
Несмотря на то, что я лично знал одного древнего дракона и фактически воспитывал двух её детей, моя информация об этих фантастических существах оставалась крайне скудной. Пищевые привычки и особенности роста в первые месяцы? Допустим. Эффект проклятья нежити вкупе с воздействием Полуночи на взрослую особь тысячу лет спустя? Специфическая тема, но что имеем, то имеем. Разрушительная мощь драконьего пламени, применённого на различные материальные и нематериальные объекты…
Ладно, какая-то информация у меня была. Случалось и прожигать магический лёд, и разрушать иные преграды, и уничтожать мимиков, и даже ослаблять барьер вокруг овеществлённой временной аномалии. А вот что произойдёт со стражем Полуночи и обезумевшей хранительницей сокровищницы, если те попадут под раздачу — ни малейшего понятия!
Похоже, что пришло время выяснить на практике.
Мой план сработал настолько аккуратно, словно я продумывал его пару недель подряд. Когда драконята дышали синхронно, их пламя жгло с утроенной силой, но и одного потока вполне хватило чтобы моментально проплавить каменную кладку. Пламя столь яркое, что на него невозможно было смотреть, клубящаяся эссенция плазмы, прорвалось в центральный зал и вмиг объяло моих врагов. Объяло и поглотило — на первый взгляд, без остатка. Волной жара зацепило даже сундуки с золотом, обратив содержимое пары из них в кипящий, разливающийся по полу металл.
Смертельный холод присутствия Жнеца начал рассасываться, но, как ни странно, не исчез до конца, даже под натиском всесжигающего огня. Как только сияющий поток схлынул, я подошёл поближе, подняв с пола и взвесив на ладони один из уцелевших серпов. Такое уже было однажды, после боя с Альхиретом — тогда Луна собрала «урожай» из доброго десятка разбросанных серпов. Вне рук Жнеца, впрочем, они теряли все магические свойства, превращаясь в обычное оружие. Из приличного сплава, с хорошей заточкой, но крайне неудобное в обращении. Я рассудил, что вряд ли в этот раз ситуация будет другой, так что серп отправился в карман для материалов, на моментальную переработку. Вряд ли его владелец будет по нему скучать, ему просто выдадут новые — знать бы ещё, где…
Задумавшись о природе оружия Жнеца и его самого, я чуть было не упустил из виду участь моего второго противника. И совершенно зря.
Бугристая каменная форма хранительницы потеряла левую руку и добрую половину туловища, и больше не могла втянуться в оплавленный пол. Она медленно, очень медленно ползла по направлению к уцелевшим сундукам, словно всё ещё хотела защитить их от захватчиков. И пока она ползла, на стенах возникали и исчезали новые и новые надписи.
«ДВЕРЬ. КЛЮЧ. ДВЕРЬ И КЛЮЧ»
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПУТНИК»
«СОКРОВИЩА. СО-КРОВИЩА. КРОВИЩА»
«ИДУ ЗА. ТОБОЙ»
«ВИЖУ. НЕ ВИЖУ. НЕ НА ВИ ЖУ»
«НЕНАВИЖУ»
«НЕНАВИЖУ»
«НЕНА…»
— Мне очень жаль, — негромко сказал я, поднимая Райнигун.
Столб бледного пламени Полуночи, казалось, затопил всё помещение. Призрачный огонь не обжигал, от него исходило лишь легчайшее тепло и спокойствие, незыблемое чувство правильности. Понадобилось несколько секунд, чтобы впитать его целиком — невероятно долго, даже по сравнению с таким же эпизодом после гибели старого механика.
А потом меня накрыло по-настоящему.
Не так, как в прошлый раз — когда Полночь награждала своего хозяина за желанный поступок. Не сносящая крышу эйфория, накатывающая волнами, скорее лёгкое поглаживание по щеке от кого-то, кто всё ещё не мог толком проснуться. И всё-таки, возвращение столь крупной доли души не могло остаться незамеченным — и не осталось. Я почти физически ощутил, как Полночь вздохнула с облегчением, пусть это и был единственный подобный вздох.
Ощутил — и тут же погрузился в дальний зов.
Я парил в пустоте над морем мрака Полуночи, в котором очищенные зоны всё ещё смотрелись крохотными островками. Но в этом мраке был смысл, устоявшиеся очертания — и меня постепенно притягивало к одному из них. Знакомая форма, такая высокая, что она выделялась даже на фоне других северных башен.