— Да нет, вполне доволен — вон как вымахал. Но ему нужно что-то ещё, и я не могу понять, что.
Кас медленно облетела алтарь по кругу. Её фигура слегка светилась, изумительной красоты маяк среди моря окружающего мрака.
— Предметов он больше не примет?
Я прислушался к алтарю и покачал головой — ни оружие, ни артефакты, ни другие вещи его больше не интересовали.
— Вы говорили, что жертвой может стать обещание или воспоминание.
— Оррисс упоминал об этом, но как оно работает — не имею ни малейшего понятия.
Оставался, конечно, ещё один вариант, но его я даже не собирался упоминать. Я никогда бы не пожертвовал Кас, никогда бы не причинил ей вреда. Так что после нескольких часов безуспешных попыток «достучаться» до алтаря и понять, что ему надо для завершения испытания, я временно сдался. Расстелил взятый в дорогу спальный мешок и прилёг рядом с каменным блоком, прикрыв глаза. Из плюсов — Жнец так и не заявился, то ли ограниченный правилами, то ли не заметивший меня на пути к сердцу замка. Можно было вздремнуть хотя бы пару часов, а там уже вернуться к проблеме со свежей головой. Если возникнет какая-то опасность, меня разбудит Кас…
Я всегда спал беспокойно, часто ворочаясь и раскидывая руки. Раньше это никогда не доставляло мне проблем, но сейчас следовало учесть обстановку. По всей видимости, во сне я повернулся, коснувшись алтаря — и тут же проснулся от непередаваемого чувства холода. Правая ладонь словно прилипла к красноватому камню, и я ощущал, стократ сильнее чем раньше, как внутри него кипит подобие жизни. Замысел наконец обратился в действие, но при этом он вытягивал из меня… что-то. Нечто неосязаемое, неуловимое, чем я готов был поделиться разве что на уровне подсознания. Воспоминания, о которых я никогда не узнаю? Часть души?
Это продолжалось не так долго — пару секунд, прежде чем мои муки заметила Кас. Она тут же оказалась рядом, опустилась и положила свою призрачную ладонь поверх моей. Напор алтаря тут же снизился, но лишь потому, что моя помощница разделила нашу долю напополам. Её свечение быстро угасало, уходя вглубь камня, образ бледнел. Я хотел отстранить её, хотя бы сказать, что готов сам принести эту жертву, но язык не слушался.
Наконец, спустя болезненную вечность — около двух минут — раздался натужный скрип и рокот камня. Алтарь отпустил нас, а рядом с ним пол раздвинулся, трансформировался в каменные ступени винтовой лестницы, уходящие на глубину. Второе испытание было пройдено — но какой ценой?
— Кас, — наконец прохрипел я. — Ты в порядке?
— Нет, — ответила она.
Её голос больше напоминал шелест ветра среди опавшей листвы, и моё сердце пропустило удар. Кас оставалась рядом, но была такой тонкой, такой прозрачной, что мне приходилось всматриваться, чтобы разглядеть её черты. Возможно, мне стоило бросить этот проклятый поход, остаться с ней, отнести назад в тронный зал и сделать всё, чтобы она пришла в себя. Даже если бы я не давал клятву.
— Зато вам не пришлось испепелять меня, дабы открыть проход, — прошелестела Кас, и на её едва различимом лице мелькнула настоящая улыбка. — Идите, Вик. Я вернусь сама и буду ждать вас, как и всегда.
Что мне оставалось, кроме как поверить ей?
Путь вниз был долгим, но не бесконечно долгим. Лестница тянулась и трансформировалась у меня под ногами, пока не вытянулась в ровный путь посреди коридора, столь же непроглядно-тёмного, как и зал второго испытания. Вскоре коридор упёрся в двойные двери, изрядно напоминающие те, за которыми скрывался основной портал Полуночи.
Только с той разницей, что эти створки отказались открываться по велению ключа от всех дверей. Странно. Я нахмурился, всматриваясь в детали. Это было тяжеловато сделать даже под воздействием лучшей еды Кулины, но спустя пару минут удалось обнаружить выемку — на том месте, где у обычных дверей находилась замочная скважина.
Выемку в форме человеческой ладони.
Без долгих колебаний, я приложил левую пятерню к выемке — она подошла идеально, словно форму готовили под неё. А ведь может и готовили когда-то, тело ведь возвращалось из эпохи в эпоху, спасибо чудесам маго-генетики или как она там… В любом случае, ладонь крепко прижималась к прохладному металлу, а я сосредоточился на ощущениях.
Совсем недавно алтарь второго испытания попытался вытянуть у меня душу через другую ладонь, так что будет здесь? Третье испытание ждёт за дверью или уже началось? В какой момент на меня накинутся глубинные страхи? Кто это будет — Князь в Жёлтом в своём сюрреалистичном ужасе? Аватар Шар’Гота, усеянный зубастыми ртами? Или, может, я открою глаза и снова окажусь нервным одиноким парнем, сидящим рядом с больничной кроватью, на которой медленно умирает мама?
Ни один из этих вариантов не вызывал воодушевления, но я был готов. И всё же, видения не приходили, холодный металл под моей ладонью постепенно нагрелся, и больше ничего не происходило. Спустя пять минут я решился отнять руку, чтобы приложить снова — безуспешно. Правая рука не помещалась в выемку, но я попробовал и её, затем толкнул дверь, постучался и снова толкнул — заметно сильнее. Никакой реакции.
Может, ключ от всех дверей надо приложить одновременно с ладонью в выемке? Я привычно потянулся к нему… и не обнаружил его на месте.
Повторная, более тщательная проверка, тоже ключа не выявила. Я точно помнил, как вешал его на шею после первой попытки открыть дверь несколько минут назад, он не рассыпался в пыль, «заряды» ещё должны были остаться. Повинуясь ужасному подозрению, я опустил руку на правое бедро — и Райнигуна там также не было. Я не мог призвать его, как ни пытался, мой фамильный револьвер исчез вслед за ключом. Остальное оружие и оставшиеся артефакты остались на месте, но знаковые, привязанные к моей душе великой душой Полуночи, пропали.
Страх перерос в гнев, и почти не задумываясь я воззвал к силе «Зверя в лунном свете», чтобы попытаться выбить дверь вместе с петлями! Но и здесь меня ждало разочарование — сила не откликалась, будто её никогда и не было. Ни одна из моих сил, если уж на то пошло — «Метаморф», «Вуаль», «Трава, что крушит камни» — все они исчезли. У меня не было возможности проверить «Взгляд библиотекаря», но наверняка я бы сейчас не прочёл ни одного незнакомого текста.
— Серьёзно? — проворчал я, обращаясь в окружающее пространство. — Потеря способностей — худший из глубинных страхов? Я так большую часть жизни жил, и ничего, справился.
Темнота ничего не ответила. Какое-то время я провёл, пытаясь открыть грёбаную дверь разными способами, затем просто скучал рядом. Поел, заснул, проснулся в той же темноте. Повторил попытки. Повторил цикл. Одним из предметов, которые я нёс с собой в переносном кармане, было магическое зеркало, но без «Вуали» воспользоваться им не представлялось возможным.
Спустя трое суток я решил вернуться, чтобы поискать другую дорогу, или, по возможности, посоветоваться с Кас.
Зал с алтарями всё ещё был залит тьмой — но не той магической, давящей тьмой, что властвовала здесь несколько ночей назад. Самой обычной темнотой, какая и была положена закрытому помещению без окон. Я не нашёл Кас, равно как и другой дороги вниз, зато без большого труда обнаружил выход к предыдущей зоне — где проходило первое испытание. Стражей там не оказалось, а лестница, уходящая вверх по стенке башни-колодца, заметно крошилась под ногами.
Ощущая внутри нарастающее беспокойство, я отправился наверх. Большая стрелка механических часов перешла на цифру «семь», и снаружи меня встретил прохладный вечер. Стремительно темнело, но ночь ещё не настала, а значит, вокруг Полуночи должен был мерцать защитный барьер.
Должен был — но не мерцал. Ни барьера, ни закрытых дверей, никакого ощущения жизни в глубине замка. Полночь была мертва, а я растерянно стоял посреди её останков.
Нет. Нет, этого не может быть.
Это иллюзия, верно? Видение, морок, тот самый глубинный страх, на этот раз, должен признать, — вполне убедительный. Дескать, я опоздал, не уложился в сроки, и сердце замка не выдержало. Не дождалось. Разумеется, это всего лишь видение, испытание воли, тщательно выстроенное, чтобы меня запутать.
А что, если нет?
Не ощущалось никакого перехода между моментом, когда я положил ладонь на дверь и убрал её. Никакого помутнения сознания, точки входа в наваждение. А вот смерть зачастую так и приходит — тихо и незаметно, особенно если это смерть во сне. Полночь слишком много спала в последнее время.
Чувствуя, как дышать становится тяжелее, я ускорил шаг.
Сад зарос так сильно, что сквозь колючки местами пришлось прорубаться коротким мечом. Хвои нигде не было видно, и на мой зов она не откликалась.
Лазарет пустовал — ни Терры, ни иссохших, никого из пациентов. На полках и в шкафах не осталось лекарств и компонентов, будто кто-то в спешке сгрёб всё и забрал с собой. Одно окно выбито, осколки стекла разбросаны по полу.
На кухне — тяжёлый дух разложения, остатки еды разбросаны по всей площади.
В казармах, кузнице, гостевых покоях — ни души.
Все двери, ведущие в основной коридор, выбиты целиком или повисли на одной петле. Тронный зал встретил меня запахом пыли и запустения, ещё более жалкий и заброшенный, чем когда я увидел его впервые — во сне. Трон покосился, по потолку змеились трещины, из всех оконных стёкол уцелело лишь одно. Вечер сменился ночью, но ничего не изменилось — Полночь погибла, а её слуги и гости разошлись кто куда, забыв про её неудачливого хозяина.
Раз за разом я твердил себе, что этого просто не могло быть. Кто-то бы да остался, чисто из принципа, пусть и для того, чтобы высказать мне всё в лицо. Но опять же, почему бы и не наоборот? Кто знает, сколько времени я на самом деле провёл там, внизу? Кажется, что не больше недели, а в реальности могли пройти месяцы, годы. Последний вздох умирающей Полуночи, отпускающей течение времени на свободу — и я, угодивший в «карман» перед третьим испытанием. У тех, кто остался жив, хватало времени и на раздумья, и на разочарование, и на решение уйти.