Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 6 — страница 24 из 42

— Надзиратель, полагаю, был страшно доволен, — невесело усмехнулся я.

— Мне сниться… не худший сны, — неохотно признала леди-лич. — Обычный, тупой, скучный сны. Не видеть таких… с детства.

Надо же. Никогда бы не подумал, что старик возрастом в несколько тысячелетий в принципе способен на сочувствие. Может, потому, что Лаахиза пыталась свергнуть ставленника Полудня, а это было для Полуночи особым оскорблением? Или же Надзиратель просто увидел в ней родную душу — сам он тоже здорово напоминал лича.

— Просто ради интереса — что бы ты сделала, если бы свергла очередного «тирана»? Сама села на трон?

— Поменять тут всё, — не задумываясь сказала леди-лич. — Выжечь калёным железо. Не дать трон другой тиран.

Я мог бы уколоть её — издевательски, но вполне по делу. Напомнить, что победивший дракона сам становится драконом, что уж говорить о свергателях тиранов? Но этот спор мог растянуться на часы, а по-настоящему меня сейчас интересовал лишь один вопрос.

— Терра?

— Слушаю, Вик.

— Я просил сказать тебя две вещи.

— Всё так. Лаа, ты готова к ритуалу?

— Я умереть готовой и воскреснуть готовой, — фыркнула она. — Надо тронный зал. Надо ровно полночь. Надо музыка.

— Надо что? — переспросил я, подумав, что ослышался.

— Не успела вам сказать, Вик, — очаровательно улыбнулась Терра. — Всё было не до того. Но наше с Лаа крохотное расследование по иссохшим дало неожиданный результат. Вы ещё не забыли про прекрасную скрипачку Шаэль Морторис?

— Ни в коем случае.

— Так вот, иногда, когда она играет — её скрипка несёт отголоски мелодии высших сфер.


Нельзя сказать, что эта информация совершенно меня ошеломила и стала неожиданностью на сто процентов. На восемьдесят — да, может даже на девяносто, но не на сто. Музыку высших сфер я слышал в своей жизни трижды — один раз её безумную, ужасающую версию на балу солнцестояния, второй и третий раз — чистую, освобождающую, наполняющую силой мелодию из шкатулки. Шаэль же играла мне при мне десятки раз, зачастую тогда, когда я не мог даже сфокусироваться на музыке. Но её скрипка действительно звучала похоже на мелодию шкатулки, и песни всегда оказывались безупречно-уместными в любой обстановке.

А ещё они вернули человеческий облик моим иссохшим гвардейцам — и теперь было ясно, почему.

— Моя скрипка — семейная реликвия, лорд Виктор, — пояснила альвийка, склоняясь в лёгком реверансе. — Простите, что не рассказала раньше. Песни для неё передавались из поколения в поколение, пока не остановились на мне. Красная порча не пощадила всех моих родных… Я должна была стать последней, кто играл эти песни — если бы вы не спасли меня.

— Это мне стоит просить прощения, — вздохнул я. — Ты столько месяцев даришь нам свою музыку, а я даже не нашёл минуты, чтобы расспросить тебя о семье.

— Полночь подарила мне новую семью. Я не смела и мечтать о таком.

В следующий раз надо будет предложить ей официальную должность придворного музыканта — правда, без зачисления в состав слуг, чтобы не ограничивать свободу. Сейчас на это уже не было времени. Помощники Терры с величайшей осторожностью внесли в тронный зал койку с лежащей на ней Кас, поклонились мне и тут же исчезли. Следом явилась сама Терра с Лаахизой, и стало совсем не до церемоний. Точнее, всё свелось к одной церемонии, которой я ждал больше всего на свете.

— Тира… лорд Виктор фон Харген, — поправилась Лаахиза. — От тебя идти часть силы. Часть… тепло, жар, жизнь. Ты любить её?

— Да, — просто сказал я. — Всем сердцем.

— Тогда не забывать об этом.

Лаахиза отошла в сторону, а я подошёл к Кас, погладив её по ледяной руке. С момента, как наш небольшой отряд вернулся в Полночь, прошло много часов — маленький кусочек предыдущей ночи и целый день, за который мне так и не удалось поспать. Но сейчас, когда приближалась полночь, сна не было ни в одном глазу — лишь затаённое предчувствие… чего-то. Вся эта затея, поиски, вытащенная на свет ужасная правда, казались запутанной схемой без отчётливого финала.

Но стрелки карманных часов неумолимо приближались к полуночи, участники ритуала заняли свои места, и Терра подарила мне лёгкую улыбку поддержки.

Лаахиза коротко кивнула Шаэль. Та вскинула скрипку к плечу и заиграла мелодию — первую, которую она когда-то играла в Полуночи. Леди-лич воздела тощие руки, прикрыла глаза и хрипло затянула тягучий мотив на своём языке. После каждой паузы Терра негромко переводила для меня:

— Взываю к вам, силы неведомые, никому не подвластные, даже моей могучей воле. Взываю к вам, тени прошлого и духи будущего, дабы изменить настоящее. Взываю к вам, таящимся за пределами вечного замка и в его стенах. Взываю, ибо я знаю о той, что должна вернуться.

Колдовство Лаахизы не сопровождалось заметными спецэффектами. Но я отчётливо ощущал изменение в атмосфере вокруг, и мне не нужно было входить в дальний зов, чтобы понять — Полночь слушала. И, возможно, слушал кто-то ещё кроме неё.

— Та, что звалась Кассиопеей. Та, что родилась в другом мире и перенесена в этот мир. Та, что по чужой воле прошла через страшные муки и обрела гибельную силу. Та, что несла смерть и шла сквозь смерть. Та, что была поймана вечным замком и обречена на служение. Та, что стала первой наложницей своего возлюбленного.

Музыка скрипки нарастала, сливаясь воедино со словами заклятия. И на миг, всего лишь на миг, я словно вернулся в сердце Полуночи, объятый и окрылённый мелодией высших сфер. Не знаю, кем были предки Шаэль, передавшие ей своё искусство, но я мысленно вознёс им благодарность.

— Вернись к нам, кастелян Полуночи! Вернись и восстань ото сна, отринь вечный покой! Вернись и возьми жизнь, что у тебя отняли! Вернись к тем, кто ждёт тебя!

Терра закончила перевод и кивнула мне, но я и сам понял, что время пришло. Атмосфера в тронном зале вдруг стала такой густой, что воздух с трудом проникал в лёгкие. Чтобы склониться над Кас и подарить ей поцелуй, понадобилась вечность. Но в конце этой вечности наши губы соприкоснулись — ровно в тот момент, когда настала полночь.


Имплозия — взрыв, направленный не вовне, а вовнутрь. Схлопывание, но зачастую не менее мощное, чем «классический» взрыв. И сейчас, когда собранная заклятьем энергия достигла предельной концентрации, она схлопнулась внутрь, сойдясь на двух соприкасающихся фигурах — мне и Кас.

Это не было больно. Не было даже неожиданно — поскольку меня предупредили. Но всё равно, ощущение такое, словно душу пытались вывернуть наизнанку, не вынимая из тела — отнюдь не из приятных. Длилось оно, к счастью, недолго, как и положено воздействию имплозии. Я закашлялся, втягивая в себя воздух — и в тот же миг услышал синхронный кашель откуда-то снизу.

Кас смотрела на меня своими огромными зелёными глазами, в которых отражался ужас человека, разбуженного посреди ночи. Кажется, она забыла, как это — дышать, и теперь не могла вспомнить.

— Терра! — рявкнул я, но целительница уже стояла рядом, усадив Кас в горизонтальное положение. Та кашлянула ещё пару раз, и наконец со свистом втянула в себя воздух.

— Что… — начала она, но была вынуждена сделать паузу, чтобы ещё раз вздохнуть. — Что произошло? Вик? Терра?

— Память в порядке, — удовлетворённо сказала Терра. — По крайней мере, частично. Теперь проверим тело.

Она продолжила деловито осматривать и ощупывать растерянную Кас. Всё ещё очень бледную, но не прозрачную, явно состоящую из плоти, а не воспоминания о ней. Впрочем, я не успел к этому привыкнуть — рука Терры, по всей видимости слишком сильно надавившая Кас на плечо, вдруг прошла сквозь него. Обе девушки вздрогнули от неожиданности. Затем Кас поднесла левую ладонь к лицу, повертела ей в разные стороны, сделала усилие… и ладонь стала призрачной.

— Это ещё что… — пробормотал я.

— Я… сделать что смогла, — устало сказала Лаахиза, подходя поближе. — Та, что однажды стать баньши, остаться баньши навсегда. Неисправимо. Оно и к лучшему. Сила есть сила.

— Но она… жива?

— Пополам. Что с этим делать — решать вы сами. Распад больше не грозить.

Кас не обращала внимание на наш разговор, у неё были дела поинтереснее — встать на ноги и пройти пять шагов без того, чтобы упасть. Ноги её слушались так себе, но с помощью Терры прогресс двигался полным ходом.

— Спасибо, — негромко сказал я Лаахизе. — И… извини за наезд в лазарете.

— Нет, — резко сказала она. — Не извиняться. Тот, кто служить Бертраму — прощения нет. С разум или нет, это всё на… всё на мне.

— В таком случае, оставайся пока тут, — усмехнулся я. — Ты удивишься, сколько ещё в Полуночи разумной нежити, требующей исцеления. Масса интересных случаев. Пойдёт это за искупление или нет — решишь сама.

— Не удивиться. Видеть глазами, — недовольно сказала она, и добавила после паузы. — Я… подумать. Благодарю.

Я коротко ей кивнул и тут же бросился вперёд — как раз вовремя, чтобы подхватить Кас, у которой на пару секунд стали призрачными обе ступни.


Сегодня ночью был ещё один праздник. Возможно, масштабом чуть меньше, чем при исцелении Полуночи, но не менее искренний. Праздновали выздоровление Кас, её возвращение к жизни — настолько, насколько это было возможно. Ей теперь нужно было дышать, есть, пить и спать, как и любому живому человеку, а ещё она чувствовала боль и уставала. Силы баньши посредственно поддавались контролю, но Кас не злилась — за столетия она привыкла решать проблемы, подходя к ним с ледяным спокойствием.

И всё-таки на пиру в её честь она слегка раскраснелась — что восхитительно смотрелось на контрасте с её бледной кожей. Для пира же она надела новое платье — впервые за несколько веков. Бело-зелёное, с открытыми плечами, не такое изысканное, как её обычный наряд, но сидящее на ней безупречно.

Прошло несколько часов, пока веселье в Полуночи улеглось, и мы наконец остались одни.

— С возвращением, Кас, — улыбнулся я.

— Привет, Вик, — отозвалась она почти невозмутимо, скрывая улыбку в уголках глаз.