Главное — чтобы не для того же, что и сейчас.
Музыка стихла, стихли и всхлипы в районе моей груди. Я опустил глаза — и встретился с глазами Полуночи — безупречно-чёрными, но с отблесками далёких звёзд в глубине. Её лицо больше не выглядело ни сонным, ни заплаканным, она смотрела на меня с затаённым любопытством, как будто видела впервые. Мне стоило завязать разговор, но я никак не мог выбрать подходящий тон, да и начальные фразы никак не лезли в голову. Слишком много навалилось в последнее время, и эта встреча изрядно отличалась от того, к чему я готовился перед походом.
К счастью, Полночь выручила меня второй раз за последнее время.
— Есть хочешь?
Вместе с человеческим обликом она обрела и голос — мягкий, с лёгкой хрипотцой.
Я не успел не то что согласиться — даже сообразить, что и в самом деле проголодался, как уже сидел за длинным столом трапезной. Как и в случае с тронным залом, эта комната была очень похожа на уже построенную, не считая незначительных деталей. Стол пустовал, но сбоку тут же раздались шаги. Полночь, одетая в безупречный костюм горничной, опустила передо мной поднос, до краёв наполненный едой.
У меня тут же возникли вопросы, но задать я их вновь не успел.
— Хозяева и замки служат друг другу, — назидательно сказала Полночь, помешивая густую похлёбку в одной из мисок. — Так было испокон веков. Открывай рот…
Чувство голода исчезло после первой же ложки, а за ним исчезла миска, поднос, стол и трапезная. Обстановка снова изменилась — теперь мы сидели на кровати в спальне, и меня на миг прошиб холодный пот. Но стоило моргнуть — и в лицо ударил свежий ветер, я стоял, опираясь на край крепостной стены. Следующая секунда и следующая локация — обширный кабинет, как я мог бы себе представить кабинет лорда Роланда.
— Прошу, хватит, — наконец успел вставить я.
— Как скажешь.
Теперь мы рядом сидели в тронном зале. Я — на троне, Полночь — на левом подлокотнике, беспечно болтая в воздухе босыми ногами. На другом подлокотнике стояла закрытая шкатулка из красного дерева, и я молча порадовался одному из немногих неизменных элементов в этом месте.
— Тебе надо чаще принимать гостей, — как бы между прочим сказала Полночь, и пространство перед нами заполнилось полупрозрачными фигурами.
Люди, альвы, цверги, гноллы, крылатые и много кого ещё — они подходили к трону и кланялись, предлагали товары, о чём-то безмолвно просили, вскидывали руки в гневе, падали на колени в мольбе. А затем один за другим растворялись в воздухе.
— Постараюсь, — сдержанно сказал я.
— Ты против?
— Нет, просто времени не хватало. Ты и правда так любишь гостей?
— Ещё как! — она посмотрела на меня с укоризной. — Они же все разные. И даже те, что приходят раз за разом, тоже становятся разными.
Фигуры гостей потихоньку исчезали, пока зал вновь не опустел. Ненадолго воцарилась тишина, и на этот раз её нарушил я.
— Как самочувствие?
— О, гораздо лучше! Не на все сто, конечно, но по сравнению с тем, что было — небо и земля.
— Из-за раны?
— В том числе.
— Есть другие проблемы?
— Ты же не можешь вылечить сломанную ногу, починив сердце, — пожала плечами она, а затем вдруг задумалась. — Или можешь?..
— Обычно всё-таки нет.
— Ну вот и тут нет. А кроме ноги есть ещё живот, плечо, глаза, затылок… В переносном смысле, разумеется. Да ты не бойся, с главным уже справился, а остальное так, мелочи.
— Мне понадобится список, — проворчал я.
Какие-то части и системы из перечисленных Полуночью в самом деле можно было отнести к «мелочам». Например, она почему-то лишилась возможности восстанавливать черепицу на зданиях восточного крыла, и понятия не имела, почему. Другие были уже серьёзнее. Механизм перемещения комнат откровенно барахлил, в неизвестных местах регулярно возникали утечки силы, позволяющие теням-паразитам вольготно существовать в замке, формула дневного барьера в последний раз обновлялась четыре тысячи лет назад, и потеряла в эффективности…
Но главной проблемой был Жнец. Стоило догадаться.
— Погоди секунду, ты им не управляешь⁈ — ошарашено уточнил я.
— Управляю! — возмущённо ответила она, а потом тихонько добавила. — Гонгом.
— Гонгом?..
— Чтобы предупредить тебя о его появлении.
— То есть, он вовсе не должен пытаться меня убить⁈
Она замялась.
— Традиции предписывают ограничение пребывания нового хозяина на некоторый начальный период…
— На какой период? Полгода? Год?
— Ну… месяц.
— Господи боже мой.
— Воскрешение хозяина требует вложения сил! Даже в моих стенах это недёшево. Ты молодец, ты хорошо справлялся, и я хотела бы его отозвать, но это один из самых старых механизмов, и он… как бы это сказать…
— Заклинил, — мрачно подытожил я. — Скажи хотя бы, где его искать, чтобы… «починить».
— Скажу, скажу, но учти — будет непросто!
Я бы удивился больше, если бы это оказалось легко.
— Погоди, что насчёт его лица? Он же носит лицо Роланда.
— О, ты заметил? — просияла Полночь, словно я отвесил ей комплимент. — Роланд был моим любимцем!
— Любимцем? Последняя часть его титула — «Навеки забытый и проклятый»!
— Стараниями тех, кто пришёл после. А он… он так мне помог, пока я болела, и ему почти удалось вытащить этот мерзкий меч! Мне хотелось сделать ему приятно, почтить память…
Смысл сказанного, признаться, дошёл до меня не сразу.
— Ты хотела почтить его память… сделав его Жнецом? — медленно переспросил я.
— Лишь немногие удостаиваются подобной чести, — с гордостью сказала она. — Тогда я ещё не потеряла контроль. Я взяла его угасшую душу и вдохнула в неё силу, чтобы отныне он вечно стоял на страже.
У меня не нашлось слов для ответа, и Полночь интерпретировала моё настроение по-своему.
— Не волнуйся, когда придёт время, с тобой я сделаю то же самое!
Вопросов накопилось много, даже слишком много, и я наконец-то находился в подходящей компании для получения ответов. Да ещё и с почти бесконечным временем в придачу — спрашивай сколько влезет! Полночь была не против своего нового облика и нашей долгой беседы, но довольно быстро выяснилось, что «очеловечивание» накладывало свои ограничения. Её милая внешность совершенно не вязалась с некоторыми темами.
Освободить заточённые души? Зачем? Им хорошо и спокойно внутри неё, а снаружи они развеются по ветру, затеряются в уголках великой паутины. К тому же, они питают Полночь вместе с энергией Источника, образуя единую душу. Так заведено, так было всегда, так было заложено изначально. Она не могла бы освободить их, даже если бы захотела, как я бы не мог выпустить назад молекулы кислорода, что давали жизнь моему телу.
Полночь не понимала концепций морали и гуманизма, с её точки зрения это был единственный способ существовать, правильный способ. Но она была у меня в долгу, она мне симпатизировала, и я продолжал спорить, не в силах согласиться с подобной ловушкой для разумных существ. Из плюсов — новые души обычно отлавливались в периоды «простоя» между хозяевами, так что в моих интересах было оставаться в живых подольше.
Мне удалось выторговать послабления для очищенных слуг — право на обсуждение любых тем, на перемещение по загрязнённым территориям, на почти полную свободу действий, кроме окончательного ухода из замка. Процесс набора новых слуг также будет изменён — теперь я не только мог выбирать из ряда кандидатов, но и давать выбор им самим. Это был печальный выбор, как упоминала когда-то Кас, выбор между «благословенным небытием и долгой жизнью, которая может оказаться хуже преисподней».
Но хотя бы теперь они могли сделать его самостоятельно.
Полночь явно считала, что идёт на титанические уступки, с моей точки зрения это выглядело лишь как начало пути… куда-то. В будущее, где я перестану быть чёрным властелином на троне чудовищного замка. Если и я, и замок к тому времени останемся целыми.
— Кто тебя создал? — спросил я то, что мучило меня на протяжение всех этих месяцев.
— Мастер, — незамедлительно ответила она, расплываясь в мечтательной улыбке. — Он построил меня, всех моих братьев и сестёр, вдохнул в нас жизнь. Он был самый сильный, самый красивый…
Она махнула рукой, и перед троном начал сплетаться образ. Некто очень высокий, изящный, с эльфийскими — или альвийскими чертами. Многорукий, четырёхкрылый, облачённый в одеяния из лунного света… Образ мигнул и исчез, так и не успев сформироваться до конца. Улыбка Полуночи угасла.
— Это было… очень давно, — прошептала она.
— Кем он был? — продолжал я, хотя уже подозревал, каким будет ответ. — Зачем он создал вас всех?
— Слишком давно. Не помню.
— Предназначение, — не сдавался я. — Когда я схватился за фламберг, голос говорил о нём.
— Затмение. Моя несчастная, обезумевшая сестра. Что до предназначения… я почти не помню. А то, что помню, не сказать словами.
— Тогда покажи?
Полночь обратила на меня печальный взгляд своих чёрных глаз. Я думал, что она снова призовёт образы перед троном, но вместо этого её ладонь отправилась прямиком к центру моего лба.
…пространство разрывали лишь вопли, окрашенные багряным. Каждый вопль создавал вспышку, в которой проступала невыразимая боль. Они перекрывали друг друга, они сливались в единое целое, какофонию мучений, бесконечно истязаемых миллионов душ. И это целое, багряное и невыразимое, пульсировало и расширялось, и жадно глотало один узел за другим, переваривая в себе и свет, и тьму, и всё, что между ними.
Пока что-то ему не помешало.
Я закашлялся, шумно втягивая в себя воздух и пытаясь успокоиться после кошмарного видения. Ощущения? Воспоминания? Этого было недостаточно, чтобы сделать выводы, зато вполне хватило, чтобы обеспечить кошмары на месяцы вперёд.
— Может, это и был всего лишь сон, — задумчиво сказала Полночь. — Я так долго спала…