напрягал. «Чего ты хочешь?» — как будто спрашивал он меня с издёвкой, — «Оставаться на открытом пространстве, где в любой момент в тебя может врезаться оса-камикадзе? Или всё-таки забраться внутрь, где наверняка спокойнее и безопаснее?»
Очередная тварь просвистела мимо, обратившись в очень некрасивое пятно на холодном камне. Кажется, промежутки между их атаками тоже сокращались — на секунду с каждым новым суицидником. Это означало, что если горизонтальный поход до новой площадки займёт ещё десять минут, то под конец «осы-нетопыри» будут таранить меня как выпущенные из пулемёта. Сколько карабкаться наверх — неизвестно, но вряд ли меньше.
С другой стороны, можно было взвесить, где с большей вероятностью окажутся мои спутники. Кас данное испытание может просто проигнорировать — форма баньши позволяла летать и проходить сквозь стены, так что ни осыпающиеся площадки, ни атаки камикадзе не доставят ей проблем. Анне снаружи будет очень тяжело — её магия не предназначена для усиления собственного тела. Разве что она настроит проклятье, уничтожающее ос на подлёте, но ползти по отвесной скале всё равно придётся. Бенедикт чувствовал себя как дома в любом кластере кошмара, и проявлял чудеса атлетики. Ос он скорее воспримет как лёгкую закуску во время прогулки. Мордред…
Мордред едва удержится даже на ровной площадке, где сейчас стою я, о перемещении по выемкам в любом направлении речи вообще не идёт. Слишком мало места, авалонцу будет банально негде развернуться. Если кошмар придерживается собственных правил, то мёртвого рыцаря он сходу забросит куда-то внутрь.
Мне совершенно не нравились очевидные ответы, словно преподнесённые на блюдечке. Но лучше уж порезаться о бритву Оккама, чем назло выбрать тяжёлый путь и сдохнуть, до конца ощущая собственное превосходство.
На последнюю особо меткую тварь я не пожалел выстрела из Райнигуна, с мрачным удовлетворением наблюдая, как прах медленно рассеивается среди тумана. Неизвестно, сколько мне понадобится патронов на будущее, но в начале каждого кластера фамильное оружие полностью перезаряжалось. Слегка развеялись — и хватит, пора проверить, что скрывается в глубине стены.
Лёгкий запах гниющего мяса из расщелины отнюдь не прибавлял мне энтузиазма.
Совсем недавно, исследуя Полночь, мне тоже пришлось карабкаться сквозь тесную вентиляцию, чтобы добраться до литейной. Но там, пусть и с оговорками, всё окружающее пространство было на моей стороне. Мой замок, моя вотчина, мой домен, моё место силы — пусть и слегка загрязнённое обезумевшими слугами и враждебными тенями. Кошмар, при внешнем сходстве, работал против меня, пусть и в некоторых рамках негласных правил. Но даже эти рамки не останавливали его, чтобы сделать мой путь сквозь толщу камня предельно дискомфортным, растягивая возможности «Метаморфа» до абсолютного максимума. Эта грёбаная щель однозначно не была сделана для меня, как задумывал один знаменитый мангака, рисующий хорроры. Её прорубили исключительно для развития моей клаустрофобии. Она сужалась и расширялась случайным образом, меняла направление и раздваивалась, заставляя принимать мучительные решения о выборе дальнейшего пути.
И почему Кас с самым первым поцелуем не передала мне часть призрачных сил? Пролетел бы сквозь стену с ветерком, и не пришлось бы…
Я вывалился из прохода, пролетел метра три вниз и едва успел сгруппироваться перед приземлением. Как ни странно, подо мной оказался не холодный каменный пол, а что-то тёплое, податливое, но от того лишь вызывающее дополнительные вопросы. Поднявшись на ноги в полной темноте, я на ощупь нашарил сумку, а в ней — вторую из трёх лепёшек Кулины. Вскоре картинка начала проясняться — но облегчения это не принесло никакого.
Обширное пространство, размером с крупную карстовую пещеру. Пространство, каждый миллиметр поверхности которого был покрыт живой материей, больше всего напоминающей ткань внутренностей. Материя медленно двигалась, растягивалась, пульсировала, как бы намекая — тебя съели, дружок, и скоро начнут переваривать. Быстрый взгляд на потолок показал, что дыра, из которой я выпал, уже затянулась.
Нет уж, суки. Я абсолютно несъедобный.
Повинуясь моей воли и ярости, «Зверь в лунном свете» преобразил моё тело, вырастил клыки и когти, наполнил первобытной мощью. Слава богу, желудочного сока на отвратительно живом полу пока не проступало, зато в ответ на моё появление что-то зашевелилось в дальнем конце «пещеры». Безликие фигуры, будто перекатывающиеся под поверхностью материи, заскользили в мою сторону, вытягивая искривлённые руки-клешни. Я ощерился им в ответ, — пожалуй, даже приветливо. Любая драка была предпочтительней полной неизвестности, особенно в столь безумном интерьере.
Но как обычно, стоило мне слегка расслабиться и ощутить контроль над ситуацией, как это измерение находило новый способ вызвать поток мурашек по спине.
Следом за обитателями кошмара, пока ещё в изрядном отдалении, плыл неяркий жёлтый огонёк, единственный источник света в пещере-желудке. Плыл и слегка покачивался, совсем как внутри старинного стеклянного фонаря, который кто-то крепко сжимал в вытянутой руке.
Глава двадцатая
Если так подумать, то Князь в Жёлтом уже пытался один раз меня сожрать — в отдалённо похожих обстоятельствах. Тогда он увёз меня с Земли прямиком в туманный Йхтилл, обратившись плотоядным автобусом. До сих пор не знаю, насколько… буквальными были его намерения, но и не горел желанием выяснять. В самом деле, есть ли разница, хотел ли владыка Йхтилла в прямом смысле слова слопать моё физическое тело, либо планировал ограничиться одной лишь душой?
Если же подумать ещё немного, весь текущий кластер измерения кошмаров словно был спроектирован, чтобы вызвать ассоциации о той памятной ночи. Густой туман, царящий снаружи. Враждебная плоть, поджидающая внутри. Даже крылатые твари, пусть и слабо, но напоминали падальщиков. Было бы справедливо предположить, что кошмар подыгрывает своему союзнику в лице Князя и пытается сбить с толку врага — в моём лице.
Не хватало разве что фирменных йхтилльских стихов.
Впрочем, нет худа без добра. Если бы безликие чудища не направились в мою сторону, я мог бы и не заметить тусклого огонька за ними. Или заметил бы в последний момент, когда уже было бы бессмысленно бежать и прятаться, а лишь сражаться с неизмеримо более сильным противником. Да, перед этим меня фактически загнали внутрь, но кто сказал, что Князь в Жёлтом не смог бы найти меня снаружи?
Всё это я обдумывал уже на ходу, развернувшись и драпая что есть мочи в противоположном от фонаря направлении. Наполняющая меня сила «Зверя в лунном свете» была недовольна таким решением, но ярость и наслаждение боем можно отложить на потом. Пространство-«желудок» вокруг меня мелко дрожало, покрытый плотью пол ходил ходуном, что здорово помешало бы мне бежать, будь я в человеческой форме. Ноги «Зверя», модифицированные «Метаморфом» идеально подходили для бега по любой местности — в том числе и столь нестандартной. Не было времени оглядываться, но краем глаза я заметил, что там и тут дрожащая плоть вызывала к жизни новое движение. Безликие фигуры, облепленные гладкой кожей «желудка» как мокрыми простынями, восставали и начинали перемещаться в мою сторону.
Похоже, драка в таких обстоятельствах сама по себе была провальной стратегией. Играя в классический DOOM на «Кошмаре» бессмысленно стоять на месте, пытаясь расстрелять всех монстров — те возрождаются до бесконечности. Единственная возможность пройти игру на высочайшей сложности — бежать как можно быстрее.
Вскоре прояснились и некоторые другие детали. Это место напоминало карстовую пещеру размерами, но по сути своей было однозначно рукотворным — что-то вроде громадного зала научного или индустриального комплекса. Колонны и перемычки, покрытые пульсирующей плотью, словно вырастали из ниоткуда, заставляя меня петлять и уворачиваться, а немногочисленные окошки-бойницы в стенах зарастали прямо на глазах. Я бы при всём желании не мог сквозь них протиснуться — даже со всем могуществом «Метаморфа», но тенденция раздражала. Вероятнее всего, здесь хватало и дверей нормального размера, только ныне неотличимых от других «живых» участков.
Это станет настоящей проблемой только если меня загонят в угол… нет, когда меня загонят в угол. Даже в кошмаре пространства были не бесконечны.
Так что я бежал и бежал, а потом бежал ещё дальше и быстрее, сворачивая за все углы и высматривая хоть какую-нибудь подходящую дыру размером больше кошачьего лаза. Нужный вариант обнаружился в дальнем конце зала, так же зарастающий живой тканью. К тому же, его загораживал добрый десяток вырастающих из пола опухолей, стремительно приобретающих гуманоидный облик.
Ладно, немного подраться всё-таки придётся.
Разумом я понимал, что полезнее всего было бы съесть какую-то часть безликих тварей, чтобы активировать «Печать Пожирателя». Но все мои инстинкты противились этой идее, в том числе относящиеся к «чудовищным» способностям. С облегчением рассудив, что нутру виднее, я активировал карман для предметов и поудобнее перехватил полэкс. В предыдущих кластерах я в основном стрелял или разрывал тварей когтями, но здесь хотелось бы сэкономить пули, при этом соблюдая минимальную дистанцию. Издав короткий боевой рык, я рванул навстречу порождениям кошмара.
Только когда отвратительно мягкая плоть под ногами наконец уступила холодному и твёрдому камню, я позволил себе чуть-чуть выдохнуть и замедлиться. Вся моя одежда, лицо и волосы были перепачканы ошмётками розовой плоти и светло-розовой жижей, заменяющей тварям кровь. Перебив всю ораву, мне ещё и пришлось заново искать место на стене, где только что был проход — а затем разрывать свеженаросшую ткань, чтобы выбраться. Как раз вовремя — сзади подоспели десятки других безликих особей, заспавнившихся во время моего долгого побега.
Из зала, откуда я только что вырвался, раздавался широкий диапазон хлюпающих и причмокивающих звуков, но погони не последовало. По тем наблюдениям, что мне удалось сделать, порождения «желудка» не могли существовать отдельно от его плоти. Что до Князя с его проклятым фонарём, то он либо отстал в самом начале, либо решил добраться до меня иным способом. То, что он не стал декламировать свою поэзию, можно было считать за добрый знак — раньше он не затыкался перед появлением. Он же не мог мне просто привидеться, верно?