— Попался, — прохрипел я, пока Князь извивался в бессильном гневе, потеряв большую часть своего чудовищного туловища. — Дважды попался на один и тот же трюк, гад.
Один пинок — и олицетворённое безумие отправилось в бездонное чрево третьего кластера измерения кошмаров. За наручники я не переживал — знаковые артефакты Полуночи всегда возвращались назад. К сожалению, про Князя можно было сказать то же самое.
Если я не придумаю, как расправиться с ним окончательно, следующая встреча может стать для меня последней.
Глава двадцать вторая
В обычной жизни человеку хватает пяти основных органов чувств, чтобы получать информацию об окружающей среде. Зрение из них основное, но и остальные задействованы на полную катушку. Иногда в качестве шестого чувства выступает чувство равновесия, но в целом картина не меняется — по вполне понятным причинам. Куда мы денемся от центральной нервной системы и её способов познания мира?
Но когда в дело вступает магическая реальность, ситуация меняется. Внезапно выясняется, что телепатия, интуиция, дежавю и целый ворох недобрых предчувствий — не дремучие предубеждения, а нечто, способное спасти тебе жизнь. Дать преимущество в бою, предупредить об угрозе, поджидающей за углом и даже немного предсказать будущее.
Посреди измерения кошмаров прислушиваться к ним было актуально как никогда.
После того, как безумный силуэт Князя в Жёлтом сгинул в туманной бездне, я остался стоять на её краю, напрягая до предела все возможные чувства. Мне не хотелось поворачиваться к пропасти спиной — вдруг мой страшный враг только того и ждёт, собирается выстрелить из тумана своими безразмерными руками-щупальцами, обхватить меня и утащить за собой? Но и пятиться назад казалось глупо, неуместно и парадоксальным образом столь же небезопасно. Так что я стоял и стоял, пока ощущение скрытой угрозы постепенно не рассосалось. Его сменил если не покой, то некое понимание происходящего, пока ещё очень смутное. Лишь одно было ясно наверняка — Князь меня в ближайшее время не потревожит.
Пора покинуть это уютное местечко, пока оно не начало считать себя моим новым домом.
Магические латы израсходовали свой очень ограниченный ресурс, и отправились в переносной карман, на перезарядку. К счастью, по дороге в зал с ядром мне никто не мешал. Более того, «Печать Пожирателя» докладывала, что не только серые осы, но и ползучая плоть практически исчезли из этой части комплекса, оставив меня в гордом одиночестве. Для плоти это было особенно нехарактерно — ядра выступали, как центры её существования, отказаться от одного из них — всё равно что человеку добровольно положить голову под топор. Но по возвращению стало понятно, что ядро в центральном зале мертво, вместе со всеми своими детьми и их заклятыми врагами. То, что не уничтожил Князь, сгинуло само, оставив после себя некрасивые пятна на полу и стенах, да тяжёлый дух разложения.
Я подошёл к мёртвому ядру, ныне лишённому всех защитных слоёв, и мрачно уставился на нечто внутри него — вращающееся и пульсирующее, без определённой формы, но несущее в себе смысл. Понимание происходящего, посетившее меня ранее, не исчезло, напротив — продолжало нарастать. Чтобы покинуть кластер, мне требовалось всего-то протянуть руку и коснуться сердцевины. Никаких заклинаний, ритуалов и прочей мишуры — кошмар берёт на себя все расходы.
Только вот должен ли я это делать прямо сейчас?
Из кластера меня выпустят — вопросов нет — но куда забросят после этого? В лучшем случае, в убежище, на этот раз созданное для меня одного. А потом? Я не проводник, маг из меня никакой, знание кошмара — на базовом уровне. Куда меня выкинут из убежища? В неизвестность, в новый кластер? Таким образом можно вечно блуждать из одного страшного сна в другой, без надежды на возвращение.
Допустим, я буду сидеть в убежище, пока не иссякнут припасы. Мордред говорил, что сможет найти меня за «недели», но где я при этом должен находиться?
Остаться тут, обрывая жёсткие кожистые крылья серых тварей и копаясь во внутренностях исчезающих отпрысков ползущей плоти.
Идти дальше в надежде на милость нового кластера и выживать, пока не прибудет подмога.
Князь в Жёлтом, возможно сам того не зная, нагрузил меня куда большим грузом проблем, чем прямое противостояние. Бой с ним я кое-как выиграл, но перспектива застрять в кошмаре надолго становилась всё более отчётливой. Взвесив «за» и «против» в течение пары минут, я скрипнул зубами, поднял руку и прикоснулся к сердцевине в центре мёртвого ядра. Неизвестность может оказаться куда хуже проверенного ужаса, но одно я знал наверняка — местными тварями я наелся до отвала. Больше не влезет.
Кластер с неудавшимся экспериментом рассыпался вокруг, словно карточный домик. Пространство и время исчезали неравными кусками, оставляя за собой холодную тьму, но одновременно с этим меня накрыла новая волна понимания.
Нет, на этот раз это было не понимание. Это был диалог.
Карта измерения кошмаров очень отдалённо напоминала ту космическую модель великой паутины, что я видел из Полуночи, но она явно работала иначе. Вместо сияющих сгустков — те самые пульсирующие скопления смыслов, здесь обозначающие кластеры. Кластеры смыкались и разделялись по неизвестным мне принципам, один взгляд на то или иное «созвездие» немедленно вызывал разные чувства, от холодка по спине, до тупой боли в висках. А посреди этого упорядоченного хаоса висел шарик цвета лазури. Некогда идеальный, невообразимо красивый, ныне треснувший и словно заляпанный чёрной грязью. Не узел и не кластер, нечто среднее, всё ещё не погрузившееся в кошмар с концами, но уже давным-давно незаметное в координатах великой паутины.
Авалон. Казалось, что я мог не просто видеть его, а переместиться туда одним усилием мысли. Проверять это я пока не спешил.
Дело в том, что карта была лишь началом диалога, жестом доброй воли со стороны кошмара. Его «слова» воспринимались ещё менее очевидно, чем диалог с Полуночью, но у меня уже имелся определённый опыт интерпретации воли древних нечеловеческих сущностей. Требовалось хорошенько отфильтровать мои собственные мысли и эмоции от тех, что забрасывались в голову извне — и можно общаться почти нормально.
Кошмар был доволен, и кошмар был сыт — впервые за долгое время. Кошмару понравилось, что я разобрался с Князем с помощью окружения, почти не прибегая к могуществу извне. Владыка Йхтилла нарушил правила «гостеприимства», как их понимали в этом месте — сперва его посол подчинил себе экосистему одного кластера, затем сам Князь бесцеремонно вторгся в другой, затащив меня следом. Когда я скинул его в пропасть, временно обезвреженного Оковами, кошмар не упустил своего и поглотил часть силы побеждённого. Убить это Князя не убьёт, но преподаст хороший урок, что в гостях надо вести себя уважительно.
Кошмар был сыт, и кошар был доволен. Доволен настолько, что он всерьёз присмотрелся к моей скромной персоне, великодушно простив мне грешок союза с Авалоном. Мордред воспринимался здесь как кусочек пластика в бесконечно огромном желудке, не способный толком перевариться. Зато я, напротив, выглядел как ценный актив, готовый материал для службы во «внутренних органах».
Каламбур смешной, ситуация страшная — ведь мне на полном серьёзе предлагали остаться в кошмаре навсегда.
Чем-то это походило на ситуацию в межстенье, когда механизм хранилища вкрадчиво убеждал меня принять роль нового Жнеца. Только там делался упор на охрану родных стен, а здесь — на несоизмеримо больший масштаб и могущество. Измерение кошмаров, несмотря на своё влияние, в рамках существования вселенной оставалось сравнительно свежим проектом. Активно, так сказать, развивающимся. И если бы я добровольно согласился стать его частью, а то и затянул с собой Полночь, мне открылись бы невообразимые возможности.
Неприкосновенность личности и памяти, фактическое бессмертие. Мощь и информация на уровне сильнейших Знающих, но с сохранением — по большей части — власти над своим замком. Возможность перемещаться в любую точку великой паутины без малейших усилий. Постоянная подпитка от тех, кого я смогу затянуть в кошмар с момента начала «службы», как добровольно, так и насильно. Эдакая финансовая пирамида, где мне предлагали место на одной из верхних ступеней.
Если я правильно переводил мысли кошмара, такие предложения к хозяевам вечных замков поступали нечасто. Тем либо не хватало силы, либо ума, либо банального восприятия, чтобы в принципе вступить в диалог. Кто-то оказался чересчур эгоистичен и даже не подумал бы делиться могуществом, кто-то слишком труслив, кто-то без меры фанатичен. Я тоже считался не идеальным кандидатом — по мнению кошмара, у меня не хватало амбиций, чтобы без зазрения совести пожирать тех, кто слабее. Но сегодня кошмар был доволен, и потому расщедрился на исключение.
Подумать только, он даже не требовал отдать драконов!
Я постарался сформулировать свой ответ как можно чётче, спокойно и уважительно. Суть ответа сводилась к чему-то вроде: «завтра мы оба можем передумать, и будем жалеть о заключённой сделке». На удивление, кошмар умел строить долгоиграющие планы и хорошо понимал концепцию разочарования на утро. Разумеется, я не стал уточнять, что скорее станцевал бы с Князем джигу, чем добровольно стал частью кошмара, и уж тем более вместе с Полуночью. Я запихал эти мысли и эмоции как можно глубже, куда не могла добраться около-телепатия текущего диалога.
Теперь кошмар был не столь доволен, но всё ещё сыт — очень, очень сыт. Его недовольство ощущалось как начало панической атаки, стихнувшей в зародыше. Его предложение оставалось в силе какое-то время, и на этот период мне вручались особые возможности — чтобы оценить, насколько всё может стать легче. Перемещение между кластерами на выбор, без непосредственного посещения, отдых и восстановление сил в утроенном темпе, редкие артефакты и ценные прислужники. Увы, всё это, а особенно последний пункт, выдавалось как бы в кред