Предприятие, в которое я ввязался, включало в себя рудники, сталелитейные заводы, плавильни, лесные склады, гвоздарные и бумажные фабрики, железные дороги и многое другое. Я не был крупным пайщиком, поэтому никак не мог влиять на дела этих предприятий или на производство. Далеко не каждое из них приносило доход. Но накануне грандиозной паники 1893 года ценные бумаги заметно подросли. Это вынудило многих вполне состоятельных людей, столкнувшихся с такой суровой действительностью, признать, что обстоятельства не вполне таковы, какими они привыкли их считать.
Мне не пришлось увидеть большую часть этих предприятий, и представление о них я составлял, опираясь на информацию других, более сведущих в подобных делах людей. Я не пытаюсь даже оценивать такие производства, исходя из собственных знаний, – предпочитаю полагаться на тех, кто значительно лучше разбирается в этом вопросе.
Уже в тот момент я нередко размышлял, а не пора ли отойти от дел, и только паника мешала мне удалиться на покой, о котором я давно мечтал. И тут, на мою удачу, произошло наше знакомство с Фредериком Т. Гейтсом, членом «Американского баптистского общества воспитания». Он был настолько увлечен делом этой организации, что исколесил все штаты, представляя ее интересы.
Тогда меня посетила мысль о том, не поможет ли мне Гейтс, человек с трезвым умом, пусть даже не обладавший специальными познаниями о производстве и рудном бизнесе, добыть достоверную информацию о доходности этих предприятий. Гейтс отправился на юг, а я предложил ему собрать сведения о плавильном заводе, мимо которого он должен был проезжать.
Информация, предоставленная этим человеком, была предельно полной и четкой и подтверждала все – пусть и не самые обнадеживающие меня – данные. Вскоре он собрался на запад, и я вновь вручил ему список предприятий, акционером которых был, хоть и с незначительными паями. Мне говорили, что эти производства медленно, но верно идут в гору. Нетрудно вообразить, что я испытал, когда из предельно прозрачного и точного отчета выяснил, что предприятия, когда-то описанные мне как бездонная сокровищница, вот-вот разорятся, если дела на них будут идти по-прежнему.
При следующем нашем разговоре с Гейтсом я предложил ему работу, чтобы помочь мне разобраться во всем этом бизнесе. Я пообещал при этом, что его личные значимые планы, включавшие в себя филантропические устремления, никак не пострадают от того, что он станет деловым человеком. Скажу сразу, что Гейтс был наделен редкими коммерческими талантами, которые мастерски развивал и использовал, способностями, становившимися совершенно бесценными от его горячего стремления принести людям пользу с помощью значительных благотворительных дел. Сейчас Гейтс является главой «Всеобщего союза воспитания», но в то же время приносит пользу во многих других обществах. До того он не один год был активным сотрудником Standard Oil Company, содействовавшим компании в задуманных ею начинаниях, искренне верившим, что наши планы – нечто более значительное, чем единичный благотворительный жест.
Гейтс очень долго был в курсе практически всех моих личных дел. За это время мы пережили немало кризисов и провалов. Он всегда облегчал мою ношу, снимая груз переживаний и забот, оставляя мне время на отдых, хобби и на то, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Его труды по организации нашей «Палаты воспитания», скрупулезные отчеты о тех медицинских областях, которые требуют особого внимания и глубоких исследований, а также множество других инициатив, направленных на самые благие цели, уже нашли свои воплощения и стали более чем успешными. Уже лет десять-двенадцать бок о бок с Гейтсом в этом направлении движется мой сын, совсем недавно на тот же путь ступил и Стар Дж. Мэрфи. Но человеку, столько лет самоотверженно несшему эту ответственность, моему другу Гейтсу, я хочу отдельно засвидетельствовать то глубокое уважение, которое он действительно заслужил.
Но мы немного отвлеклись от темы моих не самых удачных капиталовложений. Гейтс по отдельности вникал в каждое дело и предпринимал все, что было в его силах. Мы всегда руководствовались правилом: делать все возможное, чтобы не допустить банкротства предприятий, в которых принимали участие. Поскольку судебные дела не только наносят финансовый ущерб, но и самое главное – снижают ценность предприятия. Мы старались внимательно следить за своим бизнесом, поддерживать деньгами, оживлять производство, по возможности снижать стоимость продукции и использовать все благоприятные шансы, предоставляемые временем и нашей выдержкой, чтобы поднять убыточное предприятие до доходного. Мы с Гейтсом до самых мелочей вникали в дела этих злополучных предприятий, заметно сдавших за 1893–1894 годы, отмеченные той самой паникой. Мы долгое время управляли ими, время от времени приобретая доли некоторых из них или продавая собственные. В итоге практически все они избежали убытков, разорения и судебных разбирательств.
Конечно же, на пути возрождения этих предприятий мы обрели колоссальный опыт в умении уклоняться от деловых провалов и промахов.
Разумным объяснением моего затянувшегося отступления может стать стремление показать предпринимателям, что даже если бизнес находится в крайне плачевном состоянии, для его спасения можно очень многое сделать, опираясь на чуткое, бережное и терпеливое к нему отношение. Здесь требуются лишь два условия: определенные средства, которые можно взять из собственного капитала либо найти у других; четкое следование трезвым и естественным законам предпринимательства.
Для выполнения первого условия у меня было немного паев в нескольких рудниках, а также акции и ипотеки на железную дорогу, построенную для доставки руды из шахт в разные порты. Мы возлагали большие надежды на рудники, поэтому железнодорожная линия была нам нужна для транспортировки добытого в максимальных объемах. Мы уже приступили к прокладке путей, но из-за паники 1893 года вынуждены были приостановиться, как и другие предприятия, имевшие отношения к нашим рудникам. Хотя у нас были достаточно небольшие паи, создавалось впечатление, что кто-то очень надеется на то, что мы сохраним их в период вынужденного затишья. В то время, чтобы найти необходимую сумму, нужно было предоставить личное поручительство. В результате мы пришли к выводу, что потребуется вложить в предприятия немало собственных средств, которые в период рыночной паники доставались нам самим очень нелегко. Нужную сумму добыли и отправили курьерским поездом на запад, чтобы выплатить деньги работникам и уберечь их от нищеты и голода. Позднее, после окончания паники и налаживания привычного хода деловых отношений, мы сумели охватить общим взглядом все имевшиеся у нас предприятия. Мы инвестировали в них огромные средства, но никто не желал приобретать наши акции. Напротив, казалось, что каждый вкладчик жаждет сбыть их с рук. Нисколько не преувеличивая, замечу, что практически весь основной капитал предприятия в ценных бумагах оказался у нас, хотя нельзя сказать, что мы желали этого – за акции приходилось платить наличными.
В итоге мы оказались владельцами массы железных рудников. С каких-то можно было перевозить добычу на паровых буксирах буквально за гроши, но в целом у нас не было достаточного количества транспорта и подходящего способа доставки руды. Обстоятельства складывались так, что для спасения наших средств, вложенных в это предприятие, требовалось поставлять наибольшее количество руды на рынок. Идти на попятную было уже поздно, приходилось бойко приниматься за дело, добиваясь максимальной производительности.
Инвестировав в это дело такие капиталы, приходилось скупать все новые и новые земли, выглядевшие рудоносными. Суда и железная дорога стали всего лишь средствами, обеспечивавшими конечный результат, а участки, определенные как богатые рудой, становились довеском, на который мы особо не рассчитывали, так как не предполагали там высокого уровня добычи. Позднее я не раз удивлялся, отчего крупные рудопромышленники не возлагали на эти копи особых надежд. Участки, на которых находилось множество наших лучших рудников, до тех пор пока мы не вступили в этот бизнес, легко было приобрести за бесценок. Взявшись за это рискованное дело, мы подумали: будем обеспечивать всех потребителей своими товарами, организовав выработку шахт и доставку руды по самым новым и продуктивным технологиям. Доходы увеличивались – мы докупали оставшиеся участки, богатые рудой.
Гейтс встал во главе разных организаций, владевших рудниками и железными дорогами, по которым перевозили руду в морские порты. Он активно включился в изучение мер по обеспечению безопасности рабочих и рациональной доставке нашей продукции. Его способности раскрывались все шире, и вскоре Гейтс сумел вникнуть и в другие направления этого бизнеса, самостоятельно ориентируясь в них, лишь изредка обращаясь ко мне за советом. Могу припомнить несколько весьма любопытных историй про разработку с ним этих проектов.
Судостроение
Когда мы определились с вопросом о железных дорогах, подоспела необходимость в судах, на которых мы могли бы отправлять руду вниз по озерам. Мы не имели представления, какие корабли нужны для перевозки железа. Тогда мы по уже сложившейся традиции нашли человека, который, по нашему мнению, отлично разбирался в данном вопросе. Этого заводчика мы знали лично. Он на собственные средства в промышленных масштабах транспортировал руду по воде, и мы понимали, что, собираясь пойти тем же путем, мы превратимся в его конкурентов.
Гейтс пообщался с ним и как-то вечером перед самым обедом привез его ко мне в Нью-Йорк. Заводчик сказал, что у него крайне мало времени, но я заверил его в том, что нам хватит десяти минут. Так и получилось. Это был первый и последний раз, когда я сам вел переговоры с кем-либо о рудном деле. Все прочие находились в компетенции Гейтса, которого такой вид коммерческой деятельности вдохновлял больше всего, поэтому здесь ему были предоставлены особые привилегии.
Мы сказали заводчику, что планируем транспортировать руду с гаваней Верхнего озера вниз и с радостью передали бы ему управление постройкой судов, чтобы они были созданы по самым современным и практичным технологиям. Залогом нашего успеха в этом предприятии были корабли, отличающиеся своим качеством. В год, когда происходил этот разговор, самые крупные суда могли транспортировать пять тысяч тонн, а в 1900 году, когда мы продавали этот бизнес, наши корабли