чшения в нашем бизнесе, на которые необходимо было потратить солидные средства – насколько я помню, около трех миллионов. Этот вопрос мы рассматривали очень тщательно, взвешивали все за и против, подбирали веские доводы в пользу того, что подобные нововведения не являются убыточными и уже давно требуются нашему делу. Только этого компаньона мы никак не могли перетянуть на свою сторону. Каждый раз он осанисто вставал из-за стола, вскидывал подбородок и во всю силу легких возвещал: «Категорическое нет!»
Досадно на деловой встрече видеть, как человек упорствует в своей слабой позиции просто из-за собственных предубеждений и робости. Обыкновенно в этот момент он теряет главные качества дельца – невозмутимое здравомыслие, взвешенность и мудрость, опираясь лишь на буйный дух противоречия. Улучшения уже давно назрели – без них невозможно было развиваться дальше, но этот человек упорно оставался при своем мнении. Мы прилагали все усилия, чтобы он переменил свое отношение к вопросу, и, не сдаваясь, искали новые аргументы.
– Вы абсолютно уверены, что в это не стоит вкладывать средства? – спрашивал я.
– Именно так, – отвечал он. – Не год и не два пройдут до того момента, когда действительно потребуется вкладывать такие деньги в улучшения. Компания наша и так хорошо развивается. Пусть все остается как есть.
Этот наш партнер обладал острым умом и богатым опытом, был старше и отлично разбирался в этих делах. Мы это прекрасно понимали, но намеревались внедрить наш замысел, добиться его согласия, сколько бы усилий и времени это ни потребовало. Когда дебаты поутихли, и мы вернулись к этому вопросу, меня посетила одна идея. Я решил ею воспользоваться:
– Я сам займусь введением этих улучшений и вложу собственные средства. Дело окупится – получу их обратно, нет – потерплю убытки.
Такой довод снял возражения с его стороны. Все проголосовали за нововведения. Тогда этот компаньон сказал:
– Если вы приняли такое решение, то возьмемся за это все вместе. Раз вы идете на риск, почему мне не пойти на это?
В любом деле важна своевременность. Мы не затягивали с принятием решения, развивая наш бизнес в разных направлениях. Возможности для развития появлялись у нас постоянно: то открывались новые месторождения нефти, то требовалось за сутки возвести новые амбары и буквально тут же забраковать земли, где запасы нефти иссякли, – нередко мы терпели принуждение с двух сторон. Порой случалось оставить мысль о получении доходов с участков, где все уже было готово, а бывало, приходилось оборудовать сбыт, хранилище и транспорт там, где мы и не предполагали. Это те нюансы, которые делают нефтяной бизнес непредсказуемым и рискованным занятием. Но в нашей команде хватало смельчаков, которые были уверены, что дело не станет прибыльным, если его руководители отказываются замечать даже самую малую выгоду и получать от нее все до конца.
Сколько дискуссий мы провели о подобных сложных вопросах! Кто-то сразу предлагал вложить крупные капиталы для осуществления замыслов, другие призывали довольствоваться малым. Но обычно споры заканчивались решением, которое устраивало всех. Мы поднимали тему за темой и разбирали их: не заходили настолько далеко, как призывали самые отчаянные, но и не были слишком осторожны, как хотели самые консервативные. В итоге мы получали единогласно принятые решения.
Восторг победы
Я всегда искренне поражался тому, как подходил к делу мой давнишний партнер Генри М. Флаглер. Он постоянно был нацелен на стремительные действия и реализацию всевозможных колоссальных замыслов. Этот человек всегда был в рядах дерзких новаторов, его неиссякаемой энергии наша компания обязана многими своими ранними победами.
Он мог решить самую большую проблему, хотя в его годы многие предпочитюет тихую семейную жизнь. Как-то Флаглер решил самостоятельно обеспечить путями сообщения восточный берег Флориды. Ему было мало провести железную дорогу от Сент-Огастина до Ки-Уэста (а это более шестисот миль), что уже является весьма грандиозным проектом для одного человека. Он возвел целый ряд прекрасных гостиниц на протяжении всей железной дороги, чтобы привлечь туристов к освоению этих новых земель. Более того, Флаглер умело внедрил продуманное управление этими гостиницами, что только способствовало еще большему успеху.
Этому человеку также в одиночку удалось с помощью невероятной энергии и личных средств открыть культуре огромную страну, да так, что и аборигены, и переселенцы вышли на новый рынок сбыта. Флаглер предоставил рабочие места тысячам людей и, чтобы достойно закончить начатое, затеял (и почти завершил) то, что я считаю шедевром инженерного мастерства, – линию от Флориды-Кис к Атлантическому океану у Ки-Уэста, точки, откуда задолго до того под его же руководством вышли создатели железной дороги.
Все эти свершения Флаглер провел уже после многих лет весьма насыщенной и деятельной жизни. Думаю, что человек любой другой страны, имея такие капиталы, как у него, просто отправился бы на покой, чтобы получать все заслуженные радости жизни. Наше знакомство с Флаглером произошло в молодости, когда он продавал свою продукцию фирме «Кларк и Рокфеллер». Это был шустрый смышленый юноша, полный энтузиазма и задора. Когда мы открывали нефтяной бизнес, Флаглер перебрался в дом, где обитал Кларк, уже единолично управляющий делами приобретенной фирмы «Кларк и Рокфеллер». Вскоре Флаглер выкупил у Кларка этот бизнес и объединил его со своим.
Тогда наши пути стали чаще пересекаться. Деловое общение переросло в деловую дружбу, поскольку, живя в таком достаточно небольшом городе, каким являлся в то время Кливленд, мы, естественно, виделись значительно чаще, чем в Нью-Йорке. Когда наша компания стала разрастаться и ей потребовались крупные суммы, я сразу же вспомнил о нем и предложил стать нашим компаньоном, оставив свой комиссионный бизнес. Флаглер согласился, в итоге между нами возникла тесная дружба, которую за все прошедшие годы ничто не омрачало. Это была дружба, выросшая из общего дела, что, по словам Флаглера, было значительно лучше дела, выросшего из общей дружбы. Жизнь неоднократно подтверждала верность этого утверждения.
Долгие годы мы с этим замечательным человеком и преданным соратником работали бок о бок, и даже наши столы располагались в одном офисе. Да и жили мы на Эвклид-авеню по соседству. Утром мы встречались, отправляясь на работу, вдвоем уходили на завтрак и вечером проделывали совместный путь из конторы домой. Во время этих наших переходов из дома в офис и обратно мы многое обдумывали, обсуждали и строили новые планы. Практически все наши договоры Флаглер составлял собственноручно. У него был талант четко излагать все цели и намерения контракта до того вдумчиво и безупречно, что ни разу не возникло ни малейшей накладки или путаницы. Договоры, составленные им, учитывали интересы всех. Флаглер любил повторять: «Заключая контракты, надо принимать в равной мере стремления и права каждой стороны». И он всегда следовал данному принципу. Как-то он получил предложение подписать один договор и, вопреки моим ожиданиям, поставил на нем свою подпись без вопросов и претензий. Мы покупали землю, где размещался один из наших керосиновых заводов. До этого мы брали его в аренду у Джона Ирвина, которого оба отлично знали. Ирвин написал этот договор на незаполненной стороне конверта, который незадолго до того отыскал где-то у себя в офисе. В документах подобного рода принято подробно описывать участок вплоть до таких подробностей, как «а оттуда на восток, до старой секвойи» и все в том же духе, а на полученном документе я увидел нечто, создававшее впечатление идеальной точности. Но Флаглер успокоил меня: «Джон, все в порядке. Я уже подписал бумаги. Когда мы получим их, ты увидишь, что на месте секвойи появится столб, и все документы будут в безупречном виде». Есть ли у вас сомнения, что все оказалось в точности, как он пообещал? Выскажу свое мнение на этот счет: многим знатокам в области права стоило бы посидеть у него в ногах и освоить полезные тонкости оформления контрактов. Понимаю, что наши юристы могут попенять на мою предвзятость, поэтому остановлюсь на этом.
Отдельную благодарность хочу написать здесь этому необыкновенному человеку за понимание того, что новые керосиновые заводы должны строиться совсем не как прежде – в виде убогих лачуг, служивших до того заводскими цехами. В то время многие опасались, что близок день нефтяного краха, поэтому не спешили вкладывать средства в более приличные здания, чтобы снизить возможные убытки. Дешевые и невзрачные постройки были для керосиновых заводов, по мнению многих, лучшим решением. Против такого подхода Флаглер и выступил. Конечно, он соглашался, что придет день и запасы нефти иссякнут – и риск этот с каждым днем все ближе. Но несмотря на это, по его мнению, нефтяной бизнес можно и нужно выстраивать всерьез с применением всех современных технологий – только это и позволит получить замечательные результаты. Такое правило касалось и постройки заводов. Флаглер начал возводить их с такой основательностью, будто им предстояло простоять века. Его стойкость и решимость придерживаться выбранных принципов заложили не один камень в здание будущих побед нашего предприятия.
До сих пор осталось немало людей, с восхищением вспоминающих юного, вдохновленного и открытого Флаглера тех времен. Когда компания покупала в Кливленде заводы, занимавшиеся очисткой керосина, Флаглер был завален делами. В один прекрасный день он столкнулся на улице со своим давним приятелем-булочником, которому когда-то продавал муку. Этот приятель поведал Флаглеру, что продал булочное дело и прикупил заводик по очистке нефти. Мой друг очень удивился и расстроился, что булочник все имевшиеся средства внес в этот заводик, который, как считал Флаглер, не мог приносить его знакомому достойный доход. Но что уж тут было поделать. Мысль об этом прочно засела у него в голове и не давала спокойно жить. И вот через неделю он зашел ко мне с такими словами: