Действовать через организацию, великолепно разбирающуюся в теме и потому способную найти наилучшее применение для пожертвований в той сфере, где помощь требуется в первую очередь, – лучший выбор, если хотите, чтобы ваш дар действительно был направлен на благие цели. Я уяснил это за долгие годы труда на подобном поприще. Скажем, вам направили просьбу помочь миссионерскому обществу в постройке больницы. Сумма, за которой к вам обращаются, составляет сто тысяч долларов. Вероятнее всего, надо поддержать, поскольку и миссионер, написавший просьбу, трудится под крылом крупной и деятельной религиозной организации.
Но, к примеру, мы это обращение за помощью отсылаем в президиум данной организации, и выясняется, что по определенным причинам в городе нет больных, до такой степени нуждающихся в открытии нового лечебного учреждения. Что при толковом ведении дела потребности данного миссионера по силам удовлетворить уже имеющейся больнице. А вот у другого миссионера в каком-то ином уголке нет нужных средств для постройки госпиталя, и захворавших ему некуда пристроить. Тогда, естественно, даже не возникает сомнений, куда должна быть направлена помощь, и, конечно, деньги выделяют второму миссионеру. В любом правлении миссионерских обществ подобные соображения всегда имеются, хотя благотворитель часто о них даже не догадывается. Я полагаю, что всегда полезно обождать с переводом средств, пока не узнаешь, как смотрят на ситуацию руководители дела, несомненно лучше представляющие все обстоятельства, чем тот, кто получил просьбу о поддержке.
Довольно полезно понаблюдать за ходом рассуждений некоторых милых личностей, за тем, как они ведут процесс облегчения совести, делясь собственными взглядами на то, в чем, по их разумению, состоит их долг в отношении ближнего.
Один, к примеру, утверждает: «Считаю, что нет никакой пользы в том, чтобы раздавать нищим милостыню». Я придерживаюсь того же мнения – не вижу целесообразности в подобном благодеянии. Но такие взгляды не должны становиться помехой в заботах об улучшении обстоятельств, ведущих к существованию нищих на улицах. Напротив, отталкиваясь от нежелания увеличивать затруднения этих несчастных, замечаешь больше поводов для помощи благотворительным учреждениям в своем районе, в уверенности, что они гуманнее и справедливее позаботятся об этих людях, имея богатый опыт в отделении нуждающихся в помощи от тех, кто ее не достоин.
Кто-то заявляет: «Такой-то благотворительной организации я не выделю ни цента! Мне говорили, что из тех средств, которые в нее попадают, до нуждающихся не доходит и половина!» Как правило, это оказывается клеветой, что постоянно подтверждают факты. Но даже если бы такое утверждение соответствовало истине, оно не освобождало бы автора письма от долга оказания помощи, чтобы это учреждение работало более эффективно. Так или иначе, это отговорка для того, чтобы человек мог с якобы чистой совестью убрать свой бумажник в карман и навсегда вычеркнуть данное учреждение из собственной памяти.
Организации, сотрудничающие между собой
Думаю, что благоразумнее всего не пытаться создавать все больше благотворительных организаций в тех областях, где их уже вполне достаточно, – намного разумнее помогать и укреплять те, что уже есть. Разумеется, и тут существует своего вида конкуренция, и непременно есть несколько соперничающих организаций. Очень важно обращать особое внимание на то, хорошо ли оборудована эта отрасль благотворительности. Часто люди удовлетворяются выяснением, разумно ли руководство управляет делом, на которое жертвуются деньги, и совершенно игнорируется вопрос о том, обеспечена ли организация уже в полной мере чьей-то еще помощью. Надо бы изучать эту сторону процесса в каждом учреждении, работающем в данной сфере.
Вот яркая иллюстрация к описанной проблеме. Группа благотворителей взялась за возведение приюта для сирот, а управление им решила передать одному из самых известных религиозных обществ. Начался сбор пожертвований. И тут в числе тех, кому предложили принять участие в этом благом деле, нашелся человек, который привык до выделения средств на благотворительность сначала подробно знакомиться с положением дел. Он поинтересовался у основателей приюта, сколько есть мест в уже имеющихся поблизости подобных заведениях, как они используются и все в таком духе. В конце он спросил: а нет ли в данном округе других учреждений, которым помощь необходимее.
Никто не смог ему ничего четко объяснить. Тогда этот человек решил выяснить все самостоятельно. Он узнал, что город, в котором решили построить приют, имел достаточно таких заведений с большим числом свободных мест. Полученную информацию он довел до сведения учредителей-филантропов и подвел итог, что нет никакой нужды строить в городе новый сиротский дом. Так и хочется закончить эту историю словами о том, что господа благотворители услышали этого человека и решили не воплощать в жизнь столь бесполезный проект. Но, к сожалению, эти джентльмены не пожелали прислушаться к голосу рассудка. Увы, нередко можно заметить, что если уж добросердечные граждане воодушевились каким-нибудь проектом или благотворительным замыслом, то остановить их на этом пути практически невозможно, какие бы серьезные факты вы ни предлагали их вниманию, как бы ни доказывали их малую осведомленность в данном вопросе.
Наверняка сейчас уже нашлись те, кто вступит со мной в спор: если так рационально и бесчувственно подходить к благотворительности, то личные заслуги конкретных людей становятся практически незаметными и несущественными. Но мое мнение таково: отдельные люди должны послушать крупную организацию. Хотя, с другой стороны, организованная благотворительность не может подавлять индивидуальную инициативу, возникающую у нее под боком. Замысел об устройстве благотворительных трестов обретает все более ясные очертания, да и сами идеи благотворительной деятельности сегодня распространены намного шире, чем когда бы то ни было.
Необходимость высшего образования
Критики не избежать любому благотворителю, как бы плодотворны ни были его усилия, какую бы программу действий он ни выбрал. Множество людей, отлично понимающих, в чем заключены будничные потребности человека, никак не в состоянии осознать, что рядом с этими потребностями существуют и другие, возможно менее заметные, но не менее значимые. К примеру, потребность в повышении уровня образования. Из невежества прорастают большая часть нищеты и высокий уровень преступности – и как не принять к сведению насущную необходимость образования! Поддерживая самые прогрессивные формы обучения (неважно, какой области оно касается), мы получаем грандиозные возможности влиять на умы людей с помощью расширения границ познания. Поскольку любые только что открытые или недавно ставшие частью повседневной жизни факты стремительно становятся достоянием всего человечества. Вряд ли можно до конца оценить всю глубину этого явления. Если вдуматься, сам факт того, что все величайшие достижения человечества в науке, медицине, искусстве и литературе – плоды широкого образования, становится самым веским аргументом в мудрости такого взгляда на вещи.
Когда-нибудь найдется мастер пера, который покажет, как победы во всех этих направлениях помогли удовлетворить возросшие жизненные потребности людей – образованных и неучей, богачей и бедняков – и как эти достижения приблизили нашу цивилизацию к идеалу.
Отсюда я делаю вывод: лучший вид благотворительности нацелен на то, чтобы всегда стараться найти истоки, первопричины и стремиться выкорчевать все корни жизненных неудач. Я принимаю такое активное участие в жизни Чикагского университета именно потому, что он, не изменив принципам серьезного учебного заведения, открыл в своих стенах возможности для самостоятельных глубоких научных исследований.
Доктор Уильям Рейни Харпер
Заговорив о еще очень молодом, но уже подающем большие надежды Чикагском университете, я вспоминаю о докторе Уильяме Р. Харпере, настолько увлеченном энтузиасте своего дела, что никакая самая дерзкая мечта человечества не представлялась ему невозможной.
Наше с ним знакомство произошло в Вассарском колледже, где получала образование одна из моих дочерей. Доктор Харпер заезжал туда как гость главы учебного заведения доктора Джеймса М. Тейлора и читал по воскресеньям лекции. Оставаясь в колледже с субботы до понедельника, я нередко встречал там этого молодого ученого, бывшего тогда доцентом в Йельском университете, беседовал с ним и в результате сам проникся его воодушевлением.
Когда в Чикаго был основан университет, где Харпер стал ректором, он все свои усилия направил на то, чтобы собрать в этом заведении самых выдающихся ученых и организовать вне преемственной связи традиций образовательное учреждение, соответствующее всем запросам нынешнего уровня развития науки. Жители Чикаго, да и всего Среднего Запада, вложили в это начинание миллионы долларов с его легкой руки. В итоге этот человек добился внимания руководства штата. Это стало его главной опорой – не только финансирование, но и моральная поддержка и личное участие заинтересованных людей. Более плодотворную помощь и содействие трудно себе представить. Доктору Харперу невероятно повезло начать свое великое дело с такого благоприятного старта. Университет стал отражением его благородных духовных принципов, которые пробудили к себе интерес на всем Среднем Западе Америки, привлекли всеобщее внимание к вопросам высшего образования и подвигли как отдельных людей, так и целые сообщества и корпорации объединиться в желании совместных усилий. Публике, вероятно, никогда в полной мере не понять, до какой степени само появление университетов в западных штатах обязано особому дару и вдохновенной деятельности этого великого человека.
Помимо того, что доктор Харпер наделен такими удивительными чертами, как поразительная работоспособность и дар организатора, у него еще есть удивительно ценный талант – невероятное обаяние. С особым удовольствием мы вспоминаем именно те редкие дни, которые доктор Харпер с супругой провели в