С другой стороны, мы, американцы, носим свое счастье на самом видном месте, и совершенно точно нас можно обвинить в завышении собственного благополучия ради того, чтобы произвести впечатление. Вот что сказала писательница Лаура Клос Сокол, полька, живущая в США: «Когда американцы говорят, что все было отлично, я понимаю, что все было хорошо. Когда они говорят, что все было хорошо, я понимаю, что все нормально. Когда они говорят, что все было нормально — я понимаю, что все было плохо».
Это довольно жесткая характеристика. Атлас счастья, если таковой будет создан, станет не очень легким для чтения. Это как мятая карта в бардачке. Но я был полон решимости идти вперед и убежден, что, будучи неспособными дифференцировать оттенки счастья в разных странах, мы все же, конечно, можем сказать, что некоторые страны в целом счастливее других.
Винховен дает мне полный доступ к своей базе данных и желает мне удачи, но сначала он предупреждает меня:
— Вам вряд ли понравится то, что вы найдете.
— О чем вы?
Счастливейшие места, объясняет он, не обязательно соответствуют нашим представлениям. Например, самые счастливые страны в мире — Исландия и Дания — довольно однородные, что идет вразрез с американским представлением о том, что сила и счастье в многообразии. Одна из закономерностей, которую Винховен недавно обнаружил, сделала его очень непопулярным среди коллег-социологов. Он выяснил, что счастье не зависит от доходов. Страны с большим разрывом между богатыми и бедными слоями населения не менее счастливые, чем те, где уровень благосостояния примерно одинаковый. Иногда они даже счастливее.
— Мои коллеги не в восторге от этого вывода, — говорит Винховен. — Неравенство и его исследования — довольно крупная индустрия в социологии. У многих целые карьеры построены на этом.
Я с вежливостью принимаю его совет, но думаю про себя, что он несколько преувеличивает стоящие перед нами опасности. И я ошибаюсь. Поиск счастливейших мест на земле может сделать кого-то несчастным — или, по меньшей мере, добавить головной боли. С каждым щелчком мыши я сталкиваюсь с тайнами и очевидными противоречиями. Например: люди, посещающие религиозные службы, счастливее, чем те, которые не делают этого, но самые счастливые страны — светские. А США — самая богатая, самая мощная страна в мире при этом не самая счастливая сверхдержава. Многие страны счастливее.
Мои дни в Роттердаме превращаются в приятную рутину. Я завтракаю в отеле, добавляя временами немного расслабляющего блюда, затем сажусь в метро и еду к своей Базе Данных Счастья. Там я просматриваю множество научно-исследовательских работ, ища мой ускользающий атлас блаженства. По вечерам я хожу в кафе (никогда не запомню его название), где пью теплое пиво, курю свою маленькую сигару и размышляю над природой счастья. Эта процедура, которая включает много созерцания, немного дурмана и очень мало реальной работы. Другими словами, это типичная европейская рутина. Я ассимилируюсь.
По некоторым причинам я решил начать с нижних ступеней лестницы счастья. Какие страны наименее счастливы? Неудивительно, что в эту категорию попадают многие африканские страны. Танзания, Руанда и Зимбабве находятся у самого дна. Несколько африканских стран, таких как Гана, смогли добиться приемлемого уровня, но это все. Причины довольно банальны. Крайняя нищета не способствует счастью. Миф о счастливой жизни благородного дикаря — это только миф. Любопытной я нахожу другую категорию стран, попавшую в список несчастливейших — это бывшие советские республики: Беларусь, Молдова, Украина, Узбекистан и десяток других.
Счастливее ли демократии, чем диктатуры? Необязательно. Многие из бывших советских республик сегодня являются квази-демократическими. Конечно, они свободнее, чем в советские времена, но при этом их уровень счастья куда ниже, чем во времена СССР. Рон Инглхарт, профессор Мичиганского университета, посвятил большую часть своей карьеры изучению взаимосвязи между демократией и счастьем. Он считает, что причинно-следственные связи работают в другую сторону. Демократия не способствует счастью, но счастливые места скорее будут демократическими, что, конечно, не сулит ничего хорошего для, к примеру, Ирака.
Что можно сказать о теплых солнечных местах, том тропическим рае, который мы неизменно связываем со счастьем и платим немалые деньги за то, чтобы туда попасть? Оказывается, они не так уж и счастливы. Фиджи, Таити, Багамские острова — все они попадают в средние широты по уровню счастья. А вот некоторые счастливые страны, напротив, находятся в умеренном климате, а та же Исландия, к примеру, вообще холодная страна. Верите вы или нет, но большинство людей в мире говорят о том, что они счастливы. Большинство стран в мире имеют от пяти до восьми баллов по десятибалльной шкале счастья. Есть несколько исключений: угрюмые молдаване набрали около 4,5 баллов, за короткий период в 1962 году Доминиканская республика зафиксировала самый низкий уровень счастья из когда-либо зарегистрированных на планете — 1,6 баллов. Но, как я уже сказал, это исключения. Большая часть мира счастлива.
Почему же это такой сюрприз? Тут виноваты два типа людей: журналисты и философы. Средства массовой информации, к которым я также отношусь, виновны в том, что рассказывают, как правило, только плохие новости: войны, голод, эпидемии, последние скандалы Голливуда. Я не имею в виду, что стоило бы замалчивать и занижать уровень проблем в мире, и, Бог мне свидетель, я всегда стремился рассказывать объективно. Но все же журналисты в целом рисуют искаженную картину мира.
Но философы еще хуже — эти белые европейские парни, как правило, носят все черное, слишком много курят и от них невозможно получить никаких цифр. Так что они болтаются в одиночку по кабакам, думают о вселенной и — сюрприз! — решают, что мир — довольно гадкое место. Это так, если вам случилось стать одиноким, задумчивым, тонкокожим белым парнем. Счастливый человек, к примеру, в каком-нибудь Гейдельберге восемнадцатого века был слишком занят своей счастливой жизнью и не писал долгих бессвязных талмудов, мучая тем самым неоперившихся студентов колледжа в Блумингтоне, которые непременно должны изучить 101 том философии, чтобы сдать экзамен.
Хуже всех был Фрейд. Будучи не очень-то вдумчивым философом, Фрейд сделал все, чтобы сформировать наши взгляды на счастье. Однажды он сказал: «Стремление к счастью не заложено в человеческой природе». Замечательное утверждение, тем более что оно исходит от человека, чьи идеи ковали основу системы нашего психического здоровья. Представьте себе, что вы врач и читаете строки какого-нибудь дремучего доктора из Вены, который заявляет: «Стремление к здоровому телу не заложено в человеческой природе». Мы бы, вероятно, посадили его или, по меньшей мере, лишили лицензии. И уж точно не стали бы основывать медицинскую систему на его идеях. Тем не менее это именно то, что мы сделали с Фрейдом.
Итак, большая часть мира счастлива? Это ко мне не относится. Я человек, и я не особенно счастлив. Это заставляет меня задуматься — где я нахожусь на шкале Винховена. Честно говоря, раз уж я беру на себя труд писать это, то, пожалуй, мой уровень можно оценить на шесть баллов. Это делает меня значительно несчастнее моих соотечественников-американцев, но, в соответствии с ВБД, я бы чувствовал себя как дома в Хорватии.
Я склонен согласиться с лингвистом и довольно дотошной леди Анной Вежбицкой, которая, столкнувшись с этой гипотезой, разумно задает вопрос: «Кто эти люди, заявляющие, что они счастливы?»
Действительно, кто они? У меня болит голова. Неужели моя миссия по поиску счастливейших мест бесполезна? И тут я замечаю, что одна страна показывает стабильно высокий уровень счастья — не самый высокий в мире, но все же близко к этому. К тому же оказывается, что это как раз та страна, в которой я сейчас нахожусь.
Я возвращаюсь в свое кафе, заказываю пиво и размышляю о голландском счастье. Почему Нидерланды, довольно непримечательная страна, так счастлива? Для начала, голландцы — европейцы, и это значит, что они не беспокоятся о медицинской страховке или о своей работе. Государство всегда позаботится о них. Они получают квадриллион недель отпуска ежегодно и, будучи европейцами, пользуются ими без каких-либо дополнительных затрат, что является огромным преимуществом по сравнению с американцами. Приводит ли такое довольство к счастью, думаю я, потягивая свое пиво? Нет, должно быть что-то еще.
Толерантность! Это нация «не лезь в мою жизнь». Народ, где кажется, что все взрослые уехали из города и остались одни тинейджеры. Причем не только на выходные. А навсегда.
Голландцы будут терпимы ко всему, даже к нетерпимости. За последние десятилетия они с распростертыми объятиями встретили мигрантов со всего мира, в том числе людей из таких стран, где не терпят свободу вероисповедания, работающих женщин за рулем и с открытыми лицами. Голландская толерантность несколько теряет в цене, когда мы читаем новости вроде убийства режиссера Тео ван Гога мусульманским экстремистом. Но все же исследование Винховена говорит о том, что счастливые люди, как правило, толерантны.
Что именно питает голландскую толерантность каждый день? Три вещи приходят на ум: наркотики, проститутки и велосипеды. В Нидерландах все три этих вида деятельности законны. Все три могут привести к счастью при условии соблюдения определенных мер предосторожности. Если вы надеваете шлем во время езды на велосипеде, например.
Мне нужно исследовать одно из этих направлений поглубже, для того чтобы понять сердце голландского счастья. Велоспорт, безусловно, стоит того, и только Бог знает, как голландцы любят свои велосипеды, но на улице слишком холодно, чтобы сесть в седло. Проституция? Эта деятельность происходит в помещениях, так что погода не станет препятствием. И она явно делает многих счастливее. Но жена не поймет. Она поддерживает мое исследование счастья до определенных пределов, и пользование услугами голландской проститутки лежит за этими пределами.