икса ускориться.
Через несколько минут доска опустилась перед входом в усадьбу, и стоящие на страже гвардейцы открыли дверь.
Вокруг большого стола в обеденном зале собралась действительно очень интересная компания, и Дарья Петровна, пожалуй, была единственной из присутствующих, кого я был рад видеть. Ну, ещё Лазарев.
Глава Пензенской области сидел на одном диване с Тимофеем Никитичем Донским. Прославленный генерал что-то рассказывал, поглаживая густую седую бороду.
Напротив них в кресле расположился Михаил Ильич Рысев, правая рука и глаза императора, а за его спиной стоял уже знакомый мне по аудиенции маг контроля.
На втором диване разместились Эдуард Иннокентьевич Парамонов и сухонький господин лет шестидесяти, в очень дорогом сером костюме. Он носил аккуратную бороду, один в один такую же как император, а ещё он или пересадил, или перекрасил волосы в чёрный, явно стараясь выглядеть моложе. Князь Ренат Русланович Астахов, собственной персоной.
— Приветствую, господа!
Я остановился у входа и слегка поклонился, а гости тут же быстро встали. Все, кроме Астахова, он поднимался очень медленно и вальяжно. Меня приветствовали поклонами, опять же, все, кроме Астахова, он, нарушая правила приличия, просто кивнул.
— Рад приветствовать вас в своей скромном усадьбе. — Идя к столу, я обвёл рукой зал. — К сожалению, я не так часто принимаю сразу столько солидных гостей. Но, как говорится, в тесноте да не в обиде.
— А ещё здесь очень вкусно кормят, — улыбнулся князь Лазарев.
— Перекусите чем-нибудь, Дмитрий Николаевич? — Едва я сел в кресло, ко мне тут же подскочила Дарья Петровна.
— Нет, я, пожалуй, попозже. Наши гости, наверное, уже заждались, и мне не хотелось бы их ещё больше задерживать. Будьте добры, просто квасу.
— Сию секунду, ваше сиятельство!
Бывшая гувернантка наполнила кружку и по моему знаку покинула усадьбу. Стол и расположенные вокруг него кресла и диваны тут же окутало звуконепроницаемое поле, которое установил Рысев. Он же начал разговор.
— Прежде всего я хочу поздравить вас с победой, Дмитрий Николаевич! — проговорил он, явно делая акцент на слове «вас». И тут же стало понятно почему. — Но нам хотелось бы узнать, как так получилось, что османы напали на Савино.
— Михаил Ильич, — окинув меня пренебрежительным взглядом, влез Астахов. — Я, конечно, понимаю, что вы правая рука императора и главный дипломат страны, но здесь только свои, и ситуация не располагает к экивокам и неуместному смягчению. Я предлагаю спросить более прямо: чем руководствовался князь Акулов, втягивая Нижегородскую империю в войну с очень сильным противником?
Вот и начались вопросы на миллион.
— Я никого никуда не втягивал, — глядя в глаза Астахову, медленно проговорил я. — У нас была мирная миссия, и мы под очень надёжным прикрытием торговали нашим товаром за жемчужины. Всё было хорошо до того момента, пока других ребят, которые занимались тем же и, хочу заметить, никак не были связаны со мной, османы не накрыли на территории Тбилисского княжества.
— О чём вы говорите? — снова выказывая полное пренебрежение правилами приличия, перебил меня Астахов.
— Судя по всему, тех ребят схватили и с пристрастием допросили, — игнорируя наглеца, продолжил я. — И они рассказали о том, что на территории осман могут быть и другие группы. Думаю, это стало причиной начала расследования, и оно вывело на нас. Кстати, это еще говорит и о том, что на территории Нижегородской империи очень серьёзная шпионская сеть осман. Так вот, мы сделали всё, чтобы избежать конфликта, и у меня есть записи переговоров. Но когда встал выбор между тем, чтобы отдать османам Савино вместе со всеми людьми и оборудованием или разгромить их здесь, я предпочёл второй вариант. При этом, если вы обратили внимание, они летели именно сюда, и это тоже моя заслуга. Я не стал прикрываться Нижегородской империей, акцентировал внимание на том, что мы действуем автономно, и специально заманил их в Савино.
— Вы действуете слишком автономно! — агрессивно заявил Астахов. — Я понятия не имею, о какой второй группе в Тбилисском княжестве вы говорите! Вы сами её придумали или вам подсказал кто-то?
— То, что вы о ней не знаете, не значит, что её не было. — Я перевёл взгляд на Михаила Ильича и, когда Астахов попробовал ещё что-то вставить, поднял голос: — Ещё раз повторю! Мы не проявили никакой агрессии, и нас бы вообще не вычислили, если бы не другая подставившая нас группа. Плюс к тому за те несколько недель плодотворной работы мы наполнили рынок Нижегородской империи жемчужинами и обрушили их цены в пять раз, что стало мощнейшим экономическим толчком для всей империи. Ну а если возвращаться к османам, то сегодня мы нанесли им сокрушительный удар, уничтожив воздушный флот и большую часть водного.
— Вы же сказали, что не проявляли никакой агрессии, — наклонил голову Рысев. — О чём вы говорите? Что произошло с водным флотом?
— Уже после того, как мы закончили здесь, я вернулся назад и уничтожил полтора десятка крупных целей, в основном военных кораблей, а также крупную военную базу на берегу.
— Да вы совсем с ума сошли! — закричал, вскакивая с кресла, Астахов.
— Попрошу сменить тон! — резко поворачиваясь к нему, рыкнул я.
Князь испуганно отпрянул и снова рухнул в кресло.
— Дмитрий Николаевич, — проговорил стоящий за Михаилом Ильичом маг контроля. — Попрошу вас не использовать ментальное давление.
— Прошу прощения, — кивнул я и вздохнул, делая вид, что пытаюсь успокоиться. — Так вот, война уже была объявлена, и единственный способ её остановить — это показать врагу, что она ему невыгодна. Мы уничтожили немалую часть его воздушного флота, после чего я уничтожил значительную часть водного. А потом передал послание о мире, где предложил забыть это недоразумение и жить в дружбе и мире. Ну и, разумеется, описал, что будет если император Сулейман его не примет…
— И что же это? — осторожно спросил Рысев.
— Я обещал разбомбить все их военные базы, порты, аэродромы и его дворец, — невинно улыбнулся я. — И всё это я делал от лица Савино, ни разу не упомянув Нижегородскую империю. Я, конечно, не знаю, как поведёт себя Сулейман, но благодаря сегодняшнему захваченному транспорту смогу контролировать всю юго-западную границу. То есть то направление, с которого он может на нас напасть и в случае нужды дать ему достойный отпор. Поэтому, чем пороть всякую чушь, — я бросил взгляд на Астахова, — лучше обсудить практические вопросы.
— Астахов в гневе, — подсказала Акаи. — Лазарев полностью на твоей стороне. Донской скорее поддерживает, чем нет. Магу посрать. Пантелеев в шоке, и он тебя боится. Про Михаила Ильича ничего не могу сказать. Мне кажется, что тогда на аудиенции у императора ты ошибся в его оценке. Он не хочет этого показывать, но он гораздо сильнее, чем тот маг контроля, что стоит за его спиной.
— Вашу точку зрения, Дмитрий Николаевич, я сегодня же передам императору, — после небольшой паузы произнёс Рысев. — А что же до практических вопросов, то первое, что я хотел узнать, почему наших людей не выпускают за пределы Савино?
— Тут всё просто, — как бы виновато пожал плечами я. — Моё войско — это тщательно отлаженный механизм. Люди знают свои места и всё делают быстро и чётко. Любое постороннее вмешательство осложняет работу и делает её не такой эффективной. Все трофеи скоро будут доставлены к стенам Савино и структурированы. После этого можно будет их спокойно разделить.
— Разделить? — снова заговорил пришедший в себя после моей ментальной атаки Астахов. Видимо, ему помог гипнотизёр. — Все трофеи принадлежат Нижегородской империи! Или вы собираетесь часть из них отдать пермякам, которые сегодня вам тоже помогали?
— Слушай, может, ему по-тихому какой-нибудь сосудик в мозгу разорвать? — проговорил Гензо. — Что-то он меня уже бесит.
После слов князя в зале усадьбы повисла тишина.
— Да, я действительно послал запрос о помощи, в том числе и им, — кивнул я. — И они прислали тридцать систем ПВО, и…
— То есть вы даже не скрываете, что сотрудничаете с ними⁈ — чуть ли не завизжал князь.
— Ренат Русланович, дайте Дмитрию Николаевичу закончить! — строго произнёс Рысев, и Астахов, хоть его буквально распирало от ярости, откинулся в кресле.
— Я хотел бы заметить две вещи, — благодарно кивнув советнику императора, продолжил я. — Первое! Во время войны с пермяками Савино сделало больше, чем кто-либо другой. И думаю, все, кто в курсе тех событий, понимают, что, если бы не наши активные действия, война закончилась бы совсем иначе. Поэтому, если кто-то хочет обвинить меня в предательстве, пусть идёт в жопу. Второе! Как уже сказал, я понятия не имею, что предпримет Сулейман Первый. Но если он решит переплыть море и вторгнуться сюда, то пострадают все. И если разгромят Савино, а потом и другие города Нижегородской империи, то следующими будут пермяки. Это должно быть очевидно любому не идиоту. Единственный наш шанс дать достойный отпор — это объединение против общего врага.
Я сделал небольшую паузу, давая присутствующим осознать сказанное, и продолжил:
— Я не предлагал никаких союзнических или ещё каких-либо других отношений Перми. Это может сделать только его императорское величество Ярослав Евгеньевич. Я лишь попросил помочь в отдельно взятой битве, чтобы обрубить когтистую лапу осман, тянущуюся ко всем нам. И они поддержали меня. За это я отдам им четвёртую часть добычи, и эта страница будет перевёрнута. К слову, за вашу помощь я планирую отдать треть добычи, хотя фактически она была меньше. А все остальное я брошу на патрулирование юго-западной границы Нижегородской империи и не очень понимаю, какие могут быть ко мне по этому поводу вопросы. Более того, я не удивлюсь, если Ярослав Евгеньевич скажет, чтобы я оставил себе все тарелки, то есть полностью переложит эту тяжёлую ношу на Савино. И, разумеется, я, как истинный патриот, её приму, но, может быть, попрошу разделить её со мной Олега Сергеевича Лазарева.