– Алло?
– Проснулась?
– Теперь да.
– Как ты считаешь, Марк имел какое-то отношение к тому, что с нами случилось вчера? Он способен на подобное?
– Если б ты спросил меня об этом две недели назад, то я ответила бы, что этого просто не может быть. Но две недели назад я не думала, что он меня подставил, допустил ложное обвинение в убийстве, врал про мертвую невесту и целое состояние в банке. Теперь я вообще не знаю, чему можно верить. Мне следует беспокоиться?
– Не знаю. Он может каким-то образом узнать, где ты находишься?
– Только если спросит Кэсси.
Если б я не была так напугана, то расхохоталась бы. Сама мысль о том, что мой бывший муж и моя лучшая подруга могут за чашечкой чая обсуждать мое местонахождение, смехотворна.
Стук у меня в голове усиливается.
– Мне не хочется, чтобы ты лишний раз волновалась, – говорит Ник тихим успокаивающим голосом. – Мы можем только попытаться собрать достаточно доказательств, чтобы полиция снова открыла дело Дилана, а это значит, что нужно оставаться в живых как можно дольше. Я не могу утверждать это с уверенностью, но все-таки не думаю, что за нами следили после того, как тот тип пытался убить нас на дороге. Возможно, он не знает, куда мы направлялись. Нам следует поговорить с Дженнифер Мэттьюс, затем куда-то перебраться. Нужно все время быть на шаг впереди.
– Правильно, но они видели, как я сбегаю из дома Марка. Помнишь? Значит, за мной следили, а я этого не заметила. Поэтому я не стала бы утверждать, что это мы на шаг впереди.
На другом конце воцаряется молчание, а я представляю Ника Уайтли с другой стороны разделяющей нас стены.
– Ты не чувствуешь себя в безопасности рядом со мной? – в конце концов спрашивает он.
Глупый вопрос, и он вызывает у меня легкое раздражение. Это в подростковом возрасте можно думать, что ты будешь в безопасности благодаря большому сильному мужчине. За последнюю неделю ко мне в дом вломились, я была в опасности, пока спала в доме у Ника, за мной кто-то следовал по пятам сотню миль, меня сфотографировали, когда я вылезала из окна, и какая-то машина пыталась оттеснить нас на обочину. И еще Джосс. Кто бы ни были эти люди, думаю, что вполне оправданно считаю, что журналист из местной газеты не может гарантировать мою полную безопасность. На самом деле, если быть предельно честной, то я буду в большей безопасности с Кэсси, но я, естественно, не собираюсь говорить это Нику.
– Конечно, чувствую. Забудь все, что я говорила. Просто меня до сих пор трясет после вчерашнего. Я буду рада отправиться домой, когда мы поговорим с Дженнифер.
– Если она согласится с нами разговаривать. Когда мы вчера упомянули Бетани, у нее явно не возникло желания пригласить нас на чай, – напоминает Ник. Он прав, но все равно мы должны попытаться ее разговорить.
– Я сейчас схожу за продуктами, пока ты вылезаешь из кровати. Надо позавтракать. Постучу пять раз, когда вернусь, чтобы ты знала, что это я.
Он шутит? Боже, надеюсь, что да.
Я заказываю плотный завтрак, и Ник отключается. Я должна в его отсутствие придать себе хотя бы частично презентабельный вид. Пока Ника нет, быстро звоню отцу, чтобы заверить его, что со мной все в порядке. Он молчит, пока я говорю, но в конце разговора предупреждает, чтобы я была осторожна. Обещаю ему это (скрещивая пальцы) и отправляюсь в душ.
Провожу больше времени, чем нужно, под горячей струей. Вода бьет по шее и плечам – ощущения лучше, чем от массажа. Я могла бы оставаться здесь весь день, но знаю, что только откладываю неизбежное, поэтому заставляю себя выйти и заворачиваюсь в одно из пушистых гостиничных полотенец. Ник не намекал ни на что между нами. Может, он и не собирался об этом говорить. Я сама еще не готова думать о нас с ним после того, как все закончится. Не готова думать ни о чем, кроме возвращения сына. Я хочу заключить его в объятия!
Проходит несколько минут после того, как я вышла из душа. Внезапно звонит мой мобильный. Номер я не узнаю.
– Алло?
– Сьюзан?
– Марк.
– Ты где? – Его голос звучит обеспокоенно.
– Я сейчас не могу разговаривать. Откуда ты узнал этот номер? Зачем ты мне звонишь?
– Я беспокоюсь о тебе, Сьюзи. – Он так звал меня в прошлом. Я говорю с ним всего несколько секунд, но уже готова расплакаться. Невероятно! – Возвращайся домой, и мы что-нибудь придумаем. Я хочу тебе помочь.
Сердце судорожно колотится в груди, дыхание почти перехватило. Я хочу сделать то, что он предлагает. Хочу развернуться и бежать домой, в тот дом, где мы были так счастливы. Хочу, чтобы мой муж исправил все, что пошло не так. Именно поэтому я удивляю себя своими следующими словами.
– Я не вернусь домой, Марк. Мне нужно выяснить, что происходит. Мне нужно выяснить, что ты сделал.
– Я ничего не делал.
Он врет. Дилан жив, мертва бывшая невеста Марка, а я хочу знать, за кем, черт возьми, я была замужем. Вовремя останавливаю себя, чтобы не выдать ему все это. Слышу у себя в голове голос Ника, который говорит, что нельзя раскрывать карты, нельзя доверять Марку и нужно быть осторожной.
– До свидания, Марк. – Отключаю связь и начинаю плакать. Вот как оно получилось. Я решила не доверять единственному мужчине, которого любила в своей жизни, отцу моего ребенка, и повернуть назад уже невозможно.
Никаких вопросов мне не задают, поэтому нет необходимости врать о телефонном звонке Марка. Вернувшись, Ник или не обращает внимания на мои припухшие глаза, или предполагает, что меня просто все достало – ведь столько всего навалилось. Это меня устраивает, я не люблю врать.
Женщина более старшего возраста, которая в этот день дежурит в библиотеке, достаточно дружелюбна и не задает лишних вопросов, когда мы интересуемся временем начала рабочего дня Дженнифер.
– Ее смена с часа дня, – сообщает она, выдавая нам два новых гостевых пропуска. Дженнифер явно не предупредила ее, что следует опасаться парочки журналистов, которые несут зло. – Но обычно она приходит пораньше, чтобы выкурить сигаретку.
Когда мы покидаем здание через главный вход, то первым человеком, которого видим, оказывается Дженнифер. Она выделяется среди студентов в первую очередь возрастом – лет на двадцать старше. А также своим видом и одеждой. На ней джинсы и простые черные ботинки. Нельзя сказать, что она одета неряшливо или безвкусно, но то, что на ней, очень сильно отличается от черных плотно обтягивающих джинсов и замшевых сапожек, которые носят девушки в университетском городке. Несмотря на то что на улице не так и холодно, на ней зеленая куртка оверсайз, которая может смотреться модно, но сейчас кажется совершенно обычной громоздкой курткой. Волосы цвета грязный блонд никогда не встречались с продукцией GHD [45], которой пользуется половина Вселенной, включая меня. Дженнифер держит сигарету губами, а сама одной рукой роется в сумке, а второй удерживает стаканчик с какой-то жидкостью, от которой вверх идет пар. Когда она поднимает глаза и видит нас, на ее лице, не тронутом косметикой, появляется злобное выражение.
– Я вызову службу безопасности, – угрожает она, когда мы к ней подходим.
Я оглядываюсь вокруг, но не вижу ни одного человека в форме. Опускаю руку в карман и достаю свою верную зажигалку, которую снова стала носить при себе с тех пор, как мне опять потребовались сигареты. Дженнифер колеблется, потом берет зажигалку у меня из руки.
– Выслушайте нас вначале. Потом, если вы все равно захотите, чтобы мы ушли, вам не потребуется служба безопасности, – обещает Ник.
Она качает головой.
– Не пойдет, – твердо заявляет Дженнифер. – Я достаточно насмотрелась на вашу братию, когда все это случилось. Вы столько врали про Бет, и какая это была гнусная ложь! Меня тошнит от таких, как вы.
– Я не журналистка, – быстро говорю я. – Я бывшая жена Марка Вебстера.
Она пораженно приподнимает кустистые брови.
– Присядьте, – наконец предлагает она и кивает на скамейку рядом.
Чувствую облегчение, которое разливается по всему телу. Секунду мне казалось, что она сейчас начнет звать охрану.
– Что вам от меня нужно?
– Я хочу знать, что случилось с Бет, – честно признаюсь я, достаю свои сигареты и жестом прошу отдать мне зажигалку. – Что на самом деле случилось, а не то, что говорят все. Хочу знать, мне нужно знать, имел ли Марк к этому отношение.
– Вы хотите, чтобы я сказала, что Марк Вебстер не имел к случившемуся никакого отношения, – произносит она ничего не выражающим тоном. – Ну, это я сказать не могу. Если вы не готовы услышать неприятную правду, то вам лучше сразу отправиться назад туда, откуда приехали.
– Я готова. Ну… – запинаюсь и смотрю на Ника. – Я не уверена, что готова, но мне нужно услышать правду. Вы были лучшей подругой Бет. Мне нужно услышать вашу версию.
– Почему сейчас? – с горечью спрашивает она и глубоко затягивается сигаретой, смакуя вкус. Наконец она выпускает дым и продолжает: – Почему это вдруг стало играть для вас роль по прошествии стольких лет?
Я пытаюсь быть честной, но не хочу рассказывать этой женщине все. Я ей не доверяю.
– На протяжении всех лет брака Марк никогда ничего не говорил мне про Бетани. Я узнала про нее, только когда случайно нашла их совместные фотографии.
Это почти правда.
– Вы приехали в Тревельян-колледж искать бывшую девушку вашего бывшего мужа, хотя ничего не знали про ее убийство? Какое вам вообще дело до этого?
Дженнифер наклоняет голову и снова приподнимает брови. Брови густые и не выщипанные, очевидно, никогда не встречались с пинцетом. И даже садовыми ножницами. Она не дура, понимает, что я не говорю ей всю правду.
– Я захотела узнать, почему Марк никогда ее не упоминал. – Это полуправда. – Мне показалось странным, что он рассказывал мне про других своих девушек из прошлого, но не про эту. Я знаю своего бывшего мужа. У меня это вызвало подозрения, и еще я была заинтригована. Теперь жалею, что сунулась в это дело, но не могу не обращать внимания на то, что узнала.