Но решение принято. Если есть хоть малейший шанс, что внутри я узнаю о том, что случилось с Диланом, я ни в коем случае не поверну назад.
У меня под ногами хрустит гравий, звук захлопывающейся дверцы машины очень громкий – все, кто находится поблизости, оповещены о моем присутствии. Значит, Роб, ты знаешь, что я здесь, теперь твой шаг.
Изо рта идет пар, я обнимаю себя руками, тру ими тело, чтобы стало хоть немного теплее. Теперь жалею, что не подумала об одежде. Джемпер у меня такой тонкий, что я вижу, как вставшие дыбом волоски у меня на руках проглядывают между нитей.
Потускневшая вывеска над дверью оповещает, что здание когда-то принадлежало некоему Дж. К. Стэнли. Задумываюсь об отношении мистера Стэнли к полам с подогревом – и почему-то думаю, что он не считал нужным их устанавливать.
– Привет! Роб? Марк?
В здании тихо, все вокруг неподвижно, и звук моего голоса кажется чужеродным в этом месте. Создается впечатление, что громко говорить здесь неправильно, как в библиотеке.
Запираю дверцу машины и быстро иду в здание, не хочу оставаться на открытом пространстве больше, чем необходимо. Как уже говорила, я смотрела фильмы. Подойдя достаточно близко, чтобы прикоснуться к тяжелой деревянной двери, я вижу, что она висит только на одной петле и немного покорежена. Проем между нею и косяком достаточно большой, чтобы человек мог пробраться внутрь. Держась за косяк обеими руками, я протискиваюсь во тьму – и оказываюсь на полу с другой стороны.
По стенам склада пляшут тени, место напоминает пещеру, которая освещается только оранжевым огнем, который горит в черном металлическом мусорном баке в центре помещения. Кто-то здесь есть.
– Роб? Марк?
Мой голос эхом отдается от стальных опор и балок, ударяется о пыльный бетонный пол и уходит во тьму за языками пламени.
– Сьюзан. – У меня перехватывает дыхание, я делаю шаг назад и врезаюсь каблуком в сломанную дверь. – Сьюзан, я здесь.
Мой муж спешит ко мне из тьмы. В мелькающих языках пламени и в дыму он кажется более худым и изможденным даже по сравнению с тем, как выглядел всего несколько дней назад.
– Где Дилан? – спрашиваю я. – Почему ты захотел встретиться со мной здесь? – Мне сложно принять тот факт, что Дилану уже четыре года. Не укладывается это у меня в голове! Я все еще жду, что Марк передаст мне в руки трехмесячного ребенка. Я когда-нибудь смогу принять, что столько времени было потеряно? – Где Роб?
Прижимаюсь спиной к влажной покореженной двери. Впервые после того, как я здесь оказалась, у меня неистово колотится сердце в груди, дышать тяжело, в горле комок. От дыма щиплет глаза. Господи, только бы не паническая атака. Не сейчас, когда я так близко подошла к разгадке, когда я нужна своему мальчику, возможно, больше, чем когда-либо раньше.
– Кто такой Роб?
– Роб Хоуи, начальник Рейчел. Адвокатская контора «ЗБХ». Он сказал, что ты нашел Дилана.
– Роб Хоуи? – Марк хмурится. – Как он выглядит?
– Свободно спадающие, мягкие каштановые волосы, голубые глаза, шрам на шее.
– Черт! – тихо ругается Марк.
– В чем дело?
– Проклятье. Черт! Это не Роб Хоуи, Сьюзан, это… Боже, нет. Он сказал, что Дилан у него?
– Нет, не так прямо. Если он не Роб Хоуи, то кто? – Когда моему мозгу пришлось выбирать между паникой и злостью, он выбрал злость. Хотя бы в этот единственный раз моя неисправная проводка решила поработать на пользу. – Кто он такой, и что сделал с моим сыном?
Ноги автоматически несут меня вперед, подпитываемые яростью, пока я не оказываюсь в нескольких дюймах от мужчины, которому доверила свою жизнь.
– Богом клянусь, Марк, или ты мне объясняешь, что происходит, или я…
– Джек.
Я никогда не встречала никакого Джека. Я не знакома ни с одним Джеком.
Марк опускает глаза в пол, словно внимательно изучает пыльный бетон.
– Есть вещи, которые ты не знаешь, Сьюзан, про меня, про Джека и…
– Я знаю все про Бет. – Он сжимается от звука ее имени. – Я знаю, что с ней случилось.
– Ты это слышал, Марк? Она знает.
Голос спокойный и знакомый, я оглядываю помещение в поисках той, которая произнесла эти слова. Я не вижу ничего за дымом и языками пламени. Огонь трещит, искры и пепел падают на пол.
Глаза Марка осматривают тьму в поисках хозяйки, как и мои.
– Выглядит несколько иначе без столов и стульев, правда? Прости, Шекс, я не смогла точно воспроизвести сцену. Думала об этом, но мне показалось, что будет несколько мелодраматично.
Я вижу движение в углу помещения, и женщина выходит из тени на освещенный огнем участок.
– Дженнифер?
Марк словно давится этим словом, а я пытаюсь вспомнить, где же видела эту женщину раньше. Затем я вспоминаю. Дженнифер… библиотека… лучшая подруга Бетани…
У меня такое ощущение, будто я вижу ее впервые и при этом знала много лет. Она покрасила длинные волосы цвета грязный блонд в сочный рыжий, а толстые черные линии вокруг глаз наводила явно дрожащей рукой. Но сейчас я вижу ее не стоящей в свете огня, окруженную дымом и летающим по воздуху пеплом. Я вижу ее в дверном проеме нашего с Марком дома, ее силуэт на фоне яркого солнечного света днем, я слышу ее голос: «Миссис Вебстер?» Это было в тот день, когда моя жизнь закончилась.
– Ты приходила в мой дом. В тот день ты приходила в мой дом.
Улыбка на тонких губах.
– Немного поздновато для воспоминаний.
– Что ты там делала? Что ты делаешь здесь? Где Роб? Где мой сын?
– Роб – это не Роб. Может, все совсем не так, как кажется. Ты никогда не задумывалась об этом, Сьюзан? Может, черное – это белое, а низ – это верх. Может, «ЗБХ» означает Зара, Брэтбери и Хоуи, а мужчина, которого ты видела, – кукловод. Может, у тебя нет сына. Может, ты его убила.
Дженнифер говорит небрежно, словно все это для нее ничего не значит. Она безумна. Дилан у нее? Девушка подходит поближе, и я чувствую резкий запах свежей краски. Она держит в руках маленький серебряный предмет. Зажигалку.
– Я думаю, мы все знаем, что это неправда. – Стараюсь говорить ровным голосом, не выдать свой страх, от которого парализовало ноги. Чувствую, как струйка пота катится вдоль позвоночника вниз. – Я вся внимание, Дженнифер. Разве ты не этого хотела? Фотография, Кристи Райли… все это?
Судя по лицам их обоих, они поставлены в тупик. Очень хорошо, пусть побудут в замешательстве. Я в таком состоянии прожила четыре года.
– Какая фотография? – уточняет Дженнифер.
– Что там с Кристи? – одновременно с ней спрашивает Марк.
– Ха! Похоже, я не единственная, кто не в курсе всего.
– Райли мертва, – объявляет Дженнифер. – На самом деле они оба мертвы. Ты считал себя таким умным, Билли, помогая Мэтту исчезнуть. Если б он только подождал, пока Кристи и маленькие принцессы смогут к нему присоединиться. Проявил бы немного терпения. Так нет же, совесть его замучила, он решил найти меня. Джек не допустил бы этого.
– Мэтти мертв? – У Марка искажается лицо, он закрывает глаза словно от боли. – Проклятая сука. – Марк открывает глаза и бросается на нее.
– Эй-эй, потише, парень! – Дженнифер поднимает зажигалку, щелкает ею и освещает свое лицо. Марк резко тормозит. – Одним больше, одним меньше, какая разница? Бетани, Кристи, Дилан. Это все сопутствующие потери. Из поколения в поколение, так ведь? Все, что угодно, только защитить Братство. Скорее, защитить собственные задницы. Но не на этот раз. Однажды я тебя вернула, Марк, но этого недостаточно.
– Почему ты не сказал мне, что Мэтт Райли был твоим лучшим другом? – Адресую вопрос Марку, но не свожу глаз с Дженнифер. – Почему ты никогда про него не рассказывал?
Марк качает головой.
– Мэтти и Кристи – люди из того периода моей жизни, про который мне никогда не хотелось говорить. Я не хотел, чтобы ты про него слышала. Я не хотел путаться в сложных объяснениях, или чтобы кто-то из нас случайно проговорился и упомянул… случившееся. Я просто хотел защитить тебя, Сьюзан.
– Ах ты, господи! – врывается голос Дженнифер. – Может, Марк не так прост, не сразу заметишь? Ты удивишься, Сьюзан, узнав, что мы с ним в университете были любовниками?
– Нет.
Эта новость должна удивить, но не удивляет. Откуда мне это знать?
– Нет, конечно, нет. Я тебе один раз уже говорила об этом. Я знала, что ты вспомнишь. Но несколько поздновато, Сьюзан.
Она говорит это таким тоном, каким ребенку объявляют, что он опоздал на обед. «Что она имеет в виду? Когда она мне говорила?»
– Мы не были любовниками, – выплевывает Марк. – Я один раз допустил глупую ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку, которая испортила все.
Дженнифер его полностью игнорирует и ведет себя так, словно он не произнес ни слова.
– Она все вскоре вспомнит, Марк. И тогда возненавидит так, как тебя ненавижу я. Должна сказать, мне очень жаль – в смысле, что тебя не будет рядом с ней, чтобы это увидеть, но я всегда знала, что к этому все придет, даже если не знал ты. Я наконец могу тебе объявить: я тебя ненавижу.
– Дженнифер, пожалуйста. – Голос Марка напоминает писк. Я умоляю его глазами, пытаюсь донести до него, что нужно молчать. Мне нужно подумать, если Марк продолжит говорить, она может нас убить.
Дженнифер корчит гримасу, глядя на меня.
– Серьезно, Сьюзан, что мы в нем нашли? Уверена, что сама не хочешь это сделать? Не думаю, что кто-то станет тебя винить. Может, нам даже удастся убедить полицию, что в этом случае не нужно вторично судить за одно и то же преступление. Я знаю, за одно и то же преступление два раза не судят, но тут же другой человек, и вообще око за око, да? Ты уже отмотала срок… – Она протягивает мне зажигалку, я колеблюсь. Она полностью сошла с ума. Думает, я его убью? Позволит мне просто взять зажигалку? Она смеется и отводит руку назад. Я упустила свой шанс. – Нет? Если честно, я тебя не виню. Убийство меняет. Для того чтобы забрать чужую жизнь, нужно быть на самом деле больным на голову. Правда, Марк?