– Ты уходишь?
Я обняла ее.
– Да. Спасибо, что позвала.
– Ой, да ну тебя. Рада буду повторить. И пиши, как продвигается новая книга.
Мальчик проводил меня сквозь переполненный клуб к хлипкой лестнице, которая вела на свежий воздух. Он вышел вслед за мной на улицу, где молодежь, разбившись на группки, курила, смеялась и снимала на камеру все это веселье. Я знала, что на самом деле им не очень весело. Я езжу по всему миру, рассказывая о том, что это притворство. Но все равно сердце защемило: этот этап моей жизни закончился, и его уже не вернуть.
– Было очень приятно познакомиться, – сказала я Мальчику и потянулась обнять его. Только обнять. – Спасибо, что вернул мне веру в мужчин.
Он повернул лицо ко мне, и мы чуть не поцеловались в третий раз. Он прикусил губу.
– Пойдем ко мне, – прошептал он мне на ухо.
Я помедлила.
– Не могу.
– Можешь.
Закрыв глаза, я в последний раз вдохнула его запах. Интересно, насколько он хорош в постели. Хотя какая разница, главное, что это был бы секс. В одной постели со мной оказался бы мужчина, которому что-то нужно от моего тела.
– Я… ты же знаешь, у меня есть парень.
– Пойдем ко мне, он не узнает. Давай. Ты же хочешь, я знаю.
Я промолчала, потому что это было правдой. И тут он сказал:
– Нам надо вести себя потише, чтобы не разбудить родителей, но вообще они не возражают.
Я подавила смешок. Воображение захлебнулось и умерло. Я не засмеялась. Подавшись вперед, я очень нежно коснулась его губ. Обхватила его юное лицо ладонями.
– Не сегодня, – сказала я. И, повернувшись, ушла.
Я чувствовала кураж – словно я одна из тех крутых героинь, которых показывают в сериалах. Они проходят мимо влюбленных мужчин не оглядываясь, хотя знают, что они смотрят ей вслед. Я сильная, сексуальная, и все будет…
– Ты гребаная динамщица! – крикнул мальчик мне в спину.
Я еле проснулась. Еле доковыляла до душа. Отражение в зеркале не добавляло оптимизма. Не помогли ни светоотражающая тональная основа, ни мои особые кремы, ни платье бренда Whistles, которое изящно обтягивало именно те места, которые нужно.
Том счел мой поход в клуб с толпой двадцатилеток очень забавным.
– КАК ПОХМЕЛЬЕ? – заорал он мне в ухо, и яйца-пашот чуть не свалились с ржаного хлеба.
– Не смешно, – ответила я. Он поцеловал меня в лоб. Как обычно.
Свадьбу праздновали в Лондоне, и это большой плюс: не нужно тратиться на отель и туда ходит метро. Но отличие не только в этом. Гарри и Клэр удалось организовать все меньше чем за год. С ума сойти, правда? А еще их свадебный торт покрыт сыром, потому что они обожают сыр – это их главная отличительная черта. А еще Клэр выбрала простое платье, чтобы продемонстрировать всем дорогущие желтые дизайнерские туфли – Клэр любит туфли, это ее главная отличительная черта. А еще цветы на свадьбе разбрасывает их дочь Бонни – они настолько современная пара, что сначала родили детей, а потом устроили свадьбу. Церемония проходила не в церкви, потому что Гарри с почти религиозным пылом ненавидит религию – это его отличительная черта. Мы сели рядом с Ди, которая сияла и выглядела как любая другая беременная. Длинные рыжие волосы и пышная грудь придавали ей облик персонажа с картины рафаэлитов. Пока мы ждали начала, я с радостным визгом обняла всех наших университетских друзей. Сколько же мы не виделись, говорили они, как жаль, что я пропустила девичник из-за поездки в Берлин, но они смотрели мое выступление на TED, как же это волнительно – писать книги. Эми выглядела измотанной: ее старший, Джоэл, тянул ее за платье, а она пыталась удержать младенца на руках. Помощи от Ника, своего мужа, она не дождалась: они с Томом вполголоса жаловались друг другу, что из-за этой свадьбы им придется пропустить столько матчей.
Клэр прошла по проходу, и мы притихли, но тут Бонни выронила корзинку с розовыми лепестками, и все рассмеялись. Этот момент войдет в анналы их семейной истории. Жених и невеста произносили клятвы, а я старалась не думать, что четыре года назад Гарри изменил беременной Клэр с кем-то из коллег. Я до сих пор не понимала, как она смогла его простить. Тогда она на два месяца переехала к Ди, чтобы наказать Гарри. Но теперь они казались счастливыми, навеки связывая свои жизни.
Я старательно отводила взгляд от Тома, чтобы он не истолковал его как желание выйти замуж.
Когда церемония закончилась, молодоженов осыпали конфетти, и мы сделали все положенные фотографии, все спустились в метро и отправились на вторую часть торжества. Клэр и Гарри сняли гастропаб и украсили его розами. На столиках стояли хлебные корзины с маслом, и я поспешила заесть прошлую ночь. Ди последовала моему примеру. Под моим прикрытием она осушила половину моего бокала просекко.
– Если кто-нибудь еще потрогает мой живот, – пригрозила она, сжимая свой бокал, – клянусь, я бздну на них.
– Но я все время трогаю твой живот.
– Ты моя лучшая подруга, тебе можно. Но я не шучу, Тор, за сегодня уже шестеро лапали мой живот. Какой-то стремный дядя Клэр даже задержал свою руку, пока не почувствовал пинок. А я вынуждена улыбаться и терпеть, ведь это типа чудо.
– А если надеть что-то типа электрошока?
Ди обмакнула кусочек хлеба в масло и проглотила не жуя.
– Проще бзднуть. Газов скопилось предостаточно.
В дальней части паба были расположены огромные окна до пола, выходившие на довольно симпатичный сад, где нетривиальный свадебный фотограф – весь с тату и все такое – делал нетривиальные снимки Клэр и Гарри. Желтые туфли Клэр привели фотографа в восторг, и он заставил ее подняться на столик, чтобы они попали в кадр. Мы с Ди смотрели, как Гарри и Клэр прикасаются друг к другу в перерыве. От хохота в уголках их глаз проступили морщинки.
– Как ты думаешь, Найджел всегда будет хранить тебе верность? – спросила я, по-прежнему глядя в окно и вспоминая, как Клэр несколько месяцев рыдала у Ди на кухне.
Она рассмеялась.
– До нашей встречи у него три года не было секса. Так что ставки в мою пользу. А в чем дело? Ты сомневаешься насчет Тома?
Я покачала головой. Пора заканчивать с хлебом – я съела уже три кусочка, а лишний вес мне не нужен.
– Нет, здесь я уверена на все сто. В детстве его отец изменял матери, а затем и вовсе бросил их. У него, скажем так, на этот счет пунктик.
Вообще-то Том тут же бросил бы меня, если бы узнал про вчерашнего мальчика – пусть ничего и не было. Я вздохнула и выкинула из головы воспоминания о прошлой ночи.
– Как думаешь, вы с Найджелом когда-нибудь поженитесь? – спросила я.
Ди взяла еще кусочек, но вместо того, чтобы съесть, скатала из него шарик.
– Мы обсуждали это, – призналась она. – Я не вижу никаких препятствий. В конце концов, у нас будет ребенок. Это связывает сильнее, чем брак.
Они уже это обсуждали? Как будто это закономерное развитие событий. А вот мне постоянно приходится делать вид, будто я не тащу Тома в этом направлении. Меня затопила зависть. Это нечестно, они едва знакомы. Прозвучит ужасно, но я всегда думала, что выйду замуж и рожу детей раньше, чем Ди. Ведь мы с Томом уже давно вместе, а у Ди никогда ничего не клеилось. А теперь… Боже! Тридцать лет – это как игра «Змеи и лестницы»: кажется, будто ты опережаешь всех, но на самом деле лишь один бросок кубика отделяет тебя от последнего места. А идущий последним внезапно попадает на клетку с лестницей и оказывается впереди тебя в этой игре, где нужно успеть все, пока не наступила менопауза. Хорошая аналогия, кстати. Нужно вставить это в ту книгу, которую я никак не могу написать. Я взяла паузу в соцсетях на месяц, чтобы успеть вовремя, но это не помогло. Мой документ Word почти девственно пуст. Понятия не имею, о чем мне писать. Я волнуюсь, что подумает Том, если прочтет его, – не хочу новой ссоры. Я подумала о змее на игровом поле – мерзкой змейке, которая поджидает тебя на клетке девяносто семь: стоит там очутиться, как ты сразу отправляешься обратно на старт. Если мы с Томом расстанемся, это будет очень долгое падение к точке старта. А вот Ди уже забралась почти на самый верх своей гребаной лестницы, и перед ней маячит финиш. Но мои мысли прервали университетские друзья, которые бросились в нашу сторону, чтобы пощупать живот Ди.
– О боже, Ди! Идеальная форма! – воскликнула Салли, поглаживая живот, точно шар судьбы. Салли жила в соседней комнате в общежитии. Как-то раз она отправилась в клуб в одном нижнем белье и в кроличьих ушках. А теперь ее ребенок играет с отпрыском Эми в детском уголке. – Уже недолго! Когда у тебя срок?
– На Рождество. Очередной ребенок с комплексом по поводу дня рождения, – сказала Ди.
Все столпились вокруг нас и по очереди прикасались к Ди. Убедившись, что никто не видит, она закатила глаза.
– А ты ходишь на йогу для беременных?
– Вы планируете рожать дома?
– Боже, а вдруг что-то пойдет не так, а ты не в больнице?
– Я рожала два дня. Когда все закончилось, я посмотрела на себя в зеркало: от перенапряжения у меня лопнули все артерии на лице.
– У меня были такие разрывы, что пришлось вводить пессарий на две недели. И до конца все внизу так и не восстановилось.
– У меня прекратились схватки, едва вышла головка Клары. Я лежала так две минуты, с торчащей оттуда головой, пока схватки не возобновились. После этого пришлось наложить кучу швов, – добавила Эми.
Ди крепко схватила меня за руку и сжала. Я постаралась вклиниться, но где там. Эми рассказала, как во время ее вторых родов маска с закисью азота не работала.
– Представьте, сколько детей рождается в этот самый миг, – перебила я ее. – Каждую минуту тысячи появляются на свет. И с ними все в порядке. – Я повернулась к Ди. – Нужно всего-то денек продержаться.
– Может, и дольше, – встряла Эми. – У меня роды длились сорок два часа.
Ди так сильно сжала мою ладонь, что заболели пальцы. Я моргнула и потянулась за криптонитом, который приберегла на черный день.