Я мастурбировала, когда Том спал. Когда он ходил за молоком. Однажды я ласкала себя в душе, в этот момент он вошел почистить зубы, и мне пришлось сделать вид, что я «просто мыла там внизу», а он поморщился и сказал «фу». Это Энн, мой психолог, посоветовала мне мастурбировать. Это мое домашнее задание. Она сказала, пусть не в моих силах заставить Тома настроиться на нужную волну, но моя сексуальность – в моих руках. Я женщина, у меня есть сексуальные потребности, и я имею право рассчитывать на их удовлетворение.
Моему психологу нравится обсуждать Тома, хотя я не для этого к ней обратилась.
– Как прошла неделя? – спросила меня Энн при встрече. Ей около сорока, и она мне очень нравится. Каждую неделю я прихожу в ее квартиру в доме викторианской эпохи и изливаю душу, параллельно любуясь мебелью из красного дерева.
– Нормально, – это мой стандартный ответ в начале. – На этой неделе увидела своего новорожденного племянника. Его зовут Юэн, и он просто прелесть.
Я достала телефон из кармана и показала несколько фотографий.
– Действительно, – спокойно отозвалась Энн. – И ползунки отличные. Как прошло знакомство?
Я вздохнула и припомнила свои эмоции. Это была любовь с первого взгляда – малыш немедленно завоевал уголок в моем сердце. Дом Лиззи вызывал ощущение уюта и безопасности. От Юэна исходил какой-то особый аромат, я все никак не могла надышаться. Держа его на руках, я почувствовала, как внизу живота все затрепетало, так дрожал стакан воды в «Парке Юрского периода». Я попыталась отогнать все эти воспоминания и уставилась на огромный шкаф из красного дерева. Как Энн вообще удалось затащить его сюда? Обратно она уже ни за что его не вытащит.
– Отлично, – ответила я. – Немного удивительно, правда, насколько силен этот первобытный инстинкт. У сестры все хорошо…
Я помедлила, раздумывая, стоит ли мне продолжать. Мне не хотелось, чтобы Энн сочла меня поверхностной и эгоистичной. Почувствовав мои колебания, она скрестила лодыжки и молча ждала.
– Прозвучит глупо, но я выложила фото с Юэном на своей странице. Всего один снимок. И подпись – что-то вроде «здорово снова стать тетей». А на своей страничке я обычно публикую только что-то связанное с работой, ведь это главное в моей жизни, – откашлявшись, я покачала головой. – Так вот, пост о том, что я стала тетей, набрал гораздо больше лайков, чем любой другой на моей странице. Я знаю, что это глупо, но я правда расстроилась.
Я покачала головой и слегка скривилась, чтобы показать Энн, что я не считаю это настоящей проблемой. Но я плачу ей за наши встречи, так что Энн не сказала: «Господи, какая чепуха. Просто выкинь это из головы». Вместо этого она спросила: «Как вы думаете, почему это вас огорчает?»
Я знала, что она задаст этот вопрос, но мне понадобилось время, чтобы сформулировать ответ.
– Дело в том, – сказала я, заламывая руки, – что я не хвастаюсь достижениями на своей страничке. Это глупо, все и так всё знают. Все уже привыкли к моему успеху, так что я подумала, что дело в зависти или кто-то все-таки считает, что это хвастовство, но я очень стараюсь не хвастаться… – Я замолчала и посмотрела в окно. Эркерные окна кабинета выходили в придомовой садик, а за ним – другие такие же сады других домов. Деревья начали менять цвет и стояли наполовину зеленые, наполовину желтые – как будто кто-то слишком рано отдернул шторку в примерочной.
– Продолжайте, – попросила Энн.
– Иногда я все-таки делаю пост о важных событиях в моей карьере: например, когда я выступала на TED, – продолжила я. – Честно говоря, мне немного неловко так делать. Я получаю лайки и комментарии, но никакого ажиотажа. Зато вчера, когда я написала, что снова стала тетей, и выложила фото с младенцем на руках, все как с цепи сорвались. Лайки, сердечки, комментарии… разница очевидна, Энн. Я не придумываю. Том именно так и сказал, но я правда не придумываю.
Я снова разозлилась. Эта история задела меня. Я чувствовала отравляющее покалывание гнева в пальцах. Это глупо, сказала я себе. Прекрати вести себя как дура, Тор. Но я не могла успокоиться. В глубине души я чувствовала себя преданной.
Энн размышляла над ответом. Она бросила взгляд в окно и натянула желтый кардиган на плечи. Конечно, она должна занимать нейтральную позицию, но я чувствовала, что она на моей стороне. Она не замужем, у нее нет детей – это было ясно по дороговизне обстановки. Мы находимся по одну сторону баррикад. Честно говоря, я вряд ли сработалась бы с психологом из вражеского лагеря.
– Что вы чувствуете, Тори, когда друзья ставят лайки вашим постам? Что это для вас означает?
Пальцы сжались. Почему я вообще подняла эту дурацкую тему? Я отдаю семьдесят фунтов, чтобы научиться быть менее требовательной и начать нормально питаться. Индекс массы тела уже перешел в зону дефицита, но в глубине души я считала ее зоной «идеального веса». А вместо этого я трачу время на обсуждение, почему люди не ставят мне лайки.
– Лайк – это… это признание. Ты совершил нечто такое, что побудило других принять подсознательное решение нажать на кнопку. Просто задумайтесь. Вспомните, что вам нравится в интернете, а что нет. Вы пролистываете тонну чужих новостей, и большая часть проходит мимо вашего внимания, но вот что-то вас цепляет. Это происходит на подсознательном уровне… что-то заставляет вас дважды коснуться экрана. Это трудно уловить… но это многое значит. Почему мы пролистываем что-то не глядя, а где-то замираем, чтобы выразить свою поддержку и одобрение через это секундное взаимодействие? – В квартире снизу зашумело центральное отопление, загудели трубы. – Вот что это означает. По крайней мере, для меня.
– И вас огорчает, что другие подсознательно выражают больше одобрения, когда вы держите на руках племянника, чем когда делитесь своими достижениями? – спросила Энн, делая пометку в блокноте.
Я кивнула, к горлу почему-то подкатил ком.
– Да. Ведь это означает, что ребенок важнее, чем любые мои успехи… Именно так они и думают. Именно это они и используют против меня, возможно, бессознательно, возможно, они никогда не говорят об этом. Но голос в голове нашептывает им: Пускай у нее была аудиенция с королевой, а ее книга разошлась тиражом в два миллиона – зато у нее нет детей. Готова поспорить, что они не отдают себе в этом отчета, иначе как может фотография с ребенком на руках набрать больше лайков, чем скриншот с выступления на TED?
– Вы хотите детей? – внезапно спросила Энн.
Я открыла рот от удивления. Никто никогда не задавал мне этого вопроса.
– Не знаю, – призналась я. – Откуда мне знать?
Она пожала плечами. Мой психолог пожала плечами!
– Если мне захочется детей, – сказала я, – то это будет сознательное решение. Мне нужен будет ребенок ради него самого. А не потому, что это может сблизить нас с Томом, не потому, что все вокруг рожают, не потому, что моя жизнь не получает достаточного одобрения со стороны людей, чьим мнением я на самом деле не очень-то дорожу. – Я загибала пальцы. – Не потому, что нужно родить про запас, иначе в сорок восемь я об этом пожалею, не потому, что это принесет в мою жизнь смысл, не потому, что детей можно наряжать в красивые наряды, и не потому, что в старости кто-то должен будет подать мне стакан воды.
Я остановилась перевести дух.
– Ну что же, – сказала Энн, продолжая делать пометки. – Кажется, вы придумали сотню убедительных причин, почему это плохая идея.
Я откинулась на спинку дивана из коричневой кожи и скрестила руки.
– Возможно, мне захочется ребенка… скоро… Я не могу обсуждать это с Томом, – признала я. – Мне бы хотелось поднять этот разговор.
– То есть вы с Томом никогда не обсуждали детей?
– Скорее нет, чем да. Он говорил, что хочет однажды завести детей. Но «однажды» – это очень отдаленная перспектива. Четыре года назад, даже три года назад, я не возражала. Но мне кажется немного странным, что он не дает мне поднять этот вопрос сейчас. Разве это запретная тема? – спросила я, хотя это было бессмысленно: Энн никогда не отвечает на такие вопросы. Хотя у нее есть ответ. Энн держит все ответы при себе и делится ими со мной только тогда, когда я сама подхожу к разгадке.
– Вам хотелось бы, чтобы вы со своим партнером могли обсуждать детей? – спросила она.
– Да. Я не хочу сказать, что мечтаю о детях, но было бы неплохо иметь возможность поднять этот вопрос. Думаю, он хочет детей, но… но… – На глаза навернулись слезы, от переживаний перехватило горло. Соленая слеза скатилась по щеке, прощай, моя минеральная основа под макияж. – Я беспокоюсь, что он не хочет детей от меня.
Повисла тишина.
– Если это правда, то я не понимаю, почему он до сих пор со мной, – сказала я.
– А почему вы до сих пор с ним? – спросила Энн.
– Наверное, потому что люблю.
– Наверное?
Я вздохнула.
– Я люблю его, но это так трудно. – Слезы лились ручьем. Энн протянула мне салфетку, я вытерла лицо и скомкала ее. – Мы все время ссоримся. Он отказывается обсуждать наше будущее. Каждый раз, когда я веду себя естественно, он недоволен мной. Я устала от того, что мы постоянно наступаем друг другу на больную мозоль, спорим, один говорит: «я ненавижу ругаться», второй отвечает: «я тоже», но все равно все заканчивается ссорой. Как же он меня бесит… – сорвалось у меня с языка. Крупица правды, которая способна все разрушить.
Энн не упустила эту крупицу. Она бережно подняла ее с антикварного ковра и рассмотрела на осеннем свету.
– Том вас бесит?
Я кивнула. Провела скомканной салфеткой по лицу.
– Это все глупости, – заявила я, зажав салфетку в кулаке. – Я здесь не для этого. Мне нужно стать менее требовательной. Наладить режим питания. Том тут ни при чем.
Энн подняла брови.
– А вы не задумывались, что ваша требовательность как раз может быть вызвана поведением Тома? Что не только вы виноваты в данной ситуации?
Я задумалась.
– Мы с Томом это обсуждали, но он сказал, что это с ним не связано, – ответила я. – Он настаивает, что его вины тут нет, ведь раньше я такой не была.