– Нууу… да.
Ди замолчала.
– Ты все еще ходишь к психологу?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– А ты повтори ей то, что только что сказала. Она будет в восторге. Столько материала для работы, Тор!
Я покачала головой.
– Перестань, Ди, – взмолилась я. – Мне сейчас придется рассказывать перед полным залом, как я счастлива в отношениях. В анонсе меня представили как «эксперта». Оказывается, достаточно с кем-то встречаться, чтобы стать экспертом. А сейчас я потеряла свою единственную опору в вопросах любви. Это абсурд. Вся моя жизнь… абсурд. Я даже подумываю купить брючный костюм.
– Боже, Тор. Все и впрямь так плохо?
Я почувствовала, что вот-вот расплачусь, и прижала пальцы к глазам. Мне некогда плакать, некогда ждать, когда я смогу нанести первый крем. Мне и так придется пропустить несколько подготовительных этапов. К тому же Том не оценит мои рыдания. Он скажет, что я слишком часто стала раскисать. Она называет это «плохой привычкой».
– Не знаю, Ди. У меня плохое предчувствие насчет этого мероприятия. Насчет этой книги. Насчет всего.
– Тор, все пройдет отлично! Ты прекрасно выступишь, как и всегда. А Том… ну… не думай о нем сейчас. Но раз Тейлор смогла уйти… подумай об этом на досуге. Сейчас самое главное – это выступление. Все будет замечательно. Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю.
У меня неожиданно вырвался смешок.
– Правда?
– Конечно! Ты не ведешься на всякую чушь из-за комплекса неполноценности. Поэтому мы и дружим. Чтобы противостоять давлению извне, нужна сила. – Снова раздался хруст чипсов. – Ты каждый день своим примером показываешь мне, что значит быть сильной. Сегодня все пройдет отлично. А что до твоих отношений… что бы ни случилось, Тор, все образуется, потому что ты сильная и ты борешься за свои мечты.
– Почему у тебя гораздо лучше, чем у Тома, получается подбодрить меня?
Она рассмеялась.
– Потому что я женщина. Потому что я в курсе, что эмоции – это нормальная реакция на стресс. Потому что ты не требуешь от меня секса. Потому что я знакома с тобой дольше. Потому что, если мы поссоримся, мы просто можем взять паузу в пару дней, чтобы остыть, но рядом с Томом ты просыпаешься каждое утро.
Я сделала глубокий вдох, как учила меня Энн. Помимо всех моих проблем, я еще и дышать правильно не умею.
– Спасибо, – сказала я. – Ты снова вернула меня к жизни.
– Обращайся.
– Как у тебя-то дела? Все проходит гладко?
Она фыркнула.
– Ну, давай посмотрим. Я тысячу лет нормально не спала. Меня так разнесло, что я не понимаю, куда уж дальше, но это еще не конец. Я то и дело засыпаю на работе. И я постоянно беспокоюсь, что умру от кровотечения во время родов и/или что мой ребенок будет как Кевин из фильма «Что-то не так с Кевином» – вдруг он будет слишком много плакать, и я не смогу выстроить с ним эмоциональную связь, а в итоге он вырастет психопатом и расстреляет всех в старших классах, а я буду знать, что это все моя вина.
Я открутила крышечку с банки увлажняющего крема.
– Просто не давай своему ребенку увлечься стрельбой из арбалета.
Ди рассмеялась.
– Ну вот! Именно этого мне и не хватало – практического совета. А то Найджел только и делает, что твердит, будто я раздуваю из мухи слона.
Вот она – крохотная трещинка. Она впервые признала, что у них с Найджелом не все так идеально гладко и что они не трахаются все дни напролет. Это ужасно, но я почувствовала прилив оптимизма.
– Мужчины вечно нас в этом обвиняют. Но у кого при этом выше продолжительность жизни? То-то же.
Ди залилась хохотом, а я ощущала облегчение. Все хорошо. Мне ни к чему увещевания Тома, пока у меня есть Ди. Мы слишком много требуем от партнера, а потом удивляемся, когда отношения не выдерживают. Нельзя ждать от одного-единственного человека, что он даст тебе все желаемое. Нет ничего страшного в том, что Том не способен дать мне все, что я хочу. И хорошо, что я это признала. Возможно, это сделает наши отношения здоровее и радостнее, чем у всех этих пар, которые настолько не могут друг без друга, что даже умрут в один день – как в «Дневнике памяти».
Созависимость. Вот о чем этот фильм – о том, чем грозит созависимость.
– Тебе разве не пора надеть брючный костюм и рассказать всему залу, как ты счастлива? – спросила Ди.
– Вот черт. Я еще даже праймер не нанесла.
Я опоздала, вся издергалась и не нравилась себе в том наряде, который в итоге выбрала.
– Прости, прости, пожалуйста, – выпалила я пиарщице Дженни вместо приветствия. Она ждала меня у здания Британской библиотеки, дрожа от холода в своем модном клетчатом плаще.
– Все в порядке, у нас еще час в запасе. Классное платье, – сказала она.
Я поморщилась, потому что сама не до конца была в этом уверена. Дженни указала на стеклянную дверь, и я процокала туда на каблуках. Стены из красного кирпича были увешаны роскошными плакатами «Роковых женщин», а вокруг сновали собранные, элегантно одетые женщины в очках с бумажными папками под мышкой.
Меня протащили сквозь толпу, словно иголку через ткань. Мы миновали огромную очередь из женщин, сидевших на земле.
– Они здесь ради твоего выступления, – сообщила Дженни. – Некоторые уже несколько часов тут сидят.
По толпе прошло волнение: меня начали узнавать, кто-то зашептал об этом на ухо своим друзьям. Они улыбались, пытаясь привлечь мое внимание. Я представляла, как они говорят друг другу: «Видели? Она улыбнулась мне в ответ».
Мы вошли в гримерную – это всегда звучит интереснее, чем есть на самом деле. Комната тихо стонала под тяжестью суетного дня. Здесь почти никого не было. Несколько человек молча печатали что-то в телефоне. На каждом столике стояли флаконы с антибактериальным гелем, оставшимся лишь на донышке. Столик в уголке был усеян крошками – по всей видимости, раньше там была еда. Теперь же валялись лишь две измятые пачки чипсов с сыром и луком. Дженни пришла в ужас. «Здесь были сэндвичи, клянусь тебе. Всего лишь час назад». Я сказала, чтобы она не волновалась, и соврала, что уже поела. Ну и прекрасно: я пропущу ужин не по своей вине, ведь все сэндвичи разобрали.
– Зато здесь есть вино. – Заметив бутылки в углу, я направилась в том направлении. – Этот фестиваль умеет расставлять приоритеты.
Люди в комнате захихикали – значит, они прислушивались. Я щедро налила себе белого – от красного зубы желтеют, а меня сегодня ждет двенадцать миллиардов фотографий. Ко мне подошла симпатичная женщина с черными волосами, собранными в хвост, и блокнотом в руках.
– Привет, Тори, приятно познакомиться! – Она протянула мне руку. – Я буду модератором дискуссии. Меня зовут Аника, я пишу для «Гардиан».
Опустив бокал, я пожала руку в ответ.
– Очень приятно, Аника.
– Скажу честно, я ваш фанат, – призналась она, глядя на меня сквозь очки в толстой оправе. – «Негодная…» помогла мне пережить серьезное расставание, когда мне было чуть за двадцать.
Я многозначительно кивнула и сделала глоток.
– Дайте угадаю. Расставание из серии «мы встретились слишком рано, и нам хочется заниматься сексом и с другими людьми, пусть даже мы так хорошо подходим друг другу, но в этом нет ничего особенного»?
Ее глаза сверкнули.
– Именно!
Наклонившись, я сделала еще один глоток. Меня подозвали к столу, и, не выпуская из рук бокала, я познакомилась с двумя другими участниками. Мы обменялись рукопожатиями и повосхищались достижениями каждого из нас, хотя, скорее всего, до прошлой недели и не подозревали о существовании друг друга. Алкоголь уже начал оказывать свое волшебное воздействие, успокаивая и притупляя нервы. Все будет хорошо. Это далеко не первое мое выступление, я умею выступать, я в этом профессионал. Я налила себе еще бокал. Дженни выглядела встревоженной, а я нет. Немного вина всегда идет мне на пользу. Я становлюсь забавнее, искрометнее. Я не выбираю слова, а сюда меня позвали именно за мое умение говорить все как есть.
В последний момент мне захотелось в туалет, и только тогда я заметила, что красная помада размазалась по зубам. Никто и не подумал мне об этом сказать – какое унижение. Я бросилась стирать ее: не выношу следы помады на чьих-то зубах. Это явный сигнал, что человек не контролирует свою жизнь. К счастью, я вовремя это заметила. Я подкрасила губы, промокнула их и сказала своему отражению, что все пройдет хорошо. На меня повесили микрофон, и я перешучивалась со вторым звукооператором, который прикреплял его к груди.
– Будет весело, – сказала я Дженни, недоумевая, почему ее тревога никак не рассеется.
Подошла девушка в черной футболке с планшетом для бумаг в руках, и мы последовали за ней гуськом, как в начальной школе. Сквозь щель за занавесом было видно, что в зале яблоку негде упасть.
Сплошь женщины с доверчивыми взглядами. Их, как туман над морем, окутывала серьезность. Они смотрели на часы, ждали, когда же мы начнем, с нетерпением предвкушали наших экспертные выступления – они хотели знать ответы на все вопросы. Нам сообщили, что все готово, и когда я вышла под яркий свет софитов, меня окатило волной аплодисментов и криков. Я села на свое место, и только тут до меня дошло, что я по-прежнему сжимаю в руке полный бокал вина.
– Привет всем! – уверенно крикнула Аника залу. – Добро пожаловать на мероприятие с очень провокационным названием «Будь опорой своему мужчине», – публика захихикала. Аника и впрямь знала свое дело – сразу же дала всем понять, что мы прекрасно осознаем, какой это спорный момент. – Рада представить вам участников сегодняшней дискуссии. Крайняя справа – Лиза Эйнсбери, журналистка, драматург и, по ее собственному признанию, «человек, переспавший со всем Лондоном». – Зал рассмеялся, а Лиза помахала руками, как бы отвечая «да-да, это я». – В своей великолепной пьесе Лиза рассказывает о том, как случайные связи помогли ей пережить расставание…
– Трудная работенка, – вставила Лиза, – но кто-то должен ее делать.