Я чувствовала себя очень одиноко.
У Тома поджимали сроки, поэтому мы сможем встретиться только вечером. Ди с Найджелом устроили себе мини-отпуск, последний перед родами. С родными я увижусь только завтра, Лиззи не смогла найти няню на сегодняшний вечер. Но даже так она сможет посидеть с нами только два часа, потому что кормит грудью. Я доехала до Брикстона на метро и решила прогуляться по парку. Было так холодно, что на нехоженых участках травы лежал иней. В теннис никто не играл, а за плотным ноябрьским туманом город почти не просматривался. Он скрыл деревья и здания – а людей я видела только в пяти футах от себя, когда они выныривали из мрака. Дрожа, я села на скамейку и уставилась на туман.
Тридцать два.
В юности я и представить не могла себя в этом возрасте. Только какие-то очень смутные предположения: конечно, в своих мыслях я была замужем, с детьми и домом. Но так всегда бывает.
Но ты многого добилась, напомнила я себе. У меня блестящая карьера, за которую многие просто убили бы.
У тебя есть Том.
Быть может, сегодня мы заведем разговор о будущем. Передав Тому корзинку с домашним хлебом, я скажу что-нибудь простое, например: «Я знаю, мы оба хотим однажды завести детей, но давай обговорим временные рамки?» А он обмакнет хлебную косичку в оливковое масло и скажет: «Ты права, Тори. Совершенно права. Как насчет одного года? Давай начнем попытки через год». А затем я спрошу: «А сколько, по-твоему, у нас должно быть детей?», а он скажет: «Двое». И я отвечу: «Согласна». И мы радостно улыбнемся друг другу, не в силах поверить, что этот разговор на самом деле оказался настолько простым.
Я расстроилась и достала зеркальце, чтобы подбодрить себя своим свежим лицом.
Две линии вернулись на мой лоб. Они ненадолго исчезли под слоем различных средств, но были тут как тут, будто настоящий Слим Шейди[12]. Похоже, уже никакими деньгами не удастся стереть эти две линии и все те события, которые привели к их появлению.
Идея.
Я включила камеру в режим селфи и проверила освещение. Неплохо: туман смягчил резкость солнечного света.
Жаль было бы не воспользоваться этим шансом.
Я скорчила гримасу, чтобы морщины на лбу проступили заметнее. Но все равно сняла около двадцати вариантов селфи – мне нужен был всего один снимок, где я выгляжу одновременно симпатичной и забавной. Я высветлила его и слегка снизила резкость – две линии были на месте, но выглядели не так уж плохо. Ради этого все и затевалось.
Дорогие негодники!
Сегодня мой тридцать второй день рождения, и в этом году я получила два впечатляющих подарка.
Эти две гребаные морщины на лбу.
Взгляните на них. Просто взгляните.
Поначалу – как любая женщина, которая становится старше, – я возненавидела их. Я покупала кремы, чтобы спрятать их. Старалась следить за выражением лица.
Но потом я кое-что осознала.
Эти две линии – знак равенства. Всего-навсего перевернутый символ «=».
Ведь жизнь = морщины.
Опыт = морщины.
Веселые и беззаботные деньки, путешествия, приключения = морщины.
Преодоление черных полос = морщины.
Каждый миг моей жизни за эти тридцать два года, хороший ли, плохой ли = эти морщины на моем лице.
Так что не ждите больше от меня извинений. Я с благодарностью принимаю эти морщины и все события моей жизни, которые привели к их появлению.
А на что похожи ваши морщины? Через что вы прошли, чтобы получить такое потрясающее свидетельство на собственном лице? Делитесь своими историями.
Люблю вас.
Ваша (постаревшая) подруга,
К тому моменту, как я ушла из парка, пост набрал уже больше тысячи лайков. Мне стало легче на душе.
– Мама? Мама! Ты меня видишь? Я тебя вижу.
На моем экране крупным планом отображались мамины ноздри. Я могла разглядеть каждую пору, каждый светлый волосок.
– Тебя слышно, Тор.
– Подними лицо от планшета, да, вот так. Теперь ты меня видишь?
На экране чудесным образом показалось мамино лицо.
– О, вот ты где! Вау. До чего дошел прогресс.
И так каждый раз, когда мы созваниваемся по скайпу.
Ровно. Каждый. Раз.
– КАК ПРОХОДИТ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ? – закричала она. – Видела твой пост про морщины. Смешно.
– Отлично проходит, спасибо. С нетерпением жду нашей встречи завтра.
Я сидела в постели, накрашенная – мы же идем в ресторан, – но еще не одетая. На моих коленях, словно генератор шума, мурлыкала кошка. Тыльной стороной ладони я гладила ее по длинной шерсти.
– Я чувствую себя такой старой, – пожаловалась я.
– Ерунда, – отрезала мама. – Доживи до шестидесяти. Каждый раз, когда я прихожу к терапевту, я спрашиваю, сколько жалоб я могу изложить ему за десять минут. Ограничение – три. Так что мне каждый раз приходится расставлять приоритеты, рассказывая о своих недугах.
Я поморщилась.
– Ничего себе. И что же на первом месте?
– Опущение матки.
– Ясно.
– Вообще туда вставляют надувное кольцо, чтобы предотвратить выпадение. Хитро придумано, только совершать пробежки с ним невозможно.
– Спасибо, мама. Достаточно на сегодня.
Мама фыркнула.
– Твое появление на свет стоило всего этого, Тори.
– Поверить не могу, что в мой день рождения ты умудряешься винить меня в опущении матки.
На заднем плане появился папа со спящим Юэном на руках.
– Она опять завела шарманку про свой пролапс? – спросил он. – Останови ее.
– Привет, пап, – помахала я. – Ой, привет, Юэн. Он просто чудо.
Папа поднес младенца поближе к камере, чтобы мне было лучше видно. Меня переполняла любовь на генном уровне.
– С днем рождения, Виктория. – Он отошел подальше, чтобы я могла видеть и его, и маму. – Как проходит день?
Я кивнула.
– Отлично, спасибо.
– Отлично выглядишь. Вы с Томом куда-нибудь собираетесь?
– Ага. Пойдем в тот особый ресторан, где в любое блюдо добавляют шоколад.
– Как оригинально.
Шум воды – Том принимал душ – прекратился. Я взглянула на часы на экране.
– Нам пора, – сказала я. – Вот-вот выходить, а я еще не одета.
– Наслаждайся, дорогая, – сказал папа. – Увидимся завтра.
Мама целых две минуты пыталась отключиться, а я смеялась, глядя на ее морщинистую шею, пока она отыскивала нужную кнопку. Наконец экран потемнел, и я увидела свое отражение. Из ванной донесся аромат лосьона для бритья. Том им почти не пользуется, видимо, сегодня особый случай. Я надела платье – дорогое, синего цвета, – и поправила лямки. Не уверена, что туфли подходили под это платье.
Том эффектно появился из облака пара, как будто его только что вызывали на сцену в шоу талантов. Он поднял брови.
– Ты готова?
– Только сумочку возьму.
Он выглядел прекрасно. Костюм сидел по фигуре – потому что мы покупали его вместе. Кожа мягкая, щетина на лице правильной модной длины. Прямо сейчас он не улыбался, но при улыбке у него появлялась ямочка на одной щеке – это лучше, чем ямочки на обеих щеках. Он достаточно высокий и плечистый, чтобы его фигура казалась мужественной. Том – симпатичный мужчина.
Но меня этот симпатичный мужчина в спальне ничуть не возбуждал. Мне пришлось рационализировать причины, почему он сексуален.
– Хорошо выглядишь, – сказала я, не покривив душой.
– Спасибо.
Я ждала, что она добавит «ты тоже». Я сделала депиляцию, нанесла увлажняющую сыворотку, праймер и тональную основу, выщипала брови, намазалась хайлайтером, помыла и уложила феном волосы, следила за питанием и накачала пресс – все ради того, чтобы именно этот мужчина сказал мне, что я хорошо выгляжу.
– Мы успеем на десятичасовой поезд, если выйдем сейчас.
Ни слова о моей внешности.
Мы поспешили на станцию, опустив головы и засунув руки в карманы поглубже, чтобы защититься от холода. Мы успели на поезд – он задерживался на минуту. Нашлись свободные места, и мы сели друг напротив друга. Не успел поезд тронуться, как мы залипли каждый в своем телефоне.
Сэнди: Как проходит день рождения? Я тебе так завидую – мне очень хочется сходить в этот шоколадный ресторан.
Я улыбнулась, сочиняя ответ. После бэби шауэра мы начали постоянно переписываться, и в последнее время я стала поверять ей больше, чем Ди.
Тори: Да, спасибо. Правда, я сходила к красивому косметологу, и она вела себя так, словно плевать на меня хотела.
Сэнди: Ну, зато она не наплевала на тебя во время процедуры в прямом смысле. Это бы точно испортило тебе день рождения.
Я расхохоталась, и Том бросил на меня быстрый раздраженный взгляд. Он не спросил, с чего мне так весело. Мы вернулись к нашим телефонам. Мой пост набирал популярность. Неприятно только, что больше всего лайков получают посты, где я честно рассказываю о своем старении. За пятнадцатиминутную поездку до станции Блэкфрайерс я успела более двадцати раз обновить ленту. Меня бесило, что Том приклеился к своему телефону, хотя я делала ровно то же самое. В глубине души мне казалось, что я не так зависима от своего телефона, как он. В глубине души он был уверен в обратном.
– Готова, именинница? – спросил Том.
Убрав телефоны в карманы, мы вышли из поезда. Сквозь стеклянные стены станции Блэкфрайерс виднелся окружавший нас город – он сиял на фоне ночного неба, выставляя напоказ свои лучшие развлечения. Мне стало стыдно, когда я вспомнила, как мы в последний раз были здесь вместе с Томом. Все, что я тогда наговорила. Все, что он пропустил мимо ушей. Теперь зима, но все осталось по-прежнему.
Склонив головы, мы шли по описанным Диккенсом улицам – в них не осталось почти ничего от Диккенса с тех пор, как здесь появился флагманский ресторан сети Nando’s. Шоколадный ресторан было легко найти по запаху. Стоило нам войти, как нас окутал пьянящий теплый аромат, а мороз отступал, цепляясь за наши пальто. Нас провели на второй этаж и усадили за симпатичный столик возле батареи с видом на опустевший рынок.