– Да ладно, ни одна девушка не устоит перед этим. – Мо встает, поигрывая бицепсами под футболкой. Я только приподнимаю бровь, тогда он начинает играть грудными мышцами, приговаривая: – Ладно-ладно, а как насчет этого?
– Садись, капрал, – бурчит Фредди.
– У тебя нет вкуса! – Мо шумно выдыхает и садится обратно, но, несмотря на все его старания изобразить обиду на всю нашу компанию, отвергшую его «таланты», ямочка на левой щеке говорит мне о том, что он тоже просто дразнится.
После этого из-за угла появляется Дик. Он пьян и обсасывает свои мокрые усы.
– Простите, я тут подслушивал, – говорит он несколько неразборчиво из-за густых темных усов во рту. – Я бы жизнь отдал за любого из этих парней, правда. – Он хлопает Чаплина по плечу с отеческой улыбкой. – Но я бы не позволил им и пальцем тронуть мою маленькую дочку. Я слишком много повидал и знаю, что они творят в ирландском пабе в Сохо, чтобы подпустить их к моей девочке. – Все парни согласно кивают.
– Он прав. На прошлой неделе Райли пытался потанцевать с девушкой. Так она решила, что у него припадок, и вызвала менеджера, – дразнится Уокер, все еще сидя у друга на коленях. Райли резко встает, Уокер валится на пол и со стуком приземляется на задницу. Он быстро вскакивает, потирая копчик, и, кажется, считает, что его шутка того стоила.
Фредди снова затих, руки сложены на коленях. Он просто наблюдает за тем, что происходит вокруг, и не пытается принять участие в разговоре или обратить на меня внимание. К счастью, появляется Кантфорт с подносом напитков. На этот раз они люминесцентно-зеленые, но несмотря на то, что они выглядят точно как склянки с ядом из кино, я не моргая опрокидываю сразу два. Остальные поступают так же, и Кантфорт плюхается на пол с подносом с пустыми стаканами.
– Может быть, тебе больше повезет с приложениями для свиданий типа «Тиндера», – вставляет он свои два пенни в разговор.
Я краснею оттого, что королевский гвардеец дает мне советы по части свиданий.
– У девушек там никогда не бывает проблем, а ты намного красивее большинства из них, так что ты их всех сделаешь.
Ну вот – я чувствую, что покраснела как помидор. Комплименты всегда сбивают меня с толку. Что мне теперь делать? Просто поблагодарить его? Или это слишком самодовольно? Согласиться с ним? Еще большее самодовольство. Отвесить ему ответный комплимент? Что-нибудь про коктейли? Или про его волосы? Это все просто смешно.
Полагаю, честность – лучший выход.
– Хотелось бы верить, но я тут скачала «Тиндер» пару дней назад, и вообще ничего.
Я ставлю себя в еще более дурацкое положение, признавая свою неудачу, и благодарна, что никто из них не смеется надо мной.
– Что ж, покажи тогда нам свой жуткий профиль… – Уокер протягивает руку, требуя мой телефон.
– Ч-что? Жуткий? – Я заикаюсь от смущения.
– Мужики готовы клюнуть хоть на Кермита-лягушку, в этих приложениях они не сильно разборчивы. Тебе просто, наверное, нужно немного помочь с описанием профиля, потому что, честно говоря, я бы точно предпочел тебя маппетовской кукле, – поясняет Мо.
Когда я неохотно лезу в карман джинсов за телефоном, Фредди наклоняется ко мне и тихо говорит:
– Ты уверена? Ты не должна, знаешь, они все просто пьяные.
– Все хорошо, я тоже пьяная, – отвечаю я, немного обиженная тем, что он решил вмешаться именно сейчас. В ответ он пожимает плечами, а я передаю телефон Мо и говорю ему пароль. Самое худшее, что они там найдут, это фотография сыпи, которая появилась у меня на спине несколько дней назад и которую я хотела сравнить с картинками в «Гугле», в итоге выдавшими, что у меня какая-то средневековая кожная болезнь.
– Ох, Мэгги, – вздыхает Мо и смотрит на меня с отчаянием. Все сгрудились вокруг него, рассматривая мой профиль. И все смотрят на меня с жалостью.
– Что? Фотография? Описание?
– Мэгги, ты просто могла бы написать «мне никто не нужен» или «у меня нет личности». Честно говоря, кто-то, может, и свайпнет вправо ради этого, но у тебя же даже лица на фотографии не видно.
Он поворачивает ко мне экран. Он прав: фотография была сделана с большого расстояния, и взгляд прежде всего останавливается на отце и Белой башне. А я какое-то расплывшееся рыжее пятно в углу.
– Ты прав. Я знаю. Я просто… никогда этого не делала. – Я бросаю взгляд на Фредди, но он смотрит прямо перед собой, механически потягивая свой напиток, и, по-моему, снова стал роботом. Может быть, он не любит большие компании?
– Мы это исправим. Сегодня! Да прямо сейчас. – Райли появляется из-за широкой спины Мо с легкомысленным выражением лица.
– Ой, нет-нет-нет, вы не должны ничего делать, – протестую я, вяло пытаясь отобрать у них телефон.
Но все напрасно, потому что они уже листают мои фотографии. Мое смущение, поначалу укрощенное алкоголем, начинает расползаться по моим щекам. Кантфорт неслышно, на цыпочках подходит ко мне и сует мне в руку новый коктейль. И я благодарна за голландское мужество [23], которое он мне придает.
Между глотками я нервно кусаю губы и сижу, сложив руки на коленях, словно в приемной директора школы, готовая к очередной головомойке. Тихое бормотание и перешептывание слышится до тех пор, пока Уокер наконец не объявляет:
– Ну, если бы мы хотели создать профиль твоему коту, это была бы золотая жила.
На этих словах Фредди неожиданно встает и вырывает мой телефон из рук Райли. Я гадаю, что именно так его разозлило, но тут он поворачивается ко мне и направляет камеру на мое лицо. Он снимает меня, делает много фотографий, направляя камеру то в одну, то в другую сторону, стараясь запечатлеть со всех углов мое ошеломленное лицо.
– Она отлично выглядит сейчас, почему бы не наделать новых фотографий? – резко заявляет Фредди, продолжая фотографировать.
– Так, судя по всему, от них уже не будет никакого толку, да, мистер папарацци? Если только ты не собираешься использовать их для письма с требованием выкупа!
Мо хватает Фредди за плечо, заметив, что на лице у меня обозначилось удивление, смешанное со страхом. Он мягко забирает у Фредди мой телефон и садится на упругую подушку на другом конце дивана. А я сглатываю неожиданную горечь во рту. Это было… странно. Я вдруг трезвею, и мне бы хотелось, чтобы Кантфорт опять прошел мимо меня, как умеющий читать мысли бармен, каковым он, безусловно, и является, и снова меня напоил. До меня вдруг доходит реальность ситуации, и, не будь Мо исключительно мускулистым фиджийцем, сложенным как полубог, я бы рискнула отобрать у него телефон.
На этот раз встает Чаплин, осторожно забирает мой телефон, а потом подходит и предлагает мне руку. Меня сразу успокаивает выражение сочувствия на его лице, и я принимаю его предложение, не задумываясь. Никто за нами не идет, когда он ведет меня обратно к бару. Чаплин достает c полки огромную бутыль чего-то крепкого и наливает в стакан, добавив каплю лаймового сока. Я принимаю напиток и выпиваю до дна; он оказывается на удивление приятным на вкус, и я благодарна Чаплину за заботу. Он наливает и себе тоже и тихо садится рядом со мной. Достав из кармана мой телефон, он включает его и кладет передо мной на стойку бара; на экране – одна из фотографий, сделанных Фредди.
Не знаю, что это – мои мутные глаза, залитые алкоголем, или еще что-то, но та, что он выбрал, в общем-то, не ужасная. На самом деле, положа руку на сердце, я могу сказать, что выгляжу на ней почти красиво. Глаза широко открыты, и мягкие огни офицерской подчеркивают разные оттенки зеленого в моих зрачках. Рот полуоткрыт в удивлении, и на лице выделяются губы – мягкого розового оттенка, который сочетается с пьяным румянцем на щеках. Фредди застал меня настолько врасплох, что я даже не успела, как обычно, сгорбиться. Чаплин молча улыбается и кивает. Я улыбаюсь ему в ответ, и внутри у меня разливается тепло. Это незнакомое мне чувство… но, кажется, я чувствую себя по-настоящему красивой.
Чаплин снова берет в руки телефон и жестами показывает мне, что снимает. Я понимаю, что он хочет сделать еще фото, и киваю, по-прежнему улыбаясь. Он показывает мне позу: сидя на стуле, кладет руку на барную стойку и подпирает ей голову, жестом призывая меня сделать то же самое. Я повинуюсь, и он быстро щелкает несколько раз. Он показывает еще несколько поз, которые я очень стараюсь повторить, и, когда я прыскаю от его попытки надуть губы, он делает еще одно естественное смеющееся фото.
Через несколько минут позирования меня обнимают за плечи два комплекта сильных рук – к нам неожиданно присоединяются Мо, Райли, Уокер и Фредди для групповой фотографии. Мо, дразнясь, ерошит мои волосы, лохматя меня. В отместку я дотягиваюсь и, зажав его голову рукой, тру костяшками пальцев его ежик. Ему ничего не мешает вырваться из моего шуточного захвата, но он признает свое поражение. Когда Уокер с Райли снова обращают на себя все внимание, устроив потасовку на полу, Фредди забирает телефон у Чаплина. Но прежде, чем вернуть его мне, он достает из кармана свой, элегантный, и вбивает туда то, что, как я понимаю, может быть только моим номером. Избегая моего взгляда, он завершает свою тайную операцию, подходит ко мне и незаметно кладет телефон в мой задний карман, а затем смотрит на сослуживцев, которые катаются по полу у наших ног.
– Теперь я смогу тебе позвонить, – тихо говорит мне на ухо Фредди. Он смотрит на меня, и никто из нас не отводит взгляда. Я изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие, несмотря на тот факт, что мое сердце так неистово колотится в груди, что могло бы установить рекорд по шкале Рихтера.
Быть может, алкоголь тому виной, но почему-то этот момент кажется мне таким естественным. Открывая фото, сделанное всего несколько секунд назад, я понимаю, что вписываюсь в эту сцену без усилий. Хоть раз в жизни я не выделяюсь из компании, как огромное рыжее нечто. Смеяться, как ненормальная, с ребятами, с которыми я познакомилась всего несколько часов назад, мне уже кажется нормой, и я чувствую себя с ними почти как дома. Все они разные, у каждого своя история, но никто здесь никого не осуждает. И меня они тоже не оценивают. Дразня меня, как свою, они приняли меня такой, какая я есть, и в кои-то веки я чувствую себя в своей тарелке.