[25] в семнадцатом столетии. Он, между прочим, доблестно сражался во время гражданской войны, и его повысили в звании до капитана.
Фредди кажется полностью поглощенным историей и слушает очень внимательно, благоговейно разглядывая артефакты.
– Думаю, на поле боя я бы скорее испугался таких вот крошечных доспехов, несущихся на меня неизвестно откуда, нежели гигантских. Вряд ли Генрих был в них особенно быстрым.
Фредди оглядывается на нависающий чугунный доспех печально известного короля, а потом ставит на пол сумку с деньгами, наше забытое задание, и наклоняется к миниатюрным доспехам. Он изучает их с огромным интересом, иногда оглядываясь на меня с мальчишеской улыбкой. Мне кажется, что он вот-вот прижмется лицом к стеклу, как ребенок к витрине с мороженым, не в силах выбрать из обилия вкусов.
– Невероятно, просто невероятно. Представь себе, сколько повидали эти доспехи. – Он удивленно качает головой. Меня охватывает гордость, я счастлива, что кто-то слушает меня, истории, которые я рассказываю. И наслаждается ими!
– Я могу показать тебе еще и щиты, если хочешь? О, а еще там есть нагрудник, пробитый пушечным ядром! А хочешь, покажу тебе сами пушки?
Я в своей стихии и не могу сдержать воодушевления.
Фредди не смеется и не поддразнивает меня, только улыбается и кивает. Белоснежная вспышка из-за губ так близка к тому, чтобы стать ослепительной улыбкой.
– Все вышеперечисленное.
У себя в голове я обнимаю его и благодарю снова и снова, но подавляю легкомысленные импульсы и протягиваю руку в сторону следующего экспоната.
– Экскурсия начинается здесь, сэр, прошу вас.
Он подчиняется и идет за мной упругой походкой.
Мы оставляем сумку с деньгами у постамента с доспехами, чтобы их охранял сам король Генрих, и забываем о времени, проходя через каждую секцию оружейной палаты. Я не перестаю говорить, даже когда солнце садится и мы остаемся почти в полной темноте, с одной только скудной подсветкой витрин, и то через одну.
Я рассказываю Фредди про специальную конструкцию окон, в которые можно было вставлять пушки, и вдруг у него в кармане начинает беззвучно вибрировать телефон. Он достает его, бросает беглый взгляд на экран и снова убирает в карман с таким же совершенно бесстрастным лицом, как когда надевает свою медвежью шапку.
– Уже почти семь! – объявляет он резко, в одно мгновение избавляясь от мальчишеского задора. Я сдуваюсь, теряя живительное тепло. Как будто бестелесный дух высосал всю восторженную уверенность из моего тела, оставив меня такой же безжизненной, как он сам. Позабыв все факты, я думаю только о том, что Фредди снова собирается исчезнуть, как всегда.
– Ох, да, конечно, сейф. Ты можешь идти, если нужно. – Мы возвращаемся к тому месту, откуда начали, и я поднимаю сумку, благодарно кивнув Генриху за то, что сохранил ее. – Я справлюсь. Тебе, наверное, надо обратно на службу, типа всегда при исполнении и все такое…
– Нет-нет-нет. Ты обещала мне призраков, а я пока еще ни одного не видел, так что я никак не могу сейчас уйти. – Он снова забирает у меня из рук сумку и делает шаг в сторону, пропуская меня вперед. Тепло возвращается, накрывая меня гигантской волной, и я реально прохожу мимо него вприпрыжку.
Я не смотрю на Фредди, но слышу его тихий смешок и добавляю:
– Не обращай внимания, пожалуйста. Сама не знаю, что на меня нашло, – и в кои-то веки не испытываю неловкости. Смех Фредди, а также мысль о том, что у меня все получилось, доставляют мне больше удовольствия, чем Брэн когда-либо в постели. Впрочем, это как раз неудивительно: почти семь лет он в основном массировал мою тазовую кость, ни разу не приблизившись к цели.
Фредди идет за мной по ступеням, и чем ниже мы спускаемся, тем мне страшнее. Я останавливаюсь на полпути спросить, не хочет ли он пойти впереди меня, неубедительно лепеча что-то про гостей, которых пропускают вперед, но он довольно ухмыляется и кивком отправляет меня дальше. Когда мы подходим к старинной двери, мы оба останавливаемся и пялимся на нее несколько минут. Его ухмылка сразу исчезает, как только он чувствует сквознячок в районе щиколоток.
– Готов? – спрашиваю я, косясь на Фредди.
Он нервно вздрагивает и кусает губы, но вскоре, осознав, что я поймала его в момент слабости, выпрямляется и откашливается.
– Да-да, готов.
Я направляюсь к двери, а он нервно теребит ручки сумки с деньгами.
– Погоди, ты ведь шутила насчет привидений, правда? – Выглядит он очаровательно: брови нахмурены, губа прикушена.
– Увидишь.
Я распахиваю дверь, и нас обдает потоком холодного воздуха с той стороны. Фредди инстинктивно делает шаг назад, как будто готовится к неминуемой схватке. Я подавляю смешок, но сказать ничего не успеваю, потому что он решительно шагает в сумрачный коридор с поднятой над головой сумкой и отчаянно бросается в битву вниз по ступенькам, испустив воинственный клич. Я смотрю на него сверху, согнувшись пополам от смеха. Дойдя до самого низа, он совершенно исчезает в черной пустоте, словно монетка, брошенная в колодец.
– Эмм… вообще-то, я не знаю, как открыть эту штуковину, – кричит он из темноты. Все еще трясясь от смеха, я без раздумий присоединяюсь к нему. И без всяких колебаний сбегаю вниз по лестнице.
– Эй, Мэгги, а где же твой воинственный клич?
Веселые нотки в его низком, мягком голосе – вот и вся мотивация, которая мне нужна, чтобы испустить животный вопль, набирая скорость на последних ступенях. Я добегаю до предпоследней ступеньки и, забыв про ее стесанный край, стремительно лечу вперед, головой прямо в сейф. Тот самый чертов сейф, который каждый раз пытается меня убить. Казалось бы, пора уже и выучить урок – но нет, должно быть, сказываются полученные мной сотрясения. Я все же успеваю прикрыть лицо, падая, словно в замедленной съемке, поскольку не желаю никому объяснять очередной фингал. Но столкновения так и не происходит.
Открыв лицо, я обнаруживаю себя впечатавшейся в грудь Фредди. Я чувствую изгиб его грудных мышц и напряжение бицепсов, обнимающих меня. Несмотря на то что я не самая миниатюрная женщина, я целиком в его объятиях. Я бы не смогла прижаться к нему еще ближе, даже если бы попыталась. В этой интимной близости мягкий запах мяты пробивается сквозь древесные нотки в аромате его одеколона, и я немедленно прихожу к выводу, что именно так хочу умереть: задохнувшейся в мягком льне рубашки Фредди, сдавленной его идеальными мышцами и утонувшей в его лосьоне после бритья, как бы он там ни назывался.
– Как ты дожила до своего возраста – величайшая загадка человечества. Неужели ты не можешь хотя бы один день прожить так, чтобы не впечататься куда-нибудь лицом? – Его грудь вибрирует, когда он говорит, и слегка пружинит, когда усмехается.
Я неохотно выбираюсь из его объятий и смущенно вытираю руки о свои штаны.
– Поверишь, если я скажу тебе, что ни разу в жизни не сломала ни одной ко… – Я не успеваю даже закончить предложение, как он отвечает:
– Ни за что.
– Ну хорошо. Кажется, я как-то сломала нос, – я показываю на горбинку, – но никогда ничего капитального.
Я едва вижу его в полутьме, и он меня, кажется, тоже, потому что он вытягивает один из своих длинных пальцев и медленно проводит им по моему носу, следуя за небольшим изгибом.
Фредди что-то неслышно бормочет себе под нос и поворачивается к сейфу.
– У тебя есть код? – спрашивает он, странно закашлявшись.
– Да, прости, давай я, – отвечаю я, протискиваясь мимо него к сейфу, и набираю код. Механизм щелкает и проворачивается в наступившем молчании, а потом распахивается с легким звоном. Фредди запихивает сумку внутрь. Ему приходится придерживать ее, пока я со скрипом толкаю дверцу, и, как только он выдергивает руку, я захлопываю ее.
Заперев сейф, я поворачиваюсь к нему. Теперь наша близость еще более очевидна, так как моя грудь упирается в его торс. Но он придвигается еще ближе. Мои опасения, что он может почувствовать, как громко стучит мое сердце, заставляют его биться еще быстрее. Я поднимаю лицо, чтобы не уткнуться Фредди в шею, хотя меня так и подмывает узнать, так ли его лосьон хорош на вкус, как пахнет. Окей, это было странно.
Я отвлекаюсь от своих маньяческих мыслей, скользя глазами по его лицу. Оно сейчас мягкое и расслабленное, и я завидую его самообладанию. Я совершенно уверена, что, если бы вес его тела не прижимал меня к сейфу, у меня бы подогнулись ноги и я превратилась бы в лужицу на полу. Он нерешительно дотрагивается до моей щеки рукой, и его большой палец нежно убирает растрепавшиеся волосы с моих глаз. Мое тело отвечает, прижимаясь к нему еще теснее.
Рука Фредди держит мое лицо нежно, но твердо, и он наклоняется ко мне. Мы так близки, что я чувствую его дыхание у себя на губах, и каждый дюйм моей кожи умоляет его уничтожить оставшееся расстояние.
В этот момент вдруг с громким хлопком выключается свет, каскадом освещавший коридор, погружая нас обоих в кромешную темноту. Чары, связавшие нас, разрушены. Испугавшись, я отпрыгиваю от Фредди, постепенно осознавая, что могло бы между нами произойти. Он также отпрыгивает от меня.
– Что за чертовщина?.. – полушепчет, полурычит мне в ухо Фредди.
Охваченная внезапной паникой, я едва не прижимаюсь к нему снова.
Еще один порыв холодного ветра с грохотом захлопывает дверь наверху и разносит эхо по подземелью, напоминая мне о сложившейся ситуации и сверхъестественном опыте, который мы только что то ли приобрели, то ли нет.
– Оки-доки, пора уходить.
Мы оба пулей бросаемся вверх по лестнице; Фредди поддерживает меня сзади, поскольку панический бег до предела усугубляет свойственную мне неуклюжесть. Добежав до двери, я лихорадочно пытаюсь открыть замок, но он не поддается. Я бесцеремонно луплю по нему кулаком, но это тоже не помогает.
Фредди кладет руки мне на плечи, и я подпрыгиваю от неожиданности, но он отодвигает меня в сторону с вежливым «прошу прощения».