– Эмм… – начинаю я. – Мы не так давно дружим. Он пригласил меня сюда, потому что я увлекаюсь историей. – Я не могу отделаться от чувства, что сделала что-то не так. – А вы, собственно, кто? – спрашиваю я слегка дрожащим голосом.
– Простите мою невоспитанность. Я Теодор. Ты видела мою сестру, Верити, раньше. Мы с Фредди вместе учились в школе – жили в одной комнате.
– А. – Я киваю, надеясь, что чем меньше я буду говорить, тем скорее он уйдет.
– Отличные новости про помолвку с леди Кемпбелл, не правда ли?
Помолвка? Я давлюсь напитком, водка сильнее дерет горло. Я чувствую, как она жжется в груди и поджигает все внутренности. Огонь сжигает весь кислород, и я начинаю задыхаться. Я хватаюсь за барную стойку, но это мало помогает. Тысячи мыслей роятся в моей голове, и в то же время я ни о чем не могу думать.
– О, помяни черта… Вот и они, – объявляет Теодор чересчур радостно. – Графиня Гилфорд, леди Кемпбелл – позвольте вам представить гостью виконта, Мэгги.
Ко мне подплывают две дамы. Обе одинаково красивы, под ручку, они затмевают всех вокруг. На матери Фредди длинные кружевные оперные перчатки и меховая шаль, накинутая на плечи ее карамельного цвета платья. Волосы у нее светлые, убранные в королевском стиле с жемчужными нитями в локонах. Нет сомнений, что Фредди – ее сын, у них одинаково потрясающие глаза, чей цвет я не могу определить – между синим и зеленым, от которых невозможно отвести взгляд. Она выглядит величественно в самом прямом смысле слова, и я боюсь, что если я отпущу барную стойку, то грохнусь в обморок прямо к ее ногам.
Леди Кемпбелл, его невеста, раздражающе красива. Если Фредди сделан из того же мрамора, что и микеланджеловский Давид, то ее рисовала кисть да Винчи. Она словно вся светится. Ее прямые, гладкие волосы ниспадают водопадом с тысячей оттенков красного дерева. Интересно, она вообще пользуется косметикой? У нее небольшая россыпь веснушек на щеках, и натуральный румянец, словно поцелуй розы, и пухлые губы. На ней длинное, в пол, сатиновое платье цвета вечерних сумерек, и она возвышается почти над всеми гостями на небольших каблуках, подчеркивающих ее естественный рост. Она должна украшать обложки журналов. Черт, да я уверена, что несколько она таки украсила.
Но последний, смертельный удар я получаю, увидев украшение на ее изящной шее. Большие сапфиры на тонкой серебряной цепочке, подходящие к ее каплевидным серьгам и океану глаз. Это то самое сапфировое ожерелье, которое лежало в блестящей деревянной шкатулке, чей угол расщепился от падения на землю в тот день, когда мы с Фредди столкнулись. Эта красивая неземная женщина принадлежит ему, принадлежала с того самого момента, как я его встретила.
Кейти проворно отворачивается от нас на своем стуле, когда около меня формируется группа. Она прячет лицо от новых гостей в густых волосах, и я борюсь с желанием развернуть ее обратно, чтобы у меня была хоть какая-то поддержка, пусть даже это пьяная австралийка, которую я встретила всего час назад.
– Подруга моего сына, ты говоришь? – говорит графиня Теодору. – Я ни разу не слышала, чтобы он упоминал какую-нибудь… Мэгги? – Она так и не посмотрела на меня, обращаясь только к организатору засады.
Леди Кемпбелл их игнорирует и подходит сразу ко мне. Мне хочется бежать, но я застряла тут, в баре.
– Привет, я Мáри. Очень приятно познакомиться, – говорит она, и голос у нее такой же ровный, как волосы, легкий шотландский акцент только усиливает успокаивающий тон. Она берет меня за руку, чтобы пожать.
– А… эмм… потная, – все, что я могу вымолвить. Она мягко смеется. Даже смех у нее прекрасный. Я смотрю на ее руку, которая все еще нежно сжимает мою. Бриллиант размером с желудь красуется у нее на безымянном пальце в элегантной золотой оправе. Огонь в моей груди подбирается к лицу и начинает пощипывать в уголках глаз.
– Ты в порядке? – спрашивает она, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть мое лицо, и участливо сдвинув брови.
Ну давай, Мэгги, а ну-ка возьми себя в руки. Чем скорее это все закончится, тем скорее ты сможешь уйти.
– Прощу прощения, да… очень рада наконец познакомиться. – Я стараюсь сморгнуть слезы, но они на мгновение застилают мне глаза.
– Фредди столько мне про тебя рассказывал.
– Он… рассказывал? – переспрашиваю я растерянно.
– Конечно! Я бы так хотела посетить Тауэр. У меня так и не было до сих пор возможности, поскольку я в основном всегда в Шотландии.
– Добро пожаловать, в любой момент. Я могу провести для тебя экскурсию, – говорю я с улыбкой, но каждое доброе слово, которое она произносит в мой адрес, откалывает по кусочку от моего сердца.
Он рассказал обо мне своей невесте. Я знаю, он сказал, что мы просто друзья, но за последние несколько недель я правда думала – по тому, как он касался до меня, как он чуть меня не поцеловал, – что это было нечто большее. Я пришла сюда на свидание с ним, ради всего святого! Если он хотел меня, если он вообще хоть что-то ко мне чувствовал, зачем он рассказал ей обо мне? Потому что он ничего не чувствует, говорю я себе.
– Ох, это было бы так здорово! – Она складывает руки вместе и улыбается так широко, что глаза на мгновение превращаются в щелочки. – А ты должна приехать к нам в Шотландию! Ми замок эс су замок [42], если хочешь. – Она снова смеется.
Как может одна женщина воплощать в себе все, к чему я когда-либо стремилась? Воплощать все, чем я не являюсь? Я чувствую себя глупо из-за того, что вообще могла думать, надеяться, что у Фредди могут быть какие-то чувства к такой, как я, когда на самом деле он влюблен в мою полную противоположность.
Мать Фредди наконец переключает свое внимание на меня. Она напоминает мне директрису школы, и я съеживаюсь от одного ее взгляда.
– Откуда вы знаете моего сына, юная леди? – Голос у нее мягкий, манера говорить сдержанная, и каждая интонация, я уверена, тщательно рассчитана, чтобы вселить в меня ужас.
– Я… ну… я… эмм… так получилось, что…
– Ну же, милочка, у нас ведь не весь день впереди.
Кстати, общеизвестный факт, что сказать кому-нибудь «расслабься» во время истерики и «давай быстрее» кому-то, кто, очевидно, и так изо всех сил старается, одинаково бесполезно и только усиливает проблему.
– Мэгги живет в Лондонском Тауэре, графиня, – безупречная Мáри приходит мне на помощь. Конечно, приходит. А еще она, наверное, в свободное время спасает бродячих щенков.
– Понятно, – отвечает графиня. – А лорд Бриджман все еще занимает там пост констебля? Он несколько лет назад устраивал для нас довольно милый ужин в Доме Королевы, – последнюю часть она обращает к Мáри.
– К сожалению, нет, мадам. Лорд Герберт был недавно назначен, – пищу я в ответ.
– Ах, Герберт! Прекрасный парень. Надо будет ему позвонить.
Конечно, она знает всех титулованных особ.
– Твой отец, должно быть, военный в отставке, да?
– Да, мадам. Инженерные войска.
– Но он не офицер?
– Нет, мадам.
– В какую школу ты ходила, пока отец служил?
– Вообще-то, я переезжала вместе с родителями. Хотя забавно – люди говорят, что у меня осанка выпускницы пансиона благородных девиц, потому что мама столько ругала меня за то, что я сутулюсь, что я до сих пор слышу, как она говорит «выпрямись!» каждый раз, когда расслабляю плечи. – Я усмехаюсь. Мáри тоже смеется – скорее из вежливости, графиня даже не улыбнулась.
– Но ты все же не училась в пансионе? – говорит она резко.
– Нет… – Я опускаю голову, меня снова бросает в жар. – Когда свадьба? – Я поворачиваюсь к Мáри, меняя тему.
Словам приходится протискиваться мимо кома у меня в горле, который не дает выход слезам. Я знаю, что услышать подробности ее отношений с Фредди будет мучительно, что я только расстраиваю себя, но ничего не могу поделать. Чем больнее мне будет, тем больше я захочу забыть его. Чем меньше я буду хотеть быть с ним, тем меньше я буду переживать от того, что эти люди смотрят на меня сверху вниз.
– Мы надеемся сыграть свадьбу зимой в Балморале. Может быть, в декабре! Шотландия совершенно волшебная в снегу. – Она улыбается, явно своим мечтам.
В этом году. Он должен жениться в этом году.
– Прекрасно, это… прекрасно, – выдыхаю я, сползая со стула, и добавляю с напускной веселостью: – Мне надо сбегать в уборную.
Мне отчаянно надо сбежать оттуда, пока мое затрудненное дыхание не превратилось в полноценную паническую атаку.
– Очень приятно было познакомиться. Может быть, мы еще увидимся… Ми замок эс эмм… твой замок и так далее.
Мáри улыбается мне на прощание.
– Было очень приятно познакомиться с вами тоже, миссис… графиня Гилфорд.
Она закатывает глаза, но я уже убегаю. Когда я бегу по лобби, перед глазами у меня все плывет. Все уступают мне дорогу, пролетая мимо, словно размытые кометы. Кровь так стучит у меня в ушах, что я не слышу, как шепчутся гости.
Вылетев из разукрашенных дверей, я обнаруживаю, что пошел дождь. Тяжелые капли бьют меня по лицу, и я задыхаюсь на мгновение. Но я не останавливаюсь, я не могу остановиться, пока не окажусь достаточно далеко от этого места. Незнакомые улицы пусты, не считая одной машины, которая едет, разбрызгивая лужи, по краю дороги. Темнота и дождь разогнали всех остальных, и я не встречаю ни одной живой души на пути. В какой-то момент я останавливаюсь, поняв, что потерялась.
Прижавшись к ограждению, я реву, всхлипывая на ветру. Я сползаю по мокрому металлу, потекшая тушь попадает в глаза, но я почти не замечаю жжения. Я поднимаю лицо к небесам, и вода колотит по нему, словно резиновыми пулями. И так я замираю на какое-то время.
Как я могла себе позволить влюбиться в такого, как Фредди? Как он мог ни разу не упомянуть, что собирается, мать твою, жениться? У меня все начинает чесаться от того, что я сделала Мáри. Она понятия не имеет, сколько раз мы почти поцеловались. Сколько раз он нежно ко мне прикасался, был так близок ко мне, как не бывают просто друзья. Я официально – другая женщина.