Какие тренировочные?
Наконец она уехала, я пошла с платформы прочь, смотрю – и впрямь на ветке дерева почему-то чьи-то треники висят. И как они туда попали?
Были у нее какие-то выразительные обороты речи, присказки, междометия, которых сейчас не помню, – только мелодии от них, в которых ее голос.
Года два у нее был приятель эквадорец, композитор из консерватории. Потом они расстались, а мы с Хорхе, наоборот, стали соседями по квартире, и вот я нет-нет, да и услышу в речи невероятно способного к языкам Хорхе Иркин летучий пластичный оборот, словцо, шуточку, каникулы-шманикулы…
Про печальное совсем не хочется писать.
Скажу лишь только ее сестрам, братьям (их было пятеро в семье, все необыкновенно красивые) и родителям:
Мы помним ее, любим, горюем, плачем, но, вспоминая, всегда обливаемся горячим счастьем оттого, что она такая была тут с нами.
Про мамочку
I
Стелю себе постель у мамочки. Спрашиваю:
– Отчего это у вас все простыни такие – короткие, но широкие?
Мамочка (незамедлительно):
– Для лилипутского группен-секса.
II
Уходим с мамочкой на концерт дочки-внучки Лизы.
Мамочка:
– Ну, ты собралась уже?
– Да, но надо на дорожку еще сделать контрольную выкладку и контрольный выплеск (удаляюсь).
– Чегооо?
Пока я отсутствую, мама понимает, что я сказала. Говорит:
– Вот почему вы с Петей у деда Реформатского унаследовали только самое плохое: любовь к кутежам и похабное словообразование?!
III
Вчера приходили десять девиц на традиционные гадания.
Мамочка средь застолья раз шестнадцать посетовала, что не может сыскать шикарную коробку конфет, которую припасла для этого случая. Я уж даже сказала, что повешусь, если еще раз про эти конфеты услышу – благо стол ломился от принесенного и приготовленного.
Утром к мамочке пришло смирение с утратою конфет, философски-поэтическое: она еще пару раз посетовала, а потом сказала, вздохнув:
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
IV
Не успела улизнуть на лестницу курить, была замечена мамочкой.
– Во-первых, ты, дура, не кури, во-вторых – не открывай окна, в-третьих – закрой его потом.
V
Мамочка сегодня отработала и пошла на бульвар гулять.
Погулямши, села на лавочку и читает книжку. Элегантная – черное пальто, кремовый берет, красивые башмачки.
Дядька, чуть в подпитии, лет под пятьдесят, почтительно подсаживается и спрашивает:
– Вы меня простите, пожалуйста, но я вижу – вы ученый человек…
Мамочка подумала – и кивнула, продолжая читать.
– Вот дочитаете до конца страницы, я вам вопрос задам, можно?
Мамочка опять кивнула, дочитала и разрешила задать вопрос.
Дядька, глядя на двух девиц на другой стороне бульвара:
– Скажите мне, вот те две – лесбиянки – или нет?
– А бог их знает, – говорит мамочка.
– О, о, глядите – целоваться собрались! – говорит дядька.
– Да и доброго здоровья, – говорит мамочка.
– Ну, все-таки, как вы, умный человек, думаете, – лесбиянки они?
– Да не знаю, – говорит мамочка, – я про это не думаю. Живу вот без этой темы вовсе.
– А я вот так не могу, – говорит дядька грустно. – Познакомиться охота, а боюсь нарваться на лесбиянок…
Тут ему позвонили из дому, и он зашептал в трубку: «Отстань, ты меня отвлекаешь, я еще на совещании!»
Ну, мамочка поднялась и дальше пошла гулять.
Проходя мимо парочки, увидела: целуются, и вовсе это даже девушка и парень.
Пришла в хорошем настроении. Я ее супом по- кормила.
VI
Соседка по подъезду работает в одном шикарном месте, где проводят закрытые вечеринки. Спиртное часто остается, и персонал его то ли выкупает у распорядителей, то ли прям так берет, а соседка толкает нам с мамой за полцены.
В последний раз, по словам соседки, гуляла «Единая Россия», какие-то выборы очередные провернула.
– Ну, а пьют-то они, Машк, – рассказывает маме соседка, – исключительно патриотические напитки: мартини да Хенесси. В этот раз рано нажрались, всюду наблевали (извиняюсь, Машенька), а мы остатние бутылочки-то и скоммуниздили.
Бара у нас нет, считается «неинтеллигентно», и несколько элегантных и соблазнительных пузырей мама в пакете запихнула в книжный шкаф, между Брокгаузом и архивом.
Сегодня она, в преддверии папиной годовщины, стала проверять – сколько у нас запасов есть, а что покупать.
Шебуршит в шкафу, за моим монитором, и вдруг – ах, хрясь, дзыннь…
Пауза.
Я: Все разбила, или что-то осталось?
Мама (радостно): Нет! Только одну хенесю!
Подхожу. Смотрим удрученно.
Мама: Вот смотри: тень от окна и горлышко разбитой бутылки – вот тебе и пьяное утро готово. А у тебя – «афиша гласила, лицо, обрамленное».
Я молчу, подыскивая еще какую-нибудь цитату.
Мама: Может, соломинкой выпьем?
Я: С утра не хочется…
Мама: Да уж…
Я: И тебе не советую (озарило): «Не пей, красавица, при мне!»
Мама (в тон): «Не БЕЙ, красавица, при мне!»
Ну, потом – веник, совок, мешочек, тряпка…
Через час входит в мою комнату, тянет носом.
Я: Ну как?
Мама: Дышит почва и судьба… (помолчала) Папочка бы смеялся.
И ушла в магазин.
VII
Мамочка рассказывает:
– Была у нас в Третьяковке одна дама. Дама была доктором наук и имела очень большой бюст. По этой причине ее называли за глаза: «Ученый с мировым выменем». Она написала книгу о Брюллове, издала письма Щедрина и оппонировала на защите у Глебчика (моего отца).
И говорила так (картавила):
«Вот Гог’ький – все что имел богатства – все только со своих книг! Так и я:
Шуба – Бг’юллов,
Юбка – Щедг’ин,
Бюстгальтег’ – Поспелов!»
VIII
Наша мамочка говорит по-старомосковски: греШневая, булоШная, редкЫй, доЩЩ, дЬверь, подпрыгОвать, х Кате – и т. д.
Иногда поправляет меня строго.
Вот диалог сегодня:
Я: Мам, твой сын Петя сказал, что он построит на даче двухэтажный сарай!
Мама: Зачем двухэтажный?
Я: Ну, сказал: внизу грабли, лопаты и велосипеды, а наверху – по*бочная для молодежи!
Мама (строго): По*боШная!
IX
Мамочка сидит на конференции на итальянскую тему.
Киноведка, степенная и очень эрудированная, рассказывает про Феллини, про театральность в его фильмах, про условность и пр. Идет шестой час заседания.
Киноведка (чуть подвывая): …И даже волны лагуны Феллини снимал не в натуре, а сконструировал на киностудии Чинечитта!
Мамочка (из рядов): Вот халтурщик!!!
X
Мамочка:
– Вот поедешь сейчас на дачу, возьми с собой побольше шерстяных носок!
– Не носок, а носков! Стыдно – дочь Реформатского…
– Кажется, сейчас словари разрешают и так и сяк.
– Нет, мамочка, окончание определяется родом существительного. Вот одна доска – много досок, а носки какого рода?
– Папочкины были мужского, а мои – женского…
XI
Мамочка как-то плывет в байдарке с папочкой. Машут веслами, болтают. Видят – в камыше притаились рыбаки на лодке, удят. Папа командует – клади весла, а то распугаем им рыбу. Тихо скользят мимо рыбаков, молчат уважительно. Может, щука какая думает сейчас – клюнуть или нет. Или сиг.
Но щука с сигом, очевидно, не клюют, и рыбаки сами начинают разговор.
Рыбак: Ну и откуда вы такие плывете?
Мамочка: Из дома композиторов.
Рыбаки: Ну, и чо там у вас за композиторы?
Мамочка: Всякие есть.
Рыбак: Вот именно. Хорошие композиторы все померли…
Мамочка: Вы ошибаетесь. У нас там очень хорошие живые композиторы.
Рыбак: Ну, вот у вас, конкретно, – какая фамилия?
Мамочка (после секунды раздумья): Пахмутова!
XII
Мамочка (послушав несколько минут радио):
– Какое-то оголтелое византийство…
XIII
Мамочка входит без стука.
Я, недовольно:
– Стучать надо.
Мамочка:
– Стукачей в семье отродясь не было!
XIV
По утрам я, корчась от мизантропии, стараюсь быстренько налить себе кофе и скользнуть с ним за компьютер, интровертивно избежав разговоров.
Но сегодня не удалось, и была полонена мамочкой.
Расчесывая волосы, она поведала мне, что не все понимает и ценит в феноменологии Шпета;
заплетая косу, посоветовала посмотреть фильм Эйзенштейна «Стачка», который во многом кинематографически интересней, чем «Броненосец»;
и ловко закалывая пучок шпильками, сказала, что «Моление о чаше» Мантеньи – просто изумительная, изумительная вещь, – и тут едва заметно прослезилась.
Вот такое утро.
Вечером поговорим по-настоящему.
XV
Говорю:
– Мамочка, прости меня!
Мамочка:
– А чего, сегодня прощеное, что ли?
(В искренность не поверила ни на секунду.)
XVI
Мамочка выходит на середину комнаты и говорит очень громко:
– Сколько можно просить: перенести мои файлы на мой новый компьютер, показать как вставлять флешку и научить посылать эмейл!!! Я не так уж и многого прошу в жизни!
– Но тогда ты ж перестанешь приходить ко мне в комнату, умолять, унижаться…
Мамочка набирает воздуха, но прыскает, машет и уходит со словами:
– Да ну тебя, дурочка какая-то…
XVII
Мамочка утром исследовала свой халат и пришла к выводу, что он – тришкин.
Пошла в магазин за новым и потом рассказывает:
– Тетка мне грит: возьмите вот этот, а на нем написано: «халат с запахом». А я ей: на кой черт мне вонючий халат?
Я: Ну, может быть, он с афродизиаками?
Мамочка: Чтойто?
Я: Ну, с запахом, возбуждающим сексуальное влечение?
Мамочка: Да нет! (Тоном ниже.) Глупости говоришь! С запа́хом!
XVIII