Я, видя такое отношение Вепринского к Гравелю, решил использовать для своих целей, чтобы привлечь Гравеля к троцкистской деятельности.
После неоднократных разговоров с Гравелем о его взаимоотношениях с Вепринским и о безвыходности его положения, что Вепринский располагает на него веским компрометирующим материалом и при желании Вепринский может его посадить, как подозреваемого в шпионаже.
Тут же я напомнил ему о интимной связи с женой разоблаченного врага народа Свиридова Романовой, которая также послужит компрометирующим материалом.
В свою очередь я сказал ему, что мое положение не лучше и меня ожидает такая же участь, если меня разоблачат как бывшего царского офицера.
…Я стал говорить, что все это происходит благодаря неправильной политике партии, что пора уже давно закончить гонение на людей с грязным(sic!) прошлым, что это приводит только к обозлению и рано или поздно должны произойти перемены в государственном строе.
Здесь я подробно рассказал, что несмотря на то, что с троцкистами ведется решительная борьба, направленная на ликвидацию всех антипартийных группировок, троцкистские кадры формируются снова и продолжают вести подпольную работу.
Затем я ему прямо сказал, что сторонники троцкизма имеются и в нашем горотделе НКВД в лице Назарова, Лазуренко, Загорулько, в том числе и меня».
На мой вопрос, согласен ли он принять также участие в организации Гравель ответил утвердительно.
«Вопрос к Гравелю:
— Вы слышали показания Здыховского о вашем участии в правотроцкистской организации. Подтверждаете их?
— Да, слышал — подтверждаю их полностью. Я действительно в мае 1937 года был завербован в правотроцкистскую террористическую организацию Здыховским Николаем и проводил предательскую деятельность в органах НКВД, скрывая от разоблачения троцкистские кадры».
На чем очная ставка закончена, протокол подписали оба подследственных и оперуполномоченный Зайцев.
Тоже 20 сентября 1938 года, тот же город Полтава.
Здесь отсутствует посвящение об отсутствии личных счетов друг к другу.
«Вопрос к Гравелю:
— Вы знаете сидящего перед вами?
— Да, знаю. С Махновецким я знаком с конца 1937 года по совместной работе в Кременчугском горотделе НКВД.
Вопрос к Махновецкому:
— Вы знаете сидящего перед вами?
— Да, знаю, по работе в Кременчуге.
Вопрос к Гравелю:
— Что вам известно о принадлежности Махновецкого к правотроцкистской террористической организации?
— Я сам являюсь участником правотроцкистской террористической организации, в которую я был вовлечен в начале 1937 года участником организации Здыховским Николаем — бывшим секретарем Полтавского горотдела НКВД.
В конце 1937 года перед отъездом на постоянную работу в Кременчугский горотдел НКВД, я получил задание от участника организации Назарова вовлекать в организацию новых участников из числа антисоветски себя проявляющих.
Выполняя задание Назарова, я в конце января 1938 года пытался вовлечь в организацию Махновецкого Льва, в отношении которого мне были известны факты его троцкистских проявлений. В разговоре с ним на эту тему Махновецкий рассказал мне, что он уже состоит в правотроцкистской террористической организации, в которую он был вовлечен еще на работе в Камышнянском районе бывшим секретарем райпарткома.
Подтвердив мне, что он целиком разделяет террористические установки организации в отношении руководителей Партии и Правительства, Махновецкий рассказал мне о той предательской работе, которую он провел в Камышне.
С Махновецким мы договорились о проведении предательской работы главным образом по прекращению дел на участников правотроцкистской организации и развала агентурной работы.
Махновецкого я проинформировал о наличии ряда участников в Полтавском облуправлении НКВД, назвав ему, в частности, Назарова, Здыховского и Загорулько.
Вопрос Махновецкому:
— Вы подтверждаете показания Гравеля?
— Показания Гравеля я слышал и их категорически отрицаю. За время совместной работы в течении двух месяцев в Кременчугском Горотделе НКВД я с Гравелем никаких разговоров о якобы моем участии в правотроцкистской организации не имел. Считаю его показания вымыслом, так как никогда в правотроцкистской организации не состоял.
Вопрос Гравелю.
— Вы настаиваете на своих показаниях?
— Да, настаиваю категорически. С Махновецким как членом правотроцкистской организации я был связан лично.
Показания наши верны, записаны правильно, в чем и расписываюсь.
Подписи Махновецкого и Гравеля.
Очную ставку проводили:
Лейтенант госбезопасности Орлов.
Сержант Госбезопасности Мироненко».
Это машинописная копия, поэтому ниже следует запись о ее верности с оригиналом и печать.
20 сентября 1938 года дело Гравеля было закончено и передано дальше. Авторы предполагают, что судить его должна была Военная Коллегия Верховного суда СССР, которая в октябре 1938 прибыла в Полтаву и приговорила к расстрелу служащих артсклада № 27 Амчеславского, Фостия и Трахтенберга.
В деле содержится вполне впечатляющий набор оснований для расстрельного приговора.
Однако в деле Гравеля подули иные ветры, его дело было направлено на пересмотр, отчего в нем появились немножко иные сведения. По предыдущим — ждал Гравеля расстрельный приговор с исполнением в тот же день.
Но, повторимся, задули иные ветра, и:
7 февраля 1939 года допрошен Здыховский, ранее признавшийся в том, что он вовлек Гравеля в правотроцкистскую организацию, воспользовавшись его сложным психологическим состоянием.
«В.: Расскажите более подробно, при каких обстоятельствах вами был вовлечен в правотроцкистскую организацию Гравель.
О.: Я не состоял в правотроцкистской организации и является ли Гравель троцкистом или нет — я не знаю.
Следователь напомнил Здыховскому о том, что он, Здыховский, в сентябре минувшего года про это говорил по-другому, и попросил уточнить, почему тогда он дал другие показания.
О.: Показаний я не давал, подписал протокол, написанный следователем, вследствие болезненного морального и физического состояния».
Протокол записан и т. д.
Допросил тот самый Зайцев.
Как читатель может увидеть, в сентябре прошлого года Здыховского о том же допрашивал тот самый Зайцев.
30 декабря 1938 года допрошен тот самый Загорулько Денис Дмитриевич.
Он дал показания, что: «показаний о своем участии в правотроцкистской организации не давал, а подписал протокол моего допроса ввиду физического воздействия на меня со стороны следователя. О принадлежности к правотроцкистской организации Богрова, Макаренко, Лещенко, Гравеля, Махновецкого я ничего не знаю, указанных лиц я знал только как работников НКВД.»
Вот так.
Самого Гравеля еще несколько раз допросили.
Первый раз 25 декабря.
Как ожидаемо, сведения пошли не те, что были ранее.
«В.: Вы применяли незаконные методы следствия?
О.: Да, я бил одного арестованного, фамилию его не помню, он обвинялся в шпионаже, вместе со мною в побоях принимал участие еще один сотрудник Полтавского облуправления НКВД, фамилию его также не помню.
В.: В своих показаниях вы разоблачили Махновецкого, что он участник правотроцкистской организации? Соответствует ли это действительности?
О.: Я показаний на Махновецкого не давал, я подписал готовый протокол. Я подписал готовый протокол, потому что меня следователь Зайцев бил, а перед очной ставкой меня следователь Устенко бил в присутствии Зайцева.
В.: Почему же вы указываете, что следователи вас били, когда вы били арестованных при допросе?
О.: Я бил одного арестованного, и я претензий, что меня били, не имею, а заявил, что меня били для того, чтобы я подписал протокол с показаниями, которых я не давал.
В.: Вы подтверждаете свои показания о участии в правотроцкистской организации?
О.: Я никаких показаний о своем участии в правотроцкистской организации не давал, потому что я не являлся членом этой организации».
На сем допрос был закончен, далее следуют подписи Гравеля и двух сотрудников НКВД.
Потом он допрашивался 15 февраля по вопросу взаимоотношений с этой самой Романовой, а 20 февраля по наличию у себя родственников за границей.
20 февраля начальник отделения 4 отдела УГБ УНКВД по Полтавской области младший лейтенант госбезопасности Тимченко составил постановление, где, скрупулезно перечислив ранее имевшиеся компрометирующие материалы про Гравеля, не менее скрупулезно их дезавуировал.
А потому пришел к выводу: «Принимая во внимание, что собранных материалов для предания суду обв. Гравеля недостаточно, а потому на основании изложенного и руководствуясь ст. 107 УПК УССР, постановил:
Следственное дело по обвинению Гравеля Александра Иосифовича… дальнейшим производством предварительного следствия прекратить.
Обвиняемого Гравеля из-под стражи освободить.
Следственное дело по обвинению Гравеля сдать в 1 спецотделение для хранения в архиве.
Копию настоящего постановления сообщить военному прокурору ПВВ НКВД по Харьковской области.
Тимченко.
Утверждаю: зам. нач УНКВД по Харьковской области Поляков».
20 февраля Гравель был освобожден, получив на руки отобранные при аресте паспорт, военный и профсоюзный билеты.
Эта глава из его жизни закончилась.
В 1939 году он давал показания по незаконным методам ведения следствия в УНКВД Полтавской области.
16.10 1939 года был уволен (снова) c исключением с учета согласно ст. 38 п. «в» Положения.
Эта часть статьи говорит о том, что:
«в) невозможность использования на работе в Главном управлении государственной безопасности».
Первый раз его уволили в прошлом году 9 августа, в связи с тем, что он арестован судебными органами.