Они числились находящимися на свободе, жили по соседству, Агафонов служил на том же складе, Медянцев — тоже.
Новое заседание состоялось в декабре 1937 года.
И снова возник вопрос о свидетелях.
Очеретько уже был расстрелян, потому присутствовать не мог, Медянцев и Тельнова выехали неизвестно куда, Агафонов находился в тюрьме, и в заседание был доставлен. Нечепорук на сей раз не возражал против слушания дела. Трибунал решил, что ввиду их неявки по мере надобности будут оглашаться их показания, имеющиеся в деле.
Агафонов сообщил, что Нечепорук много лет работал под его непосредственным руководством. В его обязанности входило сбережение артимущества. Первое время он работал неудовлетворительно, возможно, из-за недостаточного опыта.
Большая часть артсистем хранилась под открытым небом, так как крытых хранилищ не было. Неоднократно было так, что из хранилищ убирали старую матчасть, чтобы заменить ее новой — сколько удастся втиснуть. Тем не менее, на склад поступали все новые артсистемы. У Агафонов даже было впечатление, что это специально во вредительских целях направляются орудия на склад в Полтаву в таком количестве.
Но Нечепорук, по мнению Агафонова, не производил регулярных осмотров и прочих необходимых моментов в сбережении имущества. От хранения под открытым небом испортилось около 1000 банок смазки, а также артиллерийская амуниция, которая валялась на полу и портилась.
Здесь вина не только начальника склада, но и самого Нечепорук.
Если бы Нечепорук прилагал надлежащие усилия, то этого бы всего не было.
Еще он добавил, что подготовлен Нечепорук был вполне достаточно, хотя эта работа ему не нравилась.
Смазка хранящихся под открытым небом орудий проводилась редко, так как для этого нужны были люди, а их Нечепорук не получал. Порча биноклей произошла еще и от того, что ящик с биноклями лежал во дворе, но он по документам не числился, поэтому Нечепорук мог о нем не знать.
Агафонов добавил, что хранить матчасть во дворе приказывал Нечепоруку он, как непосредственный начальник, но ему тоже приказывало начальство. В итоге получалось как бы вредительство.
Нечепорук ответил, что за хранение смазки отвечал надзиратель Перский, а не он. Смазка лежала под открытым небом, это видело все начальство склада, но никто ничего не делал.
Далее был рассказ про историю с похоронами Орджоникидзе, здесь не приведенный.
Председательствующим были оглашены показания Нечепорука, но тот заявил, что это ложь, ничего подобного не было. Он дал такие показания потому, что правдивые показания не принимало следствие, а он хотел, чтобы все это, наконец, закончилось.
Показания Очеретько Нечепорук опровергает, в том числе по причине того, что Нечепорук вскрывал его контрреволюционные разговоры.
От Медянцева же Нечепорук матчасти не получал, поэтому показания его неправильны.
Хотя Нечепорук и был ответственным за оптические приборы, но он не признает себя виновным в порче биноклей, так как ящик лежал в куче негодного артимущества, и он даже не знал, что там в нем есть.
Далее разговор снова вернулся к истории с Тельновой, но Нечепорук дал прежние показания.
Нечепоруку было предоставлено последнее слово, и был оглашен приговор.
Трибунал признал его виновным в преступлениях, предусмотренных обоими частями статьи (то есть и 7, и 10) и приговорил к ВМН без конфискации имущества за отсутствием такового.
Подсудимый подал кассационную жалобу, которая была рассмотрена 23 февраля 1938 года Военной Коллегией Верховного суда. Коллегия приняла к сведению мнение Зам. Главного прокурора тов. Голенберга, что счел обвинения по ст. 54-7 и 10 недоказанными и предложил квалифицировать его действия согласно статье 206-17 УК УССР
Коллегия сочла пункт решения о проведении контрреволюционной агитации Нечепоруком недоказанным, так как в показаниях нигде не приводились его слова, являющиеся контрреволюционной агитацией.
Вредительские действия ВК тоже сочла со стороны Нечипорука недоказанными
Согласно материалам дела, имущество действительно хранилось под открытым небом и портилось. По мнению свидетеля Агафонова (непосредственного начальника Нечепорука), склад был перегружен, в чем он усматривал вредительскую деятельность вышестоящих организаций.
Особенно с учетом того, что бывший начальник склада майор Царьков был осужден как член КР организации.
Вина Нечепорука усматривается в том, что он не осматривал хранящееся на открытом воздухе имущество, не принимал мер к систематичной очистке и ремонту его. Причем вредительских целей со стороны Нечепорука не усматривается.
Поэтому следует считать обвинения по ст. 54-7 и 10 недоказанными и переквалифицировать их на статью 206, и назначить наказание в виде лишения свободы сроком на три года без поражения в правах и на основании Указа Президиума ВС СССР от 24 января 1938 года об амнистии в ознаменование 20 летия армии и флота от наказания освободить.
ВКВС вынесла также частное определение о привлечении жены Нечепорука к ответственности по статье 54–10.
Документы об этом были отправлены в город Бердянск, где она тогда проживала.
Начальник тюрьмы изумился и просил подтвердить, действительно ли Нечепорук подлежит освобождению.
Это было подтверждено. Поскольку начальник тюрьмы не только затягивал освобождение Нечепорука, но и отправил акт о смерти другого заключенного без подписи врача, а только с подписью медсестры и какой — то неизвестной особы женского пола, то было написано отношение на имя Начальника управления НКВД о подобных безобразиях.
Пока решался вопрос с кассационной жалобой, в Прокуратуру 14 СК пришло письмо от жены Нечепорука, что она уже 7.5 месяцев ничего не знает о муже, жив ли он, что с ним, и от имени себя и детей просит сообщить, что с ним.
В качестве завершающего аккорда следует сказать о запросе Бердянского военкомата, лишен ли Нечепорук звания техника-интенданта.
Ему ответили, что нет.
И это все о его деле.
1. Следственное дело № 904 на Нечепорука Ф.Л.
Глава 14. Полтавский филиал «Черной дыры» как источник опасности для жителей
Авторы и материалы дел до этого сосредотачивали свое внимание на ущербе от деятельности подследственных для армии и народного хозяйства.
Разумеется, испорченные боеприпасы и орудия ограниченно или совсем не годны для будущей войны, и тогда их отсутствие или недостаток способны увеличить потери РККА в ней, но это пока неизвестная никому в 1937–1938 году перспектива.
Но этим все не ограничивается.
1. Еще в дореволюционный период в Полтаве и Кременчуге были организованы артиллерийские склады, площадь которых уже не соответствовала выдвигаемым требованиям. Расширение площади происходило в Кременчуге приблизительно с 1930 г., когда были закрыты близлежащие кладбища, и территория их передана артскладу. С Полтавским складом было куда сложнее, потому что он еще с 1920 г. не имел перспектив расширения, отчего предполагалось его вообще убрать из города. Но пришлось строить новые хранилища все на том же участке.
Позднее на складе № 72 одно из хранилищ было загружено авиабомбами. Согласно инструкции, другие хранилища должны размещаться не ближе, чем в 150–200 метрах от него. Фактически они находятся в 15–20 метрах от него, между другими — до 30–40 метров.
Разрывы между хранилищами делаются для снижения риска детонации в соседних хранилищах. При взрыве артиллерийских запасов в Бресте в 1914 году оказалось, что детонация других хранилищ происходила (возможно, дело было в использовании других ВВ, нежели существовали в момент их постройки).
То есть взрывы на складе грозили из-за скученности детонацией остальных запасов.
2. Но это взрывы самих боеприпасов на складе, что случается все же не так часто. Ведь хранилища боеприпасов еще надо защищать от попадания молний, ибо грозы случаются каждый год и по многу раз.
На полтавском складе № 72 имелось 17 хранилищ имущества. На 8 из них громоотводов не было (вернее, их монтаж начался в 1930 г., но не был доведен до конца). На трех или четырех хранилищах громоотводы ранее были, но в 1935 (или 1936) г. громоотводы этой системы были демонтированы и подлежали замене другой системой. Но к началу 1937 г. ни старые, ни новые на хранилищах не стояли.
Таким образом, 11–12 из 17 хранилищ системы защиты от молний не имели много лет.
Другие опасные моменты в существующем хранении:
Отсутствие физико-химического контроля за состоянием порохов. Они должны контролироваться лабораторно, при отклонениях опр. величины освежаться, заменяться и производиться иные действия по борьбе с порчей. На складе № 72 лаб. контроль длительное время был заброшен и образцы пороха не отправлялись на химический анализ. Якобы приказ об этом дал сам Якир.
На складах хранилось много порохов и прочего имущества выделки военного времени, когда качество производства снижалось. С тех пор прошло более 20 лет, что не пошло порохам на пользу само по себе, а отсутствие контроля за их физико — химическими свойствами − еще более.
Нарушение правил хранения в виде смешения имуществ разных категорий хранения. Подобная ситуация сложилась и на складе № 72 с опасными при хранении 37 мм выстрелами к пушкам Маклена.
В случае взрыва и пожара их могли загореться и взорваться более мощные и полноценные снаряды.
Отдельно следует остановиться на хранении на складах, находящихся в жилой застройке, боеприпасов с БОВ. Напомним, что склад № 72 еще в 1920 г. не может расширяться из-за близкой жилой застройки. К сожалению, из-за ранее имевшего место режима секретности, сведения о химическом оружии весьма отрывочны.
В 1920 г. на складе имелось 266 77 мм германских химических шрапнелей и 7 химических гранат к таким пушкам. Скорее всего, эти боеприпасы были оставлены уходящей с Украины немецкой армией в 1918 г. В конце 1920 г., после ликвидации Врангелевского фронта, от Полтавского склада потребовалось освободить складские помещения для приема трофейных химических боеприпасов. Поскольку это сделать не удалось, указание переадресовали Селещанскому артскладу — освободить восемь бараков для приема химических боеприпасов из Крыма).