ы на особом положении, на особо важной работе, и фактически входишь в руководящий состав — то в тебя будет вживлен специальный блок «Наблюдатель». Стандартная процедура, под местной анастезией, это не больно, тебе в бровь будет введена тонкая трубочка с камерой и микрофоном, аккумулятором и генератором электричества от твоих движений. И, говорю сразу, с зарядом взрывчатки, и если он взорвется, то погибнешь не только ты, но и тот кто рядом, тот на кого ты смотришь. И все это будет находится в конструкции тоньше человеческого волоса, и в твоей височной кости. Демонтировать эту штуку на уровне человеческих технологий почти невозможно. Вся твоя жизнь отныне будет записываться на информационный носитель. Так надо, и это тоже не обсуждается. Это не ампула с цианидом, вшитая сотруднику в воротник, и зависящая от его индивидуального желания пожить подольше. Это — надежная гарантия, что ты понимаешь что делаешь, и осознаешь, какая на тебе лежит ответственность, и что может последовать, если ты об этом забудешь.
Коды доступа к каждому «Наблюдателю» надежно зашифрованы, и известны только двум человекам, и я в их число не вхожу. Один из этих людей — твой непосредственный наблюдатель, не имеющий практически никаких прав, и тем более возможностей вмешиваться в твою деятельность. То есть он… а точнее — она, это потому что если носитель «Наблюдателя» женщина, то и оператор будет женщина, — пояснил Марат, — просто смотрит, на очень большой скорости прокрутки, что произошло с тобой за день, проверяет и анализирует твои параметры — пульс, давление, температуру, уровень адреналина… да, там есть и такие датчики, и делает отчет — нужна дополнительная проверка, или нет. А вот решение о каких либо вмешательствах в твою деятельность принимает совсем другой человек, и поверь мне, это настолько стабильный и надежный человек, что стабильность и надежность термоядерной реакции на Солнце — это детский лепет.
— А теперь, товарищ Верба, слушай свое первое задание. На сегодня я назначил скайп-конференцию со всеми революционными движениями в твоем родном Челябинске. И ты тоже будешь присутствовать. Смотреть, молчать, слушать, анализировать запись, делать выводы. Связь будет отличная. Там будут все группы и люди, которые присутствовали или убеждали присутствовать на злосчастном митинге. Конечно, там будет несколько комиссаров и командиров челябинских групп и ячеек Красной Армии, которые сейчас уже в Москве. Слушай меня внимательно, — дождавшись кивка Вербы, Маузер продолжил:
— Не смотря на все указания и инструкции, кто-то подбил вас в полном составе и приказном порядке выйти безоружными на это сборище. Внутренний враг попытался вас ликвидировать. И не важно по какой причине. Важно — найти этого врага, и уничтожить…
— Уничтожить — значит убить? С помощью вот этой штуки? — девушка кивнула себе за плечо.
— Да, совершенно верно, — жестко ответил Маузер. — Ты сядешь в это кресло, поднимешь октокоптер, прилетишь по маршруту в Челябинск, и уничтожишь разными способами все намеченные цели.
— Вот просто на основании результатов интернет-беседы? — вдумчиво спросила Верба. — Без суда, следствия и прочего?
— Вот когда мы победим, уже в мирное время — будет суд, следствие и прочие расследования. Но сейчас — война. Ты сидишь в этом, довольно комфортабельном окопчике, — Марат повел рукой вокруг себя. — И ведешь бой. Тебе не нужно решение суда, чтобы выстрелить во врага. И я надеюсь что ты не промахнешься, и удержишь оборону на своем участке. Все ясно, боец Верба?
— Так точно, товарищ Маузер, — четко ответила девушка, и Марат чуть усмехнулся, услышав знакомые нотки в голосе.
— Всё, что осталось непонятным, спросишь у товарища Кнута, командир группы зачистки. Он живет через комнату, тоже в курсе ситуации, и будет на конференции. Голубые глаза, рост сто восемьдесят, сухощавый, мелированые волосы. Удачи тебе, снайпер Вер-ба…
Глава 27
Андарбек Пурдаев, известный более как Святослав Бобров, левая рука действующего президента Тарасова, сосредоточие хаоса и интриг — сейчас лежал, по всей видимости — на полу, упакованный с головой в довольно жесткий кокон.
Не сказать, что похищение застало его врасплох. Он знал, что за ним придут. Святослав принадлежал к видимой части государственной элиты. Люди часто видели его — что в обществе, что на страницах газет и журналов, ему посвящено немало статей в интернете. Все догадывались о его роли рядом с первым лицом государства. Их догадки чаще всего были верны. Он был советник, настоящий консильери при крестном отце. В его обязанности входили как разгребание грязи, так и создание её.
Сейчас он решился на самую рискованную аферу в своей жизни. Вполне возможно — смертельно опасную. Но в случае позитивного исхода выигрыш от игры намного превышал стоимость свеч.
Два протестированных существа, достигших максимального, сотого уровня! Вы представляете, что это такое?
О, Святослав очень хорошо представлял. Ведь эти «офисы тестирования героев для спасения человечества», внезапно появившиеся по всей стране, и даже по всему земному шару — не удалось взять не то чтобы под контроль, но даже не получилось установить за всеми наблюдение. А когда сообразили — было уже поздно. Двери в Тесты перестали открываться. По всему миру. Это значило — что кто-то из «тестируемых» достиг совершенства, и найден годным для выполнения пока непонятного задания.
Бобров находился на той ступеньке управления, где приказы и указания никогда не приобретают материальной формы. Все только голосом. В самом крайнем случае — единственной подписью. Сказал — сделали.
Когда он решился на это мероприятие — именно он чувствовал себя Спасителем человечества. Ему необыкновенно льстила эта роль, и он раз за разом проигрывал, что будет говорить, как отвечать на вопросы, и что предлагать. Именно поэтому он был одет именно так — в костюме от Версаче, без галстука, в ботинках за тридцать тысяч долларов. Но без излишеств, без всяких сверкающих побрякушек. Костюм он не снимал вообще, только пару раз в день его менял. Даже спал в ботинках. Будет немного неудобно разговаривать с похитителями в пижаме.
Хотя поволноваться ему пришлось. Молния среди белого дня, которая, по оценкам специалистов, начиналась из магнитосферы, длиной в несколько сотен километров и толщиной почти в полтора метра — это серьезный аргумент. То, что эта молния ударила, пробив окно, прямо в генерал-майора Никодимова, от которого остался только пепел на стенах — говорило, что Марат и Юта Нечаевы уже через пять минут после рокового выстрела знали, кого им надо брать «за жабры».
Столь быстрая расправа с такими последствиями на мгновение устрашила Андарбека, который уже давно забыл что такое страх. В главном корпусе ГРУ после этого акта возмездия не работало ничего из электрики и электроники. Создались странные магнитные аномалии. Ты мог зайти в здание, и у тебя сразу отключался-перегорал телефон, останавливались часы, причем и механические тоже. В некоторые кабинеты можно было зайти с лампочкой в руках — и она загоралась. Обычная лампа накаливания горела у тебя в руке без всяких проводов. В одном месте в воздухе могли левитировать магниты или намагниченные предметы. А кое-где можно было потерять сознание и умереть, за несколько секунд. Потому что там железо плавилось… а железо есть и в человеке, и оно тоже плавилось, прямо у тебя в крови, вызывая почти мгновенную смерть…
Здание главного управления ГРУ превратилось в маленькую Зону, прямо как в «Пикнике на обочине». Это было непонятно и страшно. Это явно было предупреждение. И Бобров этому предупреждению внял. Были несколько горячих голов, которые прямо пылали решить уравнение по старинке, с применением спецгрупп, танковых соединений и ракетного оружия. Но Бобров то как раз знал, что это будет бесполезно.
Окститесь, граждане, какие боеголовки? Вы видели возможности ребят, которые достигли восьмидесятого или девяностого уровня? А тут перед вами — две настоящие «сотки».
Поэтому строго настрого запрещается их трогать, и уж не дай Всевышний — пытаться запугать.
Да, они не ангелы. Нет, они не демоны. Они убивают направо и налево, внедряют своих Наблюдателей, от их рук уже пострадали тысячи полезных и нужных людей, они забирают наши деньги, бредят своей «красной армией» и революцией. Ну и что? Пусть побалуются. От государственной машины — не убудет.
Осознание того, что он — фактически единственный, кто осознает масштаб и потенциал ситуации — буквально щекотало Святославу мозг.
Боялся ли он? Ещё как, не боятся только дураки. Тем более что в первую же ночь он видел тень, которая стояла у кровати. Святослав лежал поверх одеяла, в костюме и ботинках, готовый к похищению во всеоружии… А тень постояла… и исчезла. Вот тогда Бобров испугался по настоящему. Этот Марат Нечаев оказался не так прост. Святослав точно знал, что это был он.
Маузер.
Небольшого роста, худощавый. И пусть у тени не было лица — но она не привиделась, это не было игрой разума или света. В комнате кто-то был, хотя ни одна камера или датчик не зафиксировали ничего необычного.
А чего вы хотите от «сотки»? Бобров повидал два десятка ребят, которые специально были засланы на «тестирование». Пятеро из них дошли до семидесятого уровня. Потом двое из пятерки — не вышли из очередного испытания. Из оставшейся тройки только один дошел до девяностого уровня. Этот человек поднимал рукой танк. Не меняясь в лице, играючи, одной рукой, причем левой. Это был высококлассный специалист. Один из лучших в группе Альфа. Мастер от бога во всем — в стрельбе, в борьбе, в выживании. Он прошел двадцать четыре теста. Двадцать четыре! Достиг девяносто второго уровня. А на двадцать пятом — не вышел из двери. Чего-то не хватало им всем, этим специалистам, этим людям, хорошо подготовленным в разнообразнейших областях. Ни широкий профиль, ни узкая специализация, ни оборудование — не спасали. Такие результаты были у всех, не только в России.