Стоп.
О чем он сейчас вообще думает? Он хочет ее увидеть, еще раз, хочет за ней наблюдать, хоть бы и издалека, незамеченный, это добавляет остроты ощущениям... Кажется, раньше это называлось "сталкерить"? Хотя Марат не совсем понимал, что именно имеется в виду. Ведь "сталкер" изначально обозначило - охотник за неведомым. А какое здесь неведомое? Он знает кто эта девушка, как выглядит, где живет. Что, возможно, думает. Да он может за ней наблюдать, даже не покидая своих "графских угодий". Может находиться в ее комнате, когда она спит. Может вообще стать для нее и подушкой, и простыней, и одеялом...
Стоп-стоп-стоп.
Старый пень, ему за семьдесят с лишним, через год - восемьдесят... Надо выбросить эти мысли из головы. Его первая и главная задача - довезти это жрущее и веселящееся стадо людей до точки «Б». Чтоб вас всех...
И еще Марат знал правило. Оно звучало так: мужчина должен заниматься делом. А женщины найдутся. Вся его жизнь подтверждала это.
Когда он только учился быть мужчиной, у него было много разных женщин и девушек. От школьной красавицы до гибкой гимнастки. Когда он, еще совсем молодой, решил устроить устраивать тихую спокойную жизнь - появилась женщина, вдвое старше и опытней его. Когда ему потребовалось спрятаться - судьба свела его с достойнейшей женщиной, которую он бросил. Ради Революции... Ради Люгер, уточнил Марат, скрипнув зубами. Когда он возненавидел все и вся, начал превращаться в сумасшедшего кровавого маньяка - вселенная столкнула его с той, которая хотела почувствовать что такое смерть много раз.
Уж не Солнце ли ему подсунула эту Киру?
Марат создал громадное зеркало.
- Мария, - сказал он. – Мария. Мария. Мария… Мария.
Нечаев помнил этот древний фильм, назывался он, кажется, «Леденец»… «Кэндимэн». Там тоже надо было перед зеркалом сказать пять раз имя главного героя. Который был одновременно и главным злодеем.
- Привет, Марат, - фигура Марии появилась в зеркальной глади. Нечаев не смог сдержать улыбки. Все-таки крайне необычно все это, когда кино становится реальностью.
- Как тут у тебя все интересно, - сказала Маша, вглядываясь за спину Марату. – И зря ты сделал входы в порталы такими непроходимыми. Девяносто девятый уровень – это чересчур. Сделай хотя бы восемьдесят. Я даже полных «восьмидесяток» знаю всего несколько человек...
- Проходи, Солнце, - пригласил Марат.
Женщина колебалась несколько секунд, а потом вышла из зеркала.
- Пока ничего особенного, но миленько, - проворковала она, оглядывая окрестности. – Буду заглядывать к тебе иногда.
- Послушай, Солнце мое шаловливое, - серьезно сказам Маузер. – А не знаешь ли ты некую Киру, по фамилии Фостер?
- Кира Фостер? Она актриса? – надула губки Маша. – У тебя новая игрушка? Художница? Двадцать лет? – женщина явно пробила Киру по соцсетям и читале ее досье.
Именно по этим вопросам Марат догадался, что Кира и Солнце никак не связаны. Что же, это упрощает дело. Хотя нет, на самом деле все становится еще более запутанным.
- Я бы сказал наоборот, – сказал Марат. – Это я чувствую себя игрушкой, причем очень давно.
Нечаев, не торопясь и стараясь не упускать ни единой детали, рассказал Маше все, от появления непонятной виноградины на полу своей «квартирки», до растворения Киры в воздухе.
- Растворилась, - рассмеялась Маша. – В воздухе. Занятно. Не думала, что они так умеют.
- Кто умеет? - не понял Марат.
- Ты древний динозавр, Марат Иванович, - мягко проворковала Маша. – Совсем отстал от жизни, бедненький. Тут пять лет уже вся Терра гудит от новостей, а ты только узнал.
- Что я должен был узнать?
- То что у нас на борту стали рождаться странные дети…
- Еще раз. Так, подожди. Что ты хочешь сказать…
- Исследования только проводятся, - с улыбкой говорила Мария. - Теорий просто море. При этом дети не очень то горят желанием быть подопытными кроликами. Считается что большинство этих "индиго" скрываются. Это в природе человеческой ничем не вытравить.
Марат переваривал полученную информацию. Да, он тоже много был наслышан о псевдонаучной теории "детей-индиго". Другое дело, что и уфологов долго считали шарлатанами, хотя все прекрасно понимали, что жизнь и разум существуют и вне Земли. А уж как радовались эти несчастные наблюдатели внеземных объектов, завидев «Терру»…
- Ясно, - размышлял вслух Марат. - Можно было бы и догадаться, что собирая на борту людей с повышенной активностью мозга, рано или поздно столкнешься с чем-то подобным.
- Тут, мне кажется, - теперь Мария была абсолютно серьезна. - Сработал не один, а ряд факторов. Замечено, что такие дети рождаются у крайне одаренных родителей, но одаренность должна быть в разных областях. Скажем... э-э, художница и астрофизик. Проверь родителей этой Киры, наверняка так...
Марат быстро вызвал инфосистему. Так точно, мать Киры - биолог, а отец - как раз физик, с регалиями и наградами, уровень социальной значимости аж семьдесят, более сотни личных достижений. Правда... он уже умер.
- Котик, пока ты занят важными размышлениями, можно я здесь прогуляюсь? - игриво попросила Солнце.
- Да, конечно, - в задумчивости отозвался Марат. - Только осторожней, не сходи с дорог и тропинок. Тут обитают разные... чудовища.
- Мне это не страшно, - промурлыкала Солнце. - Я выживу даже в лапах самого страшного чудовища. Проверяла. Но это будет интересно. Девчонки просто умрут от зависти.
- Понятно…, - отозвался Марат.
Сейчас он углубился во всю доступную литературу по вопросам "детей-индиго". Особое его внимание привлекла статья, где маститый профессор пытался провести параллель между Капитанами "Терры" и этими детьми.
Начиналось все с того, что профессор утверждал, что люди это не разумная форма жизни, а мозг просто эволюционное приспособление для усваивании информации. Если младенца оставить без общества совершенно одного, то к двадцати годам получим существо, не способное не то что говорить, но даже ходить на двух ногах. И только знания, то есть по сути встраиваемые в мозг программы делают этот орган и самого человека похожими на саморазвивающийся объекты.
Но дальше становилось интересней. Если посмотреть с другой стороны.
В статье утверждалось (и кстати, справедливо), что Капитаны и их силы сродни обычному станку или машине. Приводился в пример сам Марат. То есть его темная материя - это основание, станина, шестеренки, подшипники, колеса, ремни... а Марат просто выполняет функцию управления. Как обычная программа. И, по мнению ученого, некоторые из детей научились расшифровывать и считывать эту программу. Более того - научились пользоваться ею. Вот оттуда все эти пиро- и телекинетики, и прочая, с последствиями.
Профессор выражал серьезное сомнение, что эти возможности сохраняются вне "Терры". Конечно, все это станет известно, как только "Терра" прибудет к цели. И скорее всего, гордых родителей, у которых в семье есть так называемый ребенок-индиго, ждет жестокое разочарование...
Внезапно перед Маратом выскочила новость. "Известная революционерка Ирина Овод осуждена на отбывание пожизненного наказания".
Довыпендривалась, с усмешкой подумал Марат. Шило в заднице. Хотя, может быть стоит устроить набег на эту тюрьму? У них на Терре есть тюрьма? Забавно, очень забавно. Но это нормально. Всегда должно быть место для изоляции всяких шалопутных личностей. Хотя, скорее всего, это не тюрьма, а усиленный, ежесекундный контроль через Наблюдателя.
Да, так и есть. Как все-таки Марат отстал от жизни!
Действительно, зачем коммунистам тюрьма? Это лишние помещения, лишняя охрана, лишняя головная боль. Достаточно одного офиса или даже лаборатории, где сидит с десяток операторов и проверяют записи «осужденных», блокируя любые их нестандартные действия. Наказание не из приятных. Но в современных тюрьмах тоже все обвешано камерами, а узники носят спецбраслеты, а надзиратели тоже блокируют любые нежелательные действия…. Так что отличие не такое уж и большое.
Следующие дни Марат провел в мучительных ожиданиях. Придет или не придет? Как мальчишка он был готов гадать на чем угодно, от ромашки до кофейной гущи. С огромным трудом Маузер отговорил сам себя от установки слежки за «объектом». Марат не знал, какие способности есть у Киры, и это завораживало еще больше. Большую часть времени он продолжал работать, но иногда отвлекался и шел отдыхать (хотя отдых ему был совершенно не нужен). Но три-четыре часа в день он проводил в своих апартаментах, на самой верхушке Гостевой горы. Там была несколько маленьких комнат, и большая спальня, с огромной кроватью и телеэкраном во всю стену. Да, иногда Марат позволял себе слабость посмотреть фильм-другой.
Нечаев почувствовал, что ему очень одиноко. До этого он не знал такого чувства. Одиночество было чуждо ему, окруженному друзьями, соратниками, товарищами, детьми, мужчинами и женщинами. Одиночество, даже долгое, было для него роскошью. Но сейчас, пресытившись, ему стало невыносимо, что он здесь, и совершенно один. Там, буквально на расстоянии протянутой руки – кипела жизнь. А здесь все застыло, даже солнце, зависшее почти зените…и только мелкие волны лениво били в песок пляжа.
Так проходил месяц за месяцем. За горой на берегу моря появился ручей, разрезающий лес на две половины. Одна половина леса была еловой, а вторая была засажена дубами, кленами, серебристыми тополями. Вот только это были не живые растения. А самые настоящие макеты, выращенные абсолютно искусственно. И при этом – неотличимые от живых даже на молекулярном уровне. Зафиксированные, в пространстве и времени.
За этими перелесками начиналось поле. Здесь бродили единороги. Пока все как один – похожие как идентичные копии. Да они и были – идентичными копиями.
С ума сойти… Да, тут работы не на одно столетие. Это тебе не кусок гранита из воды поднять. Здесь работы на столетия, и ему одному… это точно не удастся до конца полета. Даже будь в его распоряжении тысяча лет. Или десять тысяч.