Дальше поцелуев мы не зашли. Хоть я может была бы не против… Но Декстеру — который тоже был совсем не против, судя по чуть не разорвавшемуся от гребня платью — не позволили наброситься на меня врожденное воспитание и приобретенная трепетность. А также крайне ограниченное время. Даже меня дергали в эти дни кто ни попадя, а он так и вовсе почти не спал и не ел, разгребая последствия… всего.
Заговоров прошлого и настоящего, преступников и их дел, Изменчивых, арестов в балагане, претензий Мэннингов и Сивенсовнов — и к Мэннингам и Сивенсонам. Разрыва помолвки… И обострения взаимоотношений между родами, а также между Декстером и еще неизвестными мне его родителями.
Потому он умчался решать вопросы — почти на крыльях ночи — а я еще мечтательно бродила по комнате, улыбаясь сама себе и перебирая в памяти детали произошедшего…
… его сухие, настойчивые губы и пальцы, зарывшиеся в мои волосы…
…ревнивые рыки, чтобы не смела больше — не понятно что не смела, но всё…
…нежности, произнесенные шепотом…
… признания, как же он мучился каждый раз, когда я то красивая, то умная, то с Эльвином — и всегда не его…
… требования назавтра сообщить о своих честных намерениях по отношению к нему королю или что-то в этом духе…
Так. Стоп.
Королю? О намерениях?
Последние фразы я осознала утром, когда все еще с бабочками в голове и единорогами возле мусорок вышла прогуляться. И заодно позавтракать, радуясь выходному — хорошо ведь, когда бабочек не надо ловить сачком логики. Я бы и стих написала, если бы могла… Но вместо этого едва не пролила желон, вспомнив, что у меня сегодня, оказывается, посещение дворца.
Прием. Королевский. В честь…ох ты божечки-дракошечки, вспомнила, в честь Управления! Мне же даже после драконища не только припухшие губы остались, но и пригласительный на столике.
И на этом приеме вроде как что-то надо попросить…
Вздохнула и поежилась.
Я ведь ни секунды не сомневалась, что кроме всех положительных участников событий там будут и другие люди. Великие рода, яры, придворные, служащие Управления… да многие. И большинство их них будут знать, что произошло в столице в последние недели — а некоторые и то, что яр Кингсман расторг помолвку.
Эх. А я ведь чувствовала себя немножко виноватой. Я не уводила никого — Дектера невозможно было бы увести, он не телок, и у них был договор, а не любовь-любовь. Но все равно, какой бы Эльза ни была противной, вряд ли она заслуживала, чтобы мужчина, за которого она собиралась замуж чуть ли не с рождения, сообщил, что свадьбы не будет…
Как-то меня внутренне потряхивать начало. Но я заставила себя успокоиться. «Делай всё, что возможно, и будь как будет», — любила повторять моя не только красивая, но и мудрая мама. А поскольку всё что можно стоило делать в правильном наряде, я отправилась на шоппинг. Как бы мне ни нравился наряд от Джуэл, но понимала, что под королевские и не только очи следует явиться в чем-то более привычном для этого мира. Так что большую часть дня я потратила на то, чтобы найти в нашем районе хорошую модистку с приличными готовыми платьями, а потом на то, чтобы его доделать, переделать и ушить.
Получилось чудесно. Да, с корсетом — но не слишком — с тюрнюром — но чуть-чуть, с декольте — но без истерики, и даже с рукавами-буфами — но я попросила надставить их несколькими тканями, чтобы получилось что-то нетривиальное.
Голубо-синее, и серо-голубое, расширяющееся темными тучами снизу, да с золотыми кусочками… Как золотой дракон на фоне предгрозового неба. И прическа под это платье требовалась самая простая, а вот украшение, всхлипнув от умиления, отдала моя чудесная домоправительница.
— Мое собственное… — пояснила.
— Но я не могу…
— Ах, не перечьте. У меня нет дочери, кому это все достанется? Благотворительному комитету и старым девам? Хоть вы наденете…
Надену.
Уж очень понравился эффект, который я сама на себя произвела в зеркале… и, полагаю, произведу на одно драконище, с которым пока не понятно, как, но как-то будет. Хотя почему не понятно? Долго и счастливо, а остальное — детали.
Детали не замедлили появиться. Уже в том, что за мной приехал донельзя торжественный Эльвин. И пусть я была рада его видеть, но все-таки рассчитывала на другой эскорт.
Дальше — больше. Во дворец мы заходили вместе с его довольными и счастливыми родителями, которые сначала восхитились мной, потом — моим вкусом, а потом и тем фактом, что мы проведем время вместе. И наше появление довольно большое количество гостей, в которых я узнавала отдельные лица — по балу, пикнику, театру — встретило особенно внимательными взглядами. И не только потому, что рядом со мной шагал "первый выживший из Томасов", как обозвали его газетчики, узнавшие пока только часть истории.
Следом я оказалась если не в объятиях, то в обществе старших и младших советников Управления — за исключением Декстера. Они выразили свою радость от моего присутствия и принялись вести великосветские разговоры на отстраненные темы, как будто действительно встретили знакомую даму, а не своего сотрудника, которого прежде гоняли в хвост и гриву… то есть в хвост и гребень.
Далее уже Мэтью принялся знакомить меня со всеми своими родственниками и друзьями, неизменно сопровождая наше знакомство многостраничными комплиментами в адрес "Ирэн Джонс", а не яри Тимсон.
До меня начало доходить, что что-то происходит… и идет по некому плану, в котором мне отведена пока не понятная, но вполне определенная роль. И тот факт, что брошенной Эльзы на приеме не наблюдалось — хотя может она сознательно проигнорировала прием, как и ее противная тетка, ну не прятались же они по углам? — тоже что-то да значил.
Вводят в общество? Более того, дают всем понять, что я не просто шилопоп огненный обыкновенный… а для них необыкновенный? И несмотря на то, что я вроде как не должна по статусу тусоваться во дворце, меня здесь привечают?
Получается, готовят почву для…
Сглотнула неожиданно пересохшим горлом.
Господи, как у них все сложно… но видимо без этого я даже встречаться не могу с драконищем. Не говоря уж о другом. Только вот само драконище не видно…
Ой, теперь видно. Видно даже рядом с сиятельным королем, который вошел в залу, и с внушительным и мудрым коммандером.
Я так стиснула от волнения и радости веер, который полагался к платью, что едва не сломала его. Жаль, что просто так подойти к троим мужчинам, которые пересекали зал и периодически останавливались рядом с влиятельными присутствующими и переговаривались с ними о чем-то я не могла. Хотя очень хотелось… к одному из них. Снова оказаться в надежных объятиях, увидеть бурю в его глазах и услышать, что все будет хорошо.
Его Величество занял полагающийся ему трон и поприветствовал подошедшего к нему молодого мужчину, судя по их похожести — наследного принца… Ух какой принц! Так, Ира, спокойно, у тебя драконище есть. Ну или будет…
А Симон Хардман Третий тем временем начал речь, в которой рассказал, что в самые трудные времена трон всегда поддерживали славные фамилии — и Управление.
Что корона не была бы столь сильны, а королевство столь развитым без разных славных фамилий — и Управления.
Что недавние события, благодаря которым был спасен не менее славный род, раскрыто чуть ли не преступление века, очищена столица от всяких нежелательных элементов стали возможными благодаря действию храбрых сотрудников Управления и мудрости его коммандера. И яр Лондон за это награждается почетной драконьей звездой.
Хлопала я от души, как и окружающие — яра Лондона уважали и ценили все. Я уже знала, что именно под его руководством наша структура стала столь могущественной и необычайно эффективной. И его преемнику придется постараться, чтобы соответствовать столь высокой репутации и эффективности…
Преемнику.
Взгляд против воли снова метнулся на драконище, и снова мелькнул страх, что я не туда лезу, что мне тоже придется соответствовать, а вдруг я все испорчу? Погрузилась в переживания, что даже не сразу поняла, что произнесли и мое имя. Хорошо что Мэтью подтолкнул:
— Иди, тебя позвали, — шепнул на ухо.
— К-куда?
— К королю. За наградой.
И я пошла.
С прямой спиной, стараясь не смотреть ни на кого, потому что не по себе мне сделалось. Очень. Короли и награды дело такое… неоднозначное. Это я по нашей истории знала.
Но все обошлось. Точнее, неплохо получилось. Даже очень хорошо. Потому как Хардман Третий вдруг во всеуслышанье объявил, что я столько сделала для отечества, что это отечество не может не признать меня своей частью и потому забирает звание попаданки Джонс и присваивает местную фамилию, Тимсон.
Да еще и достал какой-то артефакт и снял с моей руки попаданский браслет.
Я проводила его взглядом с некотором сожалением. Все-таки пару раз он мне и правда помог…
— … и королевской милостью, — продолжил главный красавчик королевства, — мы готовы выслушать и привести в исполнение любое разумное ваше пожелание.
Э…чего? Золотая рыбка, в смысле, в действии?
Его Величество посмотрел на меня.
Я моргнула несколько раз, в надежде проветрить мозг.
Он терпеливо ждал.
Сделалось страшно и жарко.
А король явно подсказывал мне что-то взглядом и заломленной бровью. Выразительно так подсказывал… Ой. Дошло. Кажется, я поняла, наконец, о чем говорил вчера Декстер.
Выразить честные намерения? В смысле, объявить во всеуслышание, что дайте-ка мне яра Кингсмана и на том сочтемся? Или как-то там по другому сформулировать…. Черт, а драконище не слишком ли много на себя берет? То есть ему правила не позволяют что-то там сообщить про меня — а мне надо это сделать?
А как же цветы? Конфеты? Оттепель после ледникового периода? И вообще, их драконьи правила, что, запрещают пояснять бывшим попаданкам все подробности и ритуалы, чтобы эти самые попаданки себя идиотками не чувствовали?
Я прищурилась и ответила звонко и громко:
— Спасибо, но у меня все есть…