Известно, что Будда проповедовал подход «срединного пути» к духовной практике и предостерегал от крайностей. Одна крайность – быть одержимым комфортом; противоположная крайность – заигрывание с опасностью. Срединный путь в этом контексте – использование всего, что приходит естественным образом как средство открыть ваши сердце и ум. Если вы практикуете созерцание изначальной доброты, как бы она ни проявлялась, тогда вы продолжите развиваться, что бы ни случилось. Постепенно вы обнаружите себя в другом месте. У вас будут новые способы понимания. По мере того как идет время, что-то будет становиться глубже в вас. Если вы встретитесь с вашими друзьями, с которыми не виделись несколько лет, они, возможно, скажут: «Ты как-то изменился». Они, возможно, заметят, что вы стали более открытым и гибким, что вы меньше тревожитесь и не воспринимаете себя так серьезно, как раньше. Когда вы воспринимаете испытания как возможности роста, эти изменения просто раскрываются естественным образом. Это может происходить медленно – так медленно, что мы даже не будем замечать, что это происходит. Тем не менее мы можем доверять, что раскрытие продолжается каждое мгновение, день за днем.
Жизнь, как правило, кажется наиболее испытывающей, когда мы наполовину спим уже долгое время, дремлем в наших предубеждениях о том, каким все является и каким все должно быть. Затем какое-то событие или озарение врывается в наше тупое состояние ума и говорит нам: «Просыпайся!» Внезапные напоминания о непостоянстве могут иметь такой эффект. Потеря любимого человека или увиденное мельком в зеркале собственное поразительно постаревшее лицо могут вытряхнуть нас из благодушного состояния. Правда – не всегда то, что мы хотим слышать. Но для того, чтобы пережить полностью наш человеческий потенциал, нам бы нужно иметь мудрость, чтобы оценить правду, в какой форме она бы ни появилась.
По мере того как мы развиваем интерес приветствовать испытания, возникающие ежедневно, наши повседневные переживания становятся более расслабленными и приятными. Сюрпризы и неопределенность становятся для нас более комфортными, и мы больше способны сталкиваться с ситуациями, которые раньше были в зоне высокого риска. И когда мы умираем, мы будем готовы к ярким и сбивающим с толку переживаниям, описываемым в поучениях о бардо.
Яркий свет бардо дхармата является светом сырой непреклонной реальности. Как я уже сказала, чрезвычайно полезно познакомиться с энергией нашего ведущего будда-семейства, так что, когда она появляется обнаженной в этом бардо, мы можем слиться с ней и осознать нашу просветленную природу. Но нам не нужно думать: «Я – Падма, и это значит, мне нужно найти красный свет» или «Я – Карма, так что я не буду смотреть на Будду Амогасиддхи». Бардо дхармата не академический тест, к которому мы готовимся, чтобы получить хорошую оценку. Это больше вопрос создания привычки быть открытым жизни в полном объеме, выбирать гибкость вместо запасного выхода: утешительная еда, удобная кровать, бесчисленные способы, как мы отвлекаемся и отключаемся.
Мы умираем так, как живем. Если мы хотим провести время в зоне испытаний, то мы встретим бардо так же храбро, и мы будем свободны от всех страхов. Но если мы привычно избегаем испытаний, тогда нас привлечет путь наименьшего сопротивления. В этом случае мы перейдем к бардо становления, как и большинство существ во время умирания. Но про бардо становления тоже есть хорошие новости. Новые возможности для пробуждения еще впереди.
19. От открытости к конкретике: вечная модель
Согласно Будде, не бывает никогда, чтобы «все пропало». И это потому, что у каждого живого существа – от людей до мельчайших насекомых и невидимых духов – есть потенциал окончательно пробудиться. Как чудесно, что у всех существ есть потенциал!
Для каждого, кто не подготовился к смерти заранее, возможности пробудиться во время бардо умирания и бардо дхармата пройдут так быстро, что вероятнее всего останутся нераспознанными. Если насекомое ударяется в лобовое стекло, когда вы ведете машину, у него не будет осознавания сияния или божеств (разве что это очень особенное насекомое), и оно сразу обнаружит себя в следующем бардо – бардо становления. Здесь склонности притянут его к следующему рождению в одном из миров самсары.
Наши переживания бардо становления описываются подобными нашим переживаниям во сне. Когда мы видим сны, мы никуда не идем и ничего не делаем с нашим телом. Наше спящее тело лежит в кровати. Но мы все равно можем проходить через яркие активные переживания, которые ощущаются реальными, потому что наш ум проецирует ментальное тело. Это ментальное тело может делать все то же самое, что и физическое тело. Но, поскольку оно менее реально, чем наше бодрствующее тело, оно может также делать множество удивительных вещей.
Во сне мы можем делать чудеса: мы можем летать, мы можем проходить сквозь стены, мы можем обнаружить себя в пространстве и очертаниях, которые были бы невозможны в нашем плотном физическом теле. Обстановка в бардо становления такая же. Поскольку наше ментальное тело не привязано ни к чему физическому, оно может делать поразительные вещи. Но переживание этого бардо описываются больше как тревожные, чем захватывающие. Оно похоже на то, что тебя несет невероятно сильный ветер. Спустя некоторое время пребывания в таком состоянии незащищенности и взволнованности, большинство существ вынуждены искать новое тело.
Переживания во время умирания, промежуточных состояний и нового перерождения описываются как близкие к повседневным процессам засыпания, сновидений и пробуждения на следующий день. Когда мы засыпаем – весьма схоже со временем умирания, – наши пять чувственных восприятий начинают уходить одно за другим: еженощный процесс растворения. В конце него мы переживаем короткую паузу, которая очень похожа на зачатки материнского сияния, переживаемого во время смерти. Это мгновение абсолютно открытого пространства, бесконечного потенциала. Для многих из нас пауза слишком скоротечна, чтобы мы ее заметили, но продвинутые медитирующие, которые способны удерживать осознавание во время засыпания, могут наблюдать и покоиться в этом сиянии.
Из этого открытого пространства возникают первые намеки на формы. Как и в бардо дхармата, это проекции нашего собственного ума, свободные от эго. Эти явления настолько неуловимы и скоротечны, что их очень легко пропустить. Дальше мы входим в мир снов, где то, с чем мы встречаемся, кажется более материальным. Наше ментальное тело продолжает испытывать чувственные переживания. Эти переживания не всегда имеют смысл, соответствующий нашей повседневной логике, но нам кажется, что все, что происходит, реально и в основе наших реакций лежат наши склонности. Все это похоже на то, что происходит во время бардо становления.
Когда мы просыпаемся утром, наши обычные пять чувств возвращаются, и мы обнаруживаем себя снова в нашем физическом теле. Это, похоже, не новое перерождение. Наши прошлые переживания, которые были ночью, что уже закончилась, в предшествующий день и все предыдущие ночи и дни, ушли навсегда. Во многих смыслах у нас свежее начало, новая жизнь.
Эта модель движения от открытости к конкретности повторяется множеством способов во время естественного бардо этой жизни. Фактически она происходит вновь и вновь непрерывно в течение каждого дня. Каждое мгновение заканчивается. Этот конец – своего рода смерть. Что-то было, и теперь этого нет. Прежде чем возникнут последующие события, есть пауза, мгновение полной открытости и безграничного потенциала. Из этого беременного пространства возникает сырая энергия, неуловимый намек на то, что возникнет дальше. Эта энергия почти мгновенно затвердевает и рождается следующий момент наших переживаний.
На очень тонком уровне ни одно из наших умственных, или эмоциональных, или физических переживаний не длится дольше секунды. Может показаться, что мы вдыхаем тот же аромат сирени или чувствуем тот же гнев от мгновения к мгновению, но если мы замедлимся достаточно, для того чтобы заметить непрерывное, неуловимое движение жизни, станет очевидным, что все в постоянном состоянии потока и в нем много промежутков.
И мы можем подтвердить это на медитационной подушке. Например, нам может казаться, что мы переживаем реальную, непрерывную блокаду гнева. Но если мы рассмотрим пристально, мы сможем увидеть, что гнев не такой монолитный, каким кажется. Как и любая клеша, гнев отступает и течет; он проявляется в разных частях тела, и есть мгновения во время переживания, когда наше внимание переходит на что-то еще полностью и гнев уже не чувствуется.
Самые продвинутые медитирующие способны осознавать все стадии этого процесса – не только конец одного мгновения и начало следующего, но также промежуточную энергию. На языке тибетского буддизма эта трехэтапная модель часто описывается термином «трех кайя».
Санскритское слово кайя буквально означает «тело», но здесь мы говорим о различных уровнях реальности, от самой тонкой до самой грубой. Дхармакайя относится к изначальному пространству, из которого возникают все формы. Самбхогакайя – энергетический аспект, неуловимая форма за плотными проявлениями, которые составляют наши повседневные переживания. Нирманакайя относится к реальным явлениям, которые мы можем воспринимать с помощью наших обычных способностей.
С одной стороны, три кайя – стадии, которые повторяются каждое мгновение. Но мы также можем сказать, что они присутствуют все время. В открытом пространстве, беременном возможностями, всегда есть энергетический потенциал. И эти два аспекта реальности – пространство и энергия – всегда проявляются в конкретных формах.
С широкой точки зрения мы можем связать эти три кайя с тремя главными возможностями пробудиться в бардо. В момент умирания шанс слиться с открытым, пустым материнским сиянием – это шанс слиться с аспектом дхармакайя нашей собственной природы. В бардо дхармата есть возможность слиться с яркими видами света и мирными или гневными божествами. Эти энергетические явления – воплощение аспекта самбхогакайя нашей соб