По этой причине в моих разговорах с друзьями, находящимися в бардо, я всегда побуждаю их мыслить позитивно. Вместо того чтобы жаловаться или негодовать – например, по поводу того, что кто-то сжег все их любимые фотографии, – я подталкиваю их к мыслям о людях и местах, которые они любят, и о том, что их вдохновляет, я подталкиваю их открыть сердца другим.
Верим ли мы, что это промежуточное состояние существует, или нет, мы все равно можем применять и получать пользу от этих поучений, пока живы. Хотя наши мысли прямо сейчас не настолько могущественны, какими они являются во время бардо, согласно поучениям, их неимоверная сила увлекать нас за собой не должна быть недооценена.
Наша способность прервать поток негативных мыслительных моделей может быть искусно усовершенствована с помощью практики медитации. Я узнала о том, что это правда, из моего собственного опыта и из бесед о медитации с множеством учеников в течение многих лет. Чем больше мы практикуем, тем больше мы привыкаем быть в настоящем с мыслями, эмоциями и обстоятельствами, которые когда-то сносили нас как лавина. Вместо того чтобы продолжать реагировать только лишь на основе привычки, мы можем постепенно развить некоторую приемлемую дистанцию к непреодолимым событиям, происходящим в нашем уме и нашем восприятии. Мы можем чувствовать себя лучше с тем, чтобы поймать эмоции на ранней стадии, до того, как наши воображаемые истории ворвутся и превратят маленькие искры и угольки в разрушительное пламя.
Чтобы подготовиться к отсутствию реальности бардо становления, лучшее, что мы можем сделать, – учиться справляться с отсутствием реальности в этой жизни. Это принесет плоды в течение этой жизни, независимо от того, что, как мы считаем, произойдет после смерти. Если мы придем к согласию с непредсказуемыми, преходящими качествами переживаний нашего ума, мы будем меньше подвержены тому, чтобы нас уносило как перышко ветром в любой хаотичной ситуации, с которой мы столкнемся. Если мы станем хорошо знакомы с качествами и потенциалом нашего ума – насколько наш ум удивительный, какой послушный, работоспособный, – то у нас будет больше свободы выбора, что бы ни случилось. Даже если наш ум станет страшно быстрым и неустойчивым, как это описывается про бардо становления, возможно, мы сможем направить его в благоприятную сторону.
В любой напряженной или сложной ситуации, которая бы ни происходила в нашей жизни, это помогает быть настолько открытым и присутствующим в настоящем, насколько возможно. Это всегда принесет нам и окружающим больше пользы, чем если бы мы паниковали и бегали по кругу. То же справедливо и для бардо становления, когда наша собственная способность оставаться в настоящем – единственная доступная нам стабильность. Опять же способность зависит от того, развили ли мы ее до смерти.
Много лет назад я слышала историю о двух монахах, живших в одном храме в Калифорнии. Они отправились в путешествие, чтобы идти и делать простирания на протяжении всего Западного побережья от Вашингтона на севере до Калифорнии на юге. Они делали три или четыре шага и затем опускались на колени и дотрагивались руками и лбом до земли. Затем они вставали, делали еще несколько шагов, снова простирались и так далее – и так сотни и сотни миль.
Монахи намеревались относиться ко всему, что бы ни произошло во время путешествия, как к проекции их собственного ума, и всегда стараться видеть взаимосвязанность себя и всего, с чем бы они ни встречались. Таким был их открытый и смелый настрой, который они стремились удерживать. Что бы ни случилось, оно не было отделимо от них. Не было разделения между монахами и окружающим миром. В результате изучения и практики они поняли – по крайней мере, концептуально, – что все, что возникает, неотделимо от их ума.
Монахи отправились в путешествие, чтобы развить бесстрашие – равно как и любовь, и сочувствие, и глубокое чувство взаимосвязанности. Их путешествие также было отличной подготовкой к путешествию во время бардо.
Простираясь, монахи не только выказывали почтение Будде, но и своему внутреннему опыту – что бы и кого бы они ни видели, включая самих себя. Они, наверно, видели больше асфальта и гравия, чем кто-либо еще, но это неважно, они считали, что для простираний подходит все.
Наконец, путешествие привело их в один из районов Лос-Анджелеса. Группа молодых людей увидела этих бритоголовых людей в робах, ведущих себя очень странно, и окружила их. Они стали дразнить их и смеяться над ними, и пытались их запугать. Один парень схватил острый кусок металла. Он принялся угрожающе размахивать им прямо перед монахами, словно оружием.
Один из монахов так испугался, что его колени буквально сталкивались друг с другом, и он едва мог стоять. Он не знал, что делать. Затем вспомнил цель их путешествия и взгляд взаимосвязанности. Тогда он сделал простирания перед парнем с оружием, увидев его неотделимым от самого себя.
В этот миг все прекратилось. Вооруженный парень был так смущен, что перед ним сделали простирания, что он сам и его дружки отошли в сторону и позволили монахам уйти. Монахи, наверно, простирались гораздо быстрее, пока не скрылись из виду, но, я думаю, это изумительная история о том, как по-разному отвечает мир, когда мы его принимаем, вместо того чтобы отвергать. Если мы сможем развить этот настрой и взять его с собой в бардо и в другие сложные ситуации, мы окажем себе большую услугу.
Когда мы доходим до бардо становления, тексты перестают описывать возможности мгновенно достичь полного пробуждения, но устные поучения говорят, что на этом этапе все еще могут происходить чудеса. Мы можем переродиться в чистой стране. Это может прозвучать как христианская идея небес или нечто выдуманное Уолтом Диснеем, но, согласно Трунгпе Ринпоче, чистая страна – это место, где у вас и у кого угодно еще практически нет клеша, и ваши умы естественным образом обращаются к просветлению. Есть множество чистых стран, даже больше, чем я знаю, и они подходят для существ с разными темпераментами и кармическими связями. В каждом из этих миров своя особенная атмосфера, но каждый способствует развитию мудрости и сочувствия.
Иногда тибетцам нравится поспорить, в какой чистой стране они хотели бы переродиться. Я слышала, что Дилго Кхьенце Ринпоче и его жена Кхандро Лхамо могли устроить шутливую дискуссию на эту тему. Его жена говорила, что хотела бы переродиться в Сукхавати, чистой стране Будды Амитабхи. Ринпоче хотел бы попасть на Гору Медного Цвета Гуру Ринпоче и пытался переубедить ее устремиться переродиться там же. Его ближайшим учеником был его младший внук Рабжам Ринпоче, который иногда становился свидетелем этих дебатов и вставал на сторону бабушки. Он тоже хотел бы переродиться в Сукхавати.
Но однажды ночью Рабжам Ринпоче увидел сон, будто он летел на самолете вместе со своим дедушкой. Кхьенце Ринпоче сказал: «Смотри!» – и под ними было прекрасное, ангельское место. Он сказал: «Это Сукхавати. Тебе выходить». Мальчик сказал: «А куда ты летишь?» Кхьенце Ринпоче указал на место в отдалении, где был и гром, и молнии, и землетрясения, словно ад вырвался на свободу. Он сказал: «Я лечу туда, на Гору Медного Цвета». И тогда внук сказал: «Я хочу туда же, куда и ты. Я лечу с тобой».
В буддийской традиции Махаяна мы даем то, что известно как «обещание бодхисатвы». Это обещание искренне работать на нашем духовном пути, чтобы полностью пробудиться и приносить максимальную пользу другим. Когда мы достигаем просветления, вместо того чтобы удалиться и наслаждаться нашим пробужденным умом в одиночку, смысл в том, чтобы продолжать возвращаться в этот мир, снова и снова, чтобы помогать другим освободиться от страданий. Мы даем обет делать так, пока самсара не опустеет. Мы беремся за эту кажущуюся непосильной задачу добровольно, даже радостно. И почему, спросите вы, кто-либо стал бы это делать? Ответ пришел ко мне постепенно спустя много лет, в течение которых предполагалось, что я должна была сдерживать этот обет: когда сочувствие и любовь необусловлены, единственное, что имеет смысл, – спасти всех в лодке, чтобы никто не пропал.
В этом контексте перерождение в чистой стране может прозвучать как противоречие обету бодхисатвы. Но цель того, чтобы оказаться в чистой стране, в том, чтобы ускорить наш духовный путь, чтобы мы были в гораздо лучшей форме для помощи другим. Возможно, уйти в чистую страну подобно тому, как уйти в ретрит. В обеих ситуациях условия окружающей среды способствуют быстрому продвижению к пробуждению. Но когда вы уходите в ретрит, у вас нет идеи оставаться в нем навсегда. Вы планируете вернуться к своей жизни и использовать то, чему научились, для своей собственной пользы и для пользы других. Если вы хотите попасть в чистую страну, у вас такие же планы.
Способ, как переродиться в чистой стране, – или сделать любой другой выбор во время бардо становления – направить свои мысли туда, куда мы хотим попасть, и обратиться за поддержкой, если это нужно. Это не стоит понимать так, будто кто-то придет вам на помощь. Смысл скорее в том, что вы просите о смелости оставаться в настоящем и удерживать открытость вашего ума и сердца и не быть захваченным старыми привычными моделями поведения. В своих комментариях к «Тибетской книге мертвых» Трунгпа Ринпоче отметил, что обратиться за поддержкой во время бардо – это «не просьба к внешнему божеству», а, скорее, метод направить ум, пробудить присущее уму стремление к добру. Это позитивный способ использовать увеличившуюся силу нашего осознавания. Но если мы никогда во время этой жизни не стремились переродиться в чистой стране, вряд ли мы будем стремиться к этому впервые во время подобного сну бардо становления. Вот почему буддисты во многих традициях делают ежедневные пожелания переродиться в чистой стране, где у них есть самый лучший шанс научиться приносить больше пользы другим.
И это еще один пример того, что «мы умираем так, как живем». Не только наши невротические склонности идут с нами из жизни в жизнь. Все положительные привычки, которые мы развивали, также остаются в потоке нашего сознания так долго, как мы их подкрепляем. И тогда они будут нас поддерживать, даже если мы окажемся в ситуации такой, как бардо становления, где почти все сбивает с толку.